Голос во тьме (СИ) - Танго Аргентина

Энджел соскочил с подлокотника, замер перед камином и прошептал:

— Но если он не знает всего этого, то, значит, он недавнего изготовления! Но как, как? Вблизи нет вскрывшихся стихийных порталов, я знаю… — он с силой потер лоб, повернулся к Маргарет, рассеянно глядя на нее из–под руки.

— А вы? — спросила девушка. — Вы давнего изготовления?

Энджел опустил руку и отступил. Он вдруг стал бледнее обычного, губы сжались, глаза потемнели. Маргарет поднялась и шагнула к нему.

— Думаете, я глухая? Или слабоумная? Или не в состоянии запомнить больше трех слов подряд?

Это было грубо, и Маргарет тут же смущенно умолкла. Энджел скрестил руки на груди, будто отгораживался от нее.

— Неужели вы считаете, что я бы ни разу не задумалась? — мягко продолжала девушка. — Неужели, когда рассказывали мне, не рассчитывали, что я в конце концов спрошу? Вы ведь столько уже сказали.

Она осторожно приблизилась еще на шажок и коснулась руки Энджела. Он молчал, исподлобья глядя на нее.

— Это ведь вы сказали мне, что снабжаете консультантов–охотников инструментами для их ремесла. Сколько лет вам понадобилось, чтобы изучить так много заклятий, зелий, видов нежити и нечисти? Сколько лет для того, чтобы изобрести оружие против них?

— Много, — глухо ответил Энджел. Его взгляд становился все тяжелее и пронзительней, точно он хотел проникнуть им в голову Маргарет.

— Много, — почти нежно повторила она. — Но вы ведь не могли заниматься этим сразу с рождения? Пеленки, соска, лопотание, все такое…

Он наконец усмехнулся.

— Если вы помните Чертову Плешь и чумные бараки…

— Бараки не помню.

— …то сколько же вам лет?

— Думаете, я считал?

— Я не испугаюсь и не убегу, — девушка пристально посмотрела на него и добавила: — И никому не скажу.

— Да, — помолчав, тихо сказал Редферн, — вы никому не говорите, никогда, я знаю.

Девушка ждала. Энджел смотрел в стенку поверх ее плеча, и недоверчивое, замкнутое выражение его лица понемногу сменялось проступающей сквозь него усталостью. Глаза у него совсем потемнели, и наконец он буркнул:

— Двести семьдесят шесть.

Маргарет громко ахнула. Редферн усмехнулся:

— Так оно изменило меня. Я умирал, когда это произошло… когда портал раскрылся надо мной. Я думаю, поэтому я изменился, а не погиб, — он несколько раз сжал и разжал кулаки, провел ладонью по лицу, шее, груди. — То есть, я так думал, пока не обнаружился этот маньяк.

— А другие? — спросила Маргарет. Он вопросительно поднял бровь. — Те люди, которые сделали это все с вами. Что с ними?

«Мучали вас! Бросили умирать!» — с яростью подумала она.

— Никто, кроме меня, не выжил.

— Почему вы так думаете?

— Чистая магия проносится сквозь тело с силой тысячи молний, она разрывает каждый нерв, каждую частичку плоти, и кажется, что кровь вскипает в жилах. Если бы я не был на грани умирания… на самом деле я не знаю, почему, Маргарет, — он вздохнул и пробормотал: — Может, дело именно во мне…

— Когда это случилось?

— Мне было сорок три.

Маргарет вздрогнула и обвила его руками. Папе было сорок два. Так мало!

«Но кто сделал это с вами? Почему?»

Энджел крепко обнял девушку и прижался щекой к ее волосам. У нее не хватило духу на остальные вопросы.

— Если, едва открыв глаза, — пробормотал он, — вы увидите сонмище адских тварей, вырывающихся из самой преисподней, и если это не сведет вас с ума, и если вы сможете уцелеть — то что вы сделаете потом?

— Не знаю, — шмыгнула носом Маргарет. — Я бы вырыла подземное убежище, замуровалась изнутри и двести лет боялась выглянуть наружу.

Энджел издал щекочущий ее ухо смешок.

— Ну, признаюсь, это было первое желание, которое у меня возникло. Я добрался до рыбачьих лодок вплавь, и, честно говоря, если бы не дикий ужас, мне бы это ни за что не удалось.

«Рыбачьи лодки, — навострила ушки Маргарет. — Это произошло на острове? Побережье? Что значит — дело именно во мне?»

— На самом деле я считал, — прошептал Энджел, — я считал каждый год, чтобы не потерять ни одного!

