Королева Лис - Морган Даяна

Директриса многозначительно посмотрела на Анелию, всем своим видом показывая, что тема закрыта. Та лишь поджала нижнюю губу, будто сдерживая язвительные слова, после чего убрала наручи в портфель и, попрощавшись, торопливо покинула помещение. Эльвия выдохнула с облегчением:

– Фух, чуть не влипли. Спасибо вам!

– Это еще не все, – ответила сердито Нарина. – Вас обеих проводят под стражу в одну из арестантских комнат.

– За что?! – всполошился Феликс.

– Тюрьма за слегка разрушенную аудиторию? – обиженно надулась Эль.

– А за нарушение комендантского часа – казнь? – презрительно фыркнула Айсин, поддержав негодующих друзей.

– Я доверилась незнакомцам не для того, чтобы на следующий же день получить убытки и вести разбирательства с Дар-Инспекцией. Подобное решение вернет в стены Шамадора попранную дисциплину, – удовлетворенно кивнула арона Опирум.

– Тогда и меня сажайте вместе с ними! – возмущенно воскликнул Фел.

– Как пожелаете, аро Сиврес, – хладнокровно согласилась уставшая директриса, не оценив благородного жеста, и поднялась с кленового кресла. – На сегодня все. Ферхис, отведи, пожалуйста, арониту де Вита в госпиталь, пусть аро Ате́й [6] поможет ускорить исцеление от магического истощения. После этого – в арестантскую.

* * *

Феликс чутко дремал на неудобной кровати в тесной комнатке, в которой их заперли. По стеклу единственного маленького окна бежали дождевые капли, размывая вид за ним. Глядя на струящиеся дорожки, юноша потер неприятно саднившую щеку. На ладони начинала пульсировать боль, а мысли о неожиданном заключении стояли, словно кегли для боулинга, в которые шарами влетали обеспокоенные размышления о том, как он вызвался отбывать наказание с подругами, хоть и не был обязан. Краем уха он слышал, что им тоже не спится. Ему померещилось, что Айси плачет, но она вдруг сердито села на своей кровати.

– Меня одну бесит этот дурацкий магический мир? – прошептала она, будто не совсем уверенная в том, что никого не разбудит. – Хотела стать детективом, блюстителем правопорядка, а оказалась вместо этого в тюрьме!

– Не будут же нас вечно тут держать, – с сомнением предположил Феликс, заложив руки под голову и смотря в потолок. Краем глаза он видел, как неяркий свет факелов из коридора, пробивающийся сквозь решетки, освещал камеру полосами и золотил его и без того смуглую кожу.

– Все пошло не так, как должно было, – безрадостно отозвалась Эль. – Дедушка ведь говорил о проводнике, но я, похоже, потеряла его след. Иначе мы бы не попали сюда. Может, сбежим?

Феликс заметил досаду на лице Айсин, наполовину освещенном факелами, когда та подняла голову и посмотрела на Эльвию.

– Мы пытались с Фелом выбраться, когда ты была в госпитале. Прутья решетки, похоже, зачарованы рунами. Можешь, конечно, попробовать, если давно пальцы в розетку не совала. Эффект примерно тот же. Ожог обеспечен.

Будто взвешивая правдивость слов Айсин, Эль недоверчиво покосилась на металлические прутья, изрисованные едва различимыми рунами, бледно мерцающими сапфировым сиянием. Поймав вопросительный взгляд Эльвии, он показал ей пострадавшую руку, вздрогнул и скривился от боли – об них Феликс и обжегся.

– Опять? – тут же посочувствовала Айси и, получив утвердительный ответ, перебралась на кровать друга. Поджав под себя ноги, она взяла левую руку Фела и призвала дар. Эльвия с любопытством за ними наблюдала. Когда ее привели из госпиталя, Айсин уже завершила создание первого ледяного компресса на его руке, но Эль не стала расспрашивать. Теперь Айси обновляла его: на ее ладонях засверкали снежинки, и от кожи пошел пар.

– Бесит магический мир, и тут же колдуешь, – Эльвия по-доброму подшутила над ней.

Айсин хмыкнула, будто осознав, с какой быстротой кинулась использовать свои способности, и, неопределенно дернув плечом, проронила:

– Хоть какой-то прок от этих сил.

