Зависть как повод для нежности - Ольга Маховская

– Человек – это тоже космос. А психологи – космонавты, – поделился своим мировоззрением папа, которого мать, как он уверял, никогда не понимала и не любила.

– Два космонавта в одной семье не уживутся. Еще и Полю в психологи запишут. Отдайте мне, я ее в музей космонавтики свожу, – попросила бабушка.

– Своди, своди, может, станет музейным работником… – бросал ей вдогонку папа, но с дочерью расставаться не спешил. Это потом уже ее не знали куда деть и отдали, наконец, бабушке, дождалась на старости лет.

Полина проснулась от какого-то шевеления. Открыла глаза и увидела, как Светочка приподняла одеяло и заглядывала к ней, в темноту.

– Мама, ты спишь? Я уже все нарисовала, – сообщила она важную новость.

– Иди сюда, полежи со мной. Еще пять минуточек, – ей так не хотелось выходить из приятного наваждения детства. Девочка с удовольствием забралась под одеяло, тоже свернулась калачиком и затихла.

– А где он, космонавт? – спросила она, не дождавшись, пока Поля заговорит.

– Какой космонавт? – дежавю. Как будто сон смотрели вместе.

– Ну, ты только что говорила: надо искать космонавта… – напомнила девочка.

– Да?!

– Я видела в «Детском мире». Попросим папу, он купит. У меня никогда-никогда не было космонавта. Ни одного, – участливо присоединилась она к фантазиям.

– И у меня… – вздохнула Поля.

– Даже такого крошечного? – уточнила Светочка.

– Даже малюсенького…

Девочка повернулась к ней, обняла и стала гладить по щеке:

– Ты не плачь. Будем себя хорошо вести, папа купит. Только я хотела Барби.

– Без космонавта Барби будет скучать. Папа должен это понимать. Да и он же недорогой. Но очень полезный…

– А что он носит? – Светочка пыталась представить, как будут смотреться космонавт и Барби.

– Специальный костюм. Красивый, белый.

– На свадьбу? – догадалась Светочка.

– На свадьбу? Какую свадьбу?

– Ну, космонавты что, только космонавтих любят?

– А Барби – Барбосов? – подсказала Поля. – Нет, детка, любят кого попало.

Со Светочкой было легко и весело.

Отлегло.

Но проклятый вопрос «Как жить дальше?» остался без ответа. И посоветоваться было не с кем.

* * *

Галя написала только:

«У меня все нормально. Ищу работу, живу в гостинице. Поговорила с Марией?»

Полина ответила:

«Все, оказывается, еще хуже. Жена ему денег не присылает. Она про него уже и думать забыла. Деньги шлет сестра. Сдает квартиру их покойных родителей, сама нищенствует. Умом повредилась. Предложила мне полететь к нему, стать женой, музой и матерью».

«Ты с нее денег взяла за консультацию?»

«Галя, денег за такое не берут. Она меня консультировать не просила. Я сама к ней навязалась. Думаю, мы ей не помощники».

«Я так и знала. Идеалисты денег не берут. Я же переживаю, как ты? Может, Светочке что-то можно будет купить-передать».

Полина обиделась: что с нее денег не брала за квартиру, ее устраивало, а с других не берет – возмущает. Галкина самоуверенность казалась иногда грубой и прямолинейной. Ни к селу ни к городу. Как танк на цветочной клумбе. Ей все-таки не хватало воспитания. Это крестьянское – на все смотреть с точки зрения выгоды, копеечкой мерить.

Чувства – не для простого народа, который столетиями решал вопрос выживания. Или пан – или пропал. Третьего не дано. А чувства – как раз третья, промежуточная категория. С любовью поступали жестоко. Люби, кого хочешь, а замуж иди за того, с кем выжить сможешь.А уж беречь чувства других людей – это, с крестьянской точки зрения, должно быть, и вообще дурь! Блажь, да и только.

Полине хотелось напомнить о своих приоритетах. Она была уверена, что выжить физически – это полбеды, а вот психологически – большая работа. И очень важная.

«Мы не бедствуем. И не скоро по миру пойдем. Не волнуйся, занимайся своими делами спокойно. Тебе не страшно? Все-таки чужая страна. Ты не чувствуешь себя одиноко? Пиши, как есть, я пойму и во всем поддержу. Скучаю».

