Автоматная баллада - Андрей Уланов

— Можно я сначала котелок над огнём повешу?

Котелок тоже был трофейным. Вообще, они неплохо накрысятничали, как ехидно сказал после сам Швейцарец, поначалу собиравшийся всего лишь подыскать Тайне чего-нибудь более подходящее под определение «одежда». Другой вопрос, что и оставшегося на «поле боя» добра хватило б на дюжину мародёров — одной стрелковки с боеприпасами телегой вывозить…

— Прости…

— За что? — удивлённо переспросил Швейцарец.

— Ну… мне не надо было задавать этот вопрос.

— Вообще-то, — серьёзно заявил Швейцарец, — я ждал его много раньше.

— Я и хотела спросить раньше, — тихо сказала девушка. — Но… почему-то боялась.

— Правильно.

— Правильно?

Швейцарец вздохнул:

— Правильно боялась.

Кажется, она слегка побледнела… впрочем, это мог быть всего лишь эффект игры огня и тени.

— Зачем ты меня спас?

— Мне нужен ответ. — Проступившее после этой фразы на личике Тайны явственное недоумение едва не заставило Швейцарца улыбнуться… если бы он не был занят подбором правильных слов. — Нет, не так, вернее, совсем так. Мне нужен кто-то, способный ответить на мои вопросы.

— Какие вопросы?

— Зачем храмовники захотели нанять меня?

— Но… я не знаю.

— Ты знаешь, — мягко возразил Швейцарец. — Скорее всего, знаешь. Просто не можешь правильно воспользоваться этим знанием.

— Я была всего лишь наложницей. Куклой для удовольствия.

— Мне известно, кем ты была.

— Тогда… если тебе нужны только сведения, почему же не взял кого-то другого? Из слуг… приближённых к иерархам. Они ведь наверняка знают то, что нужно тебе, и знают много больше, чем я.

— Именно поэтому.

Он снова вздохнул, потёр виски.

— Так же, как и ты сейчас, — медленно произнёс он, — подумают и в Иерархии. Уволоки я за собой, к примеру, личного секретаря Дяо, и сам Дяо сразу же просчитает, к каким тайнам тот был допущен. А простая наложница… что серьёзного может она знать? Почти ничего… следовательно, дело не в информации, а в чём-то другом. Да, это похищение — тягчайшее оскорбление Храма, но угрозы планам Храма оно не таит… и потому в погоню за нами послали четыре десятка воинов, а не целую сотню.

— С сотней бы не справился даже ты?

— Справился, — девушка почти с ужасом осознала, что Швейцарец ничуть не шутит, — но это стоило бы куда больше времени и сил. А главное — мои последующие действия стали бы более предсказуемыми.

На самом деле Швейцарец отнюдь не чувствовал уверенности, которая звучала в его голосе, и причиной тому был толстяк в жёлто-красном шёлковом халате.

Просчитывал иерарх Дяо и такой ход в одной из своих многомудрых комбинаций?

Мог… пожалуй что, этот — мог.

— Человеческий мозг, — произнёс он вслух, — штука хитрая и сложная. И то, что мы забываем… оно ведь на самом деле продолжает храниться там, внутри черепа. Чудовищное, невероятное количество информации, когда-то воспринятой, но сочтённой ненужной — и потому отправленной на хранение в дальний чулан с потерянными ключами.

— А у тебя есть отмычка для таких чуланов?

— Да.

— Тогда почему ты медлишь?

— Будет больно. Очень больно.

— Я не боюсь боли, — серьёзно заверила девушка. — Уже не боюсь.

Швейцарец медленно качнул головой.

— Ты не представляешь.

— Это ты не представляешь, — тихо произнесла Тайна. — Не представляешь, сквозь что мне довелось… — она замолчала, опустив глаза, и закончила фразу лишь минутой позже, почти неслышно прошептав: — …пройти.

— И всё же ты НЕ представляешь, — чётко выделив «не» сказал Швейцарец. — Не можешь. Верю, что тебе довелось пережить… многое. Но ты жива — и, следовательно, кожу, всю, до последнего миллиметра, с тебя не сдирали, равно как и девяностопроцентных ожогов ты не получала.

— Всё дело в нервах, — продолжил он. — Тех самых проклятых нервных окончаниях, благодаря которым ты и я чувствуем… ощущаем… и загвоздка в том, что снадобье, которое может заставить твой мозг припомнить ВСЁ… это чёртово варево не ограничивает своё действие головой — оно ударяет по всем нервным клеткам. Всем! И уйти — потерять сознание или, — Швейцарец хмыкнул, — умереть от болевого шока — эта дрянь тебе также не позволит.

— Очень хорошо, — улыбнулась Тайна. — Умирать я теперь уже не хочу.

— Ты не представляешь, — в третий раз повторил Швейцарец.

