Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив

игриво улыбнулась.

Васяня обрадовался, заметив, что Розка оживает… Вот, значит, его чары опять воздействуют, до чего же все бабы дуры! Почувствовав себя увереннее, Василий заулыбался и продолжил, стараясь быть любезным и не очень обижать дурочку.

– Знаешь, Роза, я ведь долго ходил на тантру, в форуме я и половину всего не описал. Но если хочешь, могу рассказать. – Эта дурища пейсательница milapres написала свою, так называемую, книжонку, своровав у меня сюжеты, которые я нарочно выкладывал – наживку. Но самые пикантные подробности всё ещё у меня тут, – и он постучал указательным пальцем по виску.

Розка подумала: «Ну и дурак ты, Вася! Хотя… когда улыбаешься, становишься чуточку получше. Но до Фонина тебе… ползти – как до Киева раком. Всего и есть только хорошего, что помнишь Фонина, а мне рядом тоже… его помнить удобнее». – И вслух спросила:

– А что, много раз ты встречался с Фониным, прежде чем он выбрал тебя, чтобы после смерти подселиться? Ты не возражаешь, если я буду иногда через тебя с ним общаться?

Васяню прошибло негодованием: – «Ох, и нихуя ж себе – ебанутая на всю голову! Она хочет общаться с Фониным, а я должен поддерживать клинику?!! Ладно, сейчас приведём дамочку в чувства»! – и произнёс:

– Всегда к твоим услугам, госпожа! Где там для тебя пампер… – тьфу! – Тампаксы! Сейчас-сейчас, – и театрально полез в кожаный портфельчик, с какими обычно ходят деловые московские умники.

Розке стало скучно, и она опять напряглась, придумывая ответный ход.

– Вася, а у тебя девушка есть? – она мило улыбалась, и рука Васяни застыла внутри портфеля. Но, сделав усилие, он всё равно достал упаковку тампонов и показательно выложил на стол.

Роза быстро обернулась посмотреть, не видел ли кто-то такую его выходку. И убедившись, что никто не смотрит, быстро убрала тампоны в сумочку, продолжая улыбаться как ни в чём не бывало.

За соседним столиком парень гладил руку девчонки, подносил к губам и целовал ладошку… Она снова вспомнила Гаятри и погрустнела.

Василий обрадованно подумал: «Вот так вот, дура! Теперь будешь знать своё место!».

– Нет, девушки у меня нет, – он старался показать голосом, что издевается. Так хотелось уколоть Розку хотя бы ещё разок, – не попалась пока такая достойная, как ты!

Ожидая её отчаяния, он удивился: Розка снова натурально улыбнулась в ответ.

Внезапно Василий вспомнил мать, и решил проявить снисходительность к дурёхе Самойловой. – Что поделать, если тантристка ничего не соображает? Всё равно уже встретились, надо бы всё-таки пожалеть её, авось научится всё же ценить…

Часть вторая

Мать

С матерью у Васяни сложились отношения совсем не простые.

Отец ушёл от них, когда мальчик был ещё совсем маленьким. Исчез из поля зрения. Причины этого никто не объяснял, только отворачивались излишне старательно, и Васе невольно становилось понятно: нельзя выспрашивать и надоедать.

Несколько лет жили только вдвоём, а потом она вышла замуж повторно. Ребёнку тогда было чуть менее восьми лет. Странно, но у него на всю жизнь сохранилось по-детски чистое воспоминание о матери. Несмотря ни на что…

А случилось с ним что-то – именно… не совсем стандартное…

Примерно шести-семи лет отроду Васяня оказался невольным свидетелем поразившей его сцены. Мама как раз дружила тогда с его будущим отчимом – Михаилом Яковлевичем Штейнер, работавшим кем-то на киностудии. Позже Василий узнал его профессию – звукорежиссёр.

Так вот…

Днём их не было дома. Ребёнок рылся в шкафчике с бельём матери. Зачем? – Он и сам не знал… Он уже надевал мамины чулки, закатывая их, чтобы укоротить. И туфли надевал. Топтался в них перед зеркалом… На этот раз мальчик рассматривал кружевные трусики. Васины трусы были совсем другими – белые или серенькие, из другой материи. Совсем без всяких кружев. А мамины – из чего-то очень тонкого и шелковистого: их хотелось трогать, рассматривать и нюхать…

В этот момент как раз и хлопнула входная дверь…

Вернулись мама с дядей Мишей. От испуга ребёнок мгновенно скользнул за занавеску и замер, затаив дыхание, с трусиками в руках… Он едва успел задвинуть ящик…

Неожиданно они прошли прямо в спальню!

Вася стоял за занавесками – не дыша, застыв на цыпочках, не шевелясь, и ошалевший – подглядывал в узкую щёлку…

А меж тем мама сняла блузку и встала перед зеркалом, чтобы поправить волосы. Дядя Миша подошёл к ней сзади, расстегнул мамину юбку, стянул вниз, она перешагнула… Затем он снял свою рубашку и зачем-то начал мешать ей поправлять волосы… – Он прижимался к маминой спине, пока она причёсывалась, целовал её в шею и плечи, а после – со спины просунул свои руки и положил ей на живот, а потом – на грудь, и тихонько водил руками по её груди, слегка сжимая и отпуская. А мама – так необычно – мама игриво улыбалась и выгибала спину, казалось, сама очень довольная тем, что дядя Миша ей мешает. И тогда… – дядя Миша расстегнул брюки, они упали, он достал свой «писюн» (намного большего размера, чем у Васяни) и стал толкаться в маму. Он даже старался отодвигать в сторону её трусики! Зачем-то оттягивал их… Мама же – лишь улыбалась и немного смеялась нежным приятным голосом. И снова прогибала спину, пока дядя Миша все старался притираться животом и толкать её сзади, как будто насосом накачивает велик. Вскоре дядя Миша расстегнул мамин лифчик…

Обе её груди качались, пока он ловил их ладошками и тискал. Груди отражались в зеркале. И были они такие белые и чистые, что Васяня… едва держался на ногах. Всё это время напрягшийся Васин писюн, как будто пружиной, выталкивался наружу, придавленный новенькими джинсами – хотелось поскорее расстегнуть молнию и освободить его, но мальчик терпел, боясь шевельнуться.

А они всё продолжали… Дядя Миша ритмично толкался животом, мама сильно изгибалась и оглядывалась, игриво сверкая глазами. Вася едва не падал в обморок от головокружения, затыкая рот кружевным комочком и обжимая через джинсы собственный настойчиво торчащий пенис.

Наконец мама заторопилась, вырвалась и выбежала из спальни. И дядя Миша, неловко подтягивая и придерживая брюки, побежал следом. Они заперлись в ванной, включили воду, а Васяня пулей пролетел в свою комнату! – Не раздеваясь, он нырнул в постель, быстро сунул мамины трусики под подушку, и – накрывшись одеялом до подбородка – всё продолжал придавливать рукой пенис, который никак не хотел успокоиться.

Когда позже мама пришла в его комнату, мальчик оправдался, будто отпустил бабушку в магазин и захотел спать. Она потрогала лоб, поцеловала Васю в