* * *

Галя была благодарна подруге за то, что та давала ей возможность сориентироваться, перевести дыхание, сообразить, как двигаться дальше. Нет, она не боялась, что произойдет что-то непредсказуемое и страшное. Обычно ее тревога нарастала, когда ничего не происходило. А тут столько нового! Охотничьи инстинкты, которые приписывают мужчинам, у некоторых женщин развиты не меньше. Но если мужчина стремится к новым достижениям, то женщина ищет впечатлений и переживаний. Новое для мужчины – то, чего еще не было. Для женщины – то, что могло бы быть*.

*Комментарий психолога

Женщина вспоминает свои фантазии, а мужчина свои достижения.

Галя все время напоминала себе, что еще недавно жила в Одинцово, в тесной однокомнатной квартире, с нудным мужем-мономаном (одно и то же, одно и то же), и так могло продолжаться до сих пор. Но вот теперь она уже далеко и от Одинцово, и от мужа, и любая перспектива на фоне старой жизни казалась привлекательной, даже ошеломительной, тут уж как фантазия разыграется.

Но подруги не хватало. Вернее, не хватало помощницы. Чтобы разыграть представление, многоактную пьесу, нужны актеры. Гале не хватало актеров, которые поддержали бы ее амплуа. Вот так примерно она определяла практическую задачу. Галина родилась в местах, где в театре знали толк. Пусть столичный житель думает, что в провинции, да еще украинской, живут ограниченные, необразованные люди, которые ни разу не были во МХАТе или хотя бы в Ленкоме. Но уж если уровень культуры измерять в театрах, то приезжайте в Полтаву, Львов или Киев, и вы познаете настоящую силу чувств и размах страстей, которые ни столичный житель, ни актер не выдержит. Галя гордилась своими земляками, которых в России знают хорошо, – Олег Борисов, Богдан Ступка, Ада Роговцева. На Украине ценили их комический талант, а в России – трагический. Но ведь смешить труднее! Впасть в тоску, погрузиться в горе – не большая заслуга, а вот так вывернуть сюжет, чтобы в конце пьесы рассмеяться от души и публику вдохновить, по силам не каждому. Нет, так горевать и так радоваться, как в украинском театре, вы не сможете нигде!

А Верка Сердючка? Это же полтавский феномен в чистом виде!.. На Полтавщине Сердюк – каждый пятый. У Галки даже сосед по парте был Сердюк в полном смысле этого слова. Все Галины тетки, двоюродные, троюродные и просто родные были с вот такими, «огрядными» (грандиозными) бюстами, на которых и монист не напасешься. Даже ругаются на Полтавщине театрально, кланяясь и приседая, подбоченясь и запрокидывая голову, чтобы слышно было на другом конце села. Но ругаются не матом, грубо, опуская, а наоборот. Ругательства, если прислушаться, звучат как добрые пожелания, новогодние колядки, свадебные припевы:

– Шоб у тебя в хате поселился президент Америки! Может, доллар покажут, дадут пощупать, хоть какой он из себя?

– А у тебя – президент России. Может, газ проведут!

– Шоб у тебя грошей было больше, чем мозгов!

– Шоб ты влюбилась на старости лет!

– Шоб твой кабан с моей козой поцеловался!

– Шоб у тебя на яблоне клубника уродилась!

– Шоб тебе дали премию и путевку на базар!

И поскольку всякий полтавчанин с рождения получал театральное образование, Галя стала прикидывать, кого бы пригласить в свою антрепризу. Моноспектакли – для зрелых, опытных актеров. Молодые обязательно должны играть в труппе.

В толстой телефонной книге нашлось более сорока украинских баптистских церквей. Она просто поверить не могла, что целая страница мелким шрифтом была посвящена ее землякам. Вот с кем хорошо бы подружиться. А она и не знала, что тут полно украинцев. Галя очень обрадовалась. Нашла ближайшую церковь. Завтра воскресенье, в самый раз.

С детства она помнила, что в церковь ходят в платочке и юбке, чем длиннее, тем лучше, и стала прикидывать, что бы ей надеть поскромнее. Юбка нашлась черная – жарковато, ну ничего, зато неброско. И кофточка серая тоже спокойная, с длинным рукавом. А вот платка не было. Все мелкие и не очень нужные вещи были оставлены в Москве или потерялись в переездах. Каждый грамм в тяжесть, когда живешь на чемоданах. Галка пошла в ближайший супермаркет, чтобы купить косынку, бандану или шарфик. Перемерила с десяток, остановилась на бледно-розовом шейном платке. Все остальное было слишком ярким. А что, ей даже шло – серо-розово-черное. «Стильно», – похвалила она себя. Про церковь она с детства помнила лишь, что нужно покрывать голову и стоять тихо, не шелохнувшись, чтобы не гневить Бога. Ему бы понравилась такая тихая и красивая прихожанка.