Сашка

— Вы только не стреляйте друг в друга, мальчики, — быстро сказала Эмма. — Пожалуйста.

— Не волнуйся, — щёлкнул я. — Всё будет хорошо, вот увидишь. Не будет никакой пальбы… правда, Макс? Ведь если у твоего хозяина и зачешутся все полграмма мозгов… на кончике указательного пальца… ты-то ведь понимаешь, что иногда стрелять вовсе не стоит, даже когда очень хочется?

Старый «АКМС» промолчал, и это было, в общем-то, не очень хорошим знаком — последние дни, по мере того, как мы с Эммой… как наши с ней отношения становились всё более дружескими, Макс мрачнел и замыкался в себе, делаясь всё больше похожим на своего хозяина. Я до сих пор считал, что естественным ходом вещей является тот, когда оружие меняет «под себя» человека… но, видимо, из любого правила всегда найдутся исключения.

— Вот и ладушки, — натянуто улыбаясь, произнёс Айсман. — Расстанемся… пока хорошие. Так вроде бы в подобных случаях говорят, а?

Неожиданно хозяйка Эммы сбросила свой мешок прямо в жадно чавкнувшую жижу и, сделав шаг вперёд, оказалась между мной и Максом.

— Только без глупостей! — резко произнесла она. — Прекратите! Оба!

— Да я, собственно, ничего и не начинал, — пробормотал Сергей. Впрочем, взгляд Анны и был направлен вовсе не на него.

— Рик!

— Он может нас выдать, — медленно выцедил сквозь стиснутые зубы Энрико. — Разболтать.

— Кому?! — голос Анны звенел от ярости. — Этим… жабам-гребешкам? Болотникам?

— Приятель, если что, так я могу и это… подписку о неразглашении подмахнуть, — вставил Шемяка. — Ну, или там, честное пионерское…

— Помолчи!

В Эмминой хозяйке сейчас было почти невозможно узнать ту… я на миг замялся, пытаясь найти подходящее определение… холёную… да, холёную блондинку, с которой мы познакомились на базаре. Волосы, несмотря на регулярные попытки мытья, давно уже сбились в нечто несусветное, а две-три торчащие из серо-зелёного колтуна светлые пряди только усиливали эффект. Лицо — в грязевых потёках, по оттенкам которых, при наличии желания, можно легко восстановить наш маршрут, а одежда и вовсе…

Прежними оставались лишь глаза.

…и всё же в этот миг она была просто чудо как хороша. С точки зрения автомата, разумеется.

— Тем, кто придёт за нами, — тихо произнёс Энрико.

— А разве это будет иметь хоть какое-то значение?!

Несколько длинных, почти невыносимо долгих секунд они — Анна и Энрико — стояли, глядя так, что даже я почти услышал лязг перекрещивающихся взглядов, треск высекаемых искр, скрежет… одна воля ломала другую, почти столь же неподатливую, но именно это «почти» и было сейчас решающим!

— Не знаю, — отворачиваясь, буркнул скуластый. — Я — не знаю.

— Зато я знаю!

— К слову, — снова встрял в разговор Сергей. — И я бы тоже не прочь кой-чего узнать.

— Что же?

— Ну-у, — задумчиво протянул Шемяка, — например, какого чёрта вы так рвётесь на этот самый Большой Остров?

— В самом деле?

— В самом деле — что?

— В самом деле хочешь узнать?

— А то. Не хотел — не спрашивал бы.

— Узнать, — повторила Анна с таким видом, будто слово это было каким-то диковинным печеньем довоенной выделки, и она, откусив кусочек, пытается понять, можно ли счесть данный продукт лакомством или же он решительно и бесповоротно перекочевал в разряд археологических окаменелостей. — Узнать. Что же… следопыт… нет ничего проще. Для этого надо всего лишь пойти с нами.

— Анна!

Не уверен, кто из двоих мужчин удивился больше, но, судя по возгласу, таковым был всё же Энрико.

— Пойти… — теперь дегустатора ядов изображал уже Шемяка. — С вами. Угу. И денег, конечно же, вы за это ну совсем никаких не заплатите.

— Ты ведь сам недавно сказал, — спокойно напомнила девушка, — что у нас нет больше денег. Золотишка ёк… кажется, так?

— Ну, положим, я на всезнание не претендую, мог и ошибиться. Да и вообще… пару минут обратно думал одно, а сейчас вот поразмыслил и решил, что два десятка золотых — сумма уж больно ровнёхонькая. Вдруг да ошибся, и монеток у вас всё-таки было не двадцать, а, к примеру, двадцать четыре?

— Ошибся. Двадцать три.

— Ага. Но платить всё равно не будете.

— Даже гильзы стреляной не получишь! — твёрдо заявила Эммина хозяйка. — И скажи спасибо, что я с тебя ничего не требую, хотя зрелище, которое ты увидишь в итоге… поверь, очень многие захотели бы на него посмотреть.