Девушка несмело погладила его по груди, ощутив быстрое биение его сердца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А потому важно найти не маньяка, — заявил Редферн, — важно найти портал, который его таким сделал, — он наклонил голову, заглядывая ей в глаза. — Мне придется повременить с моим обещанием. Сначала я его допрошу, и он покажет мне, где он стал такой интересной личностью. Ну а потом, — почти воодушевленно закончил Энджел, — я сдеру с него шкуру.

— Ладно, — выдавила Маргарет, — как скажете.

«Господи, он ведь всерьез собирается?!…»

— Что вы намерены делать?

— Кое–что, — лукаво усмехнулся наставник. Он опустился в кресло, потянул Маргарет за собой и, хотя девушка, вспыхнув от смущения, попыталась вывернуться, подхватил ее и усадил к себе на колени. Он был сильнее, чем казался, и мисс Шеридан подумалось, не было ли это еще одним последствием воздействия. Хотя ему было далеко до нечеловеческой силы консультанта.

«Консультант, — Маргарет вспомнила мистера Лонгсдейла и опять зарозовела, — но он–то откуда такой взялся? Они! Их же много! Как Энджел с ними связался?»

Воображение тут же нарисовало ей могучий тайный орден защитников людей от всякой нечисти. Но тут Энджел снова обнял ее, и мысль об ордене вытеснило другое, весьма приятное ощущение. Никто не обнимал ее так, что она чувствовала себя в уютном гнезде. Но, с другой стороны, мало кто мог похвастаться такими длинными руками.

— Мне сейчас нужна ваша помощь, Маргарет. Я буду искать все червоточины поблизости, но поскольку я довольно далеко от лаборатории, и у меня нет инструментов, то мне понадобиться дополнительный источник силы. Сосредоточьтесь на моих словах и постарайтесь дышать в одном ритме со мной.

— А потом?

— Вы почувствуете, когда нужно вступить.

Энджел прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Его грудь под щекой девушки мерно поднималась и опускалась. Маргарет постаралась подладиться под его дыхание и тоже закрыла глаза. Стоило опустить веки, как ее потянуло в сон. Она ущипнула себя за запястье, и тут Энджел тихо забормотал себе под нос на элладском. Успехи мисс Шеридан в этом языке ограничились алфавитом и парой слов, поэтому она стала вслушиваться в голос наставника, не пытаясь разобрать само заклятие.

«Колдуны, ведьмы, — завистливо подумала девушка. — Они–то и без заклинаний могут все, что хочешь!»

Судя по тому, сколько времени у Энджела заняла декламация на халифатском в прошлый раз, ифрит был очень терпелив. Ну почему люди так ограничены? Ведь именно поэтому они призывают нечисть…

«Или потому, что они негодяи с рождения», — хмыкнула Маргарет. Как она ни старалась, но бормотание Энджела ее убаюкивало. Девушка боролась с дремой, пока он не сжал ее плечо и не прошипел:

— Чем вы заняты? Расслабьтесь немедленно!

— Извините, — сконфуженно прошептала Маргарет. Из–под ресниц она заметила раздосадованный взгляд, которым одарил ее Энджел, тут же зажмурилась и велела себе расслабиться. Редферн начал сызнова, с явно недовольными интонациями.

На сей раз, поскольку Маргарет не сопротивлялась, приятная дрема охватила ее почти сразу же. Сквозь нее доносился голос Энджела, постепенно размывающийся в неясный шорох. Девушка покачивалась на волнах полусна, в одном ритме с негромкими ударами, в которых она не сразу узнала биение его сердца. Из мягкой, обволакивающей тьмы поднялась жемчужно–серая дымка. Маргарет сонно наблюдала за тем, как из полупрозрачных переливов ткалось изображение. Когда картина развернулась перед ней, будто шелковый ковер, то оказалась картой. Снаружи донесся глубокий вздох; стук сердца стал чаще, и девушку потянуло вперед и вниз. Она нырнула прямо в картину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Прикосновение руки было полуреальным, как во сне. От дыхания Энджела шелковистая дымка мерно колыхалась. Он повлек ее за собой. Многослойные картинки поплыли им навстречу. Девушка узнавала очертания рек, городов и гор, но не могла вспомнить их названия. Они скользили мимо, едва задевая ее сознание; вдруг тепло руки, которая сжимала руку Маргарет, стало усиливаться. Горячее дыхание обожгло лицо мисс Шеридан, удары сердца застучали в ушах, и ладонь Маргарет стала сливаться с ладонью Энджела. Ее пальцы проросли в пальцы Редферна, дыхание стало его дыханием, и сердце забилось в его груди.