Феликс тоже сел и уткнулся затылком в прохладную стену. Он почувствовал, как нервно дернулся его кадык, когда он криво усмехнулся и иронично проговорил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Как в плохом анекдоте: собрались за решеткой американец, британка и русская…

Эль улыбнулась, а Айсин вскинула на него насмешливый взгляд.

– Если бы не твой акцент, ни за что бы не сказала, что ты американец.

– Вот как?

Феликс обращался к Айси, но, когда случайно перевел взгляд на Эльвию, запоздало понял по выражению ее лица, что его вялый и болезненный вид чересчур резко смягчился, а в том, как он вскинул бровь, слишком явно угадывалась игривость. Эль стушевалась не меньше него, поэтому поспешила повернуться к ним спиной.

– Когда мы встретились в библиотеке, я подумала, что ты итальянец… – Айсин тихо посмеялась над собственной догадкой.

– О‐о-о, да, я горяч… – Феликс ощутил жар, приливающий к лицу. И в попытке скрыть смущение он старательно изобразил итальянского мачо, подражая героям из распространенных мыльных опер, чем развеселил Айсин.

– А если серьезно, то и Эль не похожа на русскую девчонку в шапке-ушанке и с медведем на поводке, – добавил он.

– Эй, это все ваш западный стереотип! У нас нет ручных медведей, – сонно возмутилась Эльвия, даже не оборачиваясь; Феликс и Айси рассмеялись.

Однако вскоре ребята замолчали, опять поддавшись угнетающей атмосфере арестантской камеры. Разговор и до этого шел, словно подбитый корабль по мелководью, застревая то тут, то там в коралловых рифах, а теперь и вовсе пошел ко дну.

– Кажется, Эль уснула, – негромко произнесла Айсин, убрав компресс. Фел окинул его оценивающим взглядом и одобрительно проговорил:

– Спасибо, Айси. Благодаря твоему дару мне значительно лучше, – парень с удовлетворением от ментоловой свежести размял обожженную руку.

Айси, видимо, обескураженная тем, что ее магия действительно ему помогла, задержала взгляд на лице Феликса. Она смотрела на багровевший синяк, которым Нейран одарил его при поимке. Фел хотел отвернуться, но Айсин создала льдинку и нежным, но настойчивым движением остановила его. Холодная влага кубика лизнула кожу, уменьшая нытье ссадины, и он зажмурился. Фелу показалось, что у него подмораживаются мозги, а он сам стоит посреди подернутого льдом озера Аляски. Он усмехнулся своим мыслям и открыл глаза.

Феликс бесконечно долго разглядывал густые темные волосы Айсин, превратившиеся во взъерошенную гриву во время передряги, и ее бледное лицо, застывшее в фарфоровой неподвижности. Она, подставив его теплому свету факелов, беспечно склонила голову набок, сосредоточившись на своих мыслях. В этой девушке не было ни капли утонченности или кукольной безупречности, но Феликс не мог отвести от нее взгляд. Ему казалось, что чем дольше он смотрит на нее, тем ближе подходит к центру озера, а вокруг него сгущается тепло, растворяя лед под ногами.

– О чем ты думаешь? – спросил он, любуясь ее невесомой усмешкой.

Она долго молчала, не решаясь открыться, но все-таки улыбнулась теплой, застенчивой улыбкой, похожей на распускающийся бутон.

– Вспомнила, как точно так же прикладывала пакет с замороженными брокколи к щеке отца, когда он подрался на выезде.

Один из осведомителей обозвал его напарницу не слишком культурным словом. Папа не сдержался, завязалась драка, и их едва сумели растащить. А потом дома он сидел и бубнил, что надерет ему задницу при встрече. – Айси сконфуженно мотнула головой. – Прости, это не так интересно, чтобы тебе выслушивать. Я просто…

– Скучаешь, – закончил за нее Феликс. – Продолжай, пожалуйста.

Айсин грустно кивнула и заговорила таким голосом, что Феликс вмиг представил, как она подбирает с пола разбитые осколки прошлого, которые режут ее до крови:

– А потом оказалось, что он с напарницей… гхм, прямо перед тем, как мы встретились в том кафе… папа признался, что они вместе. И последнее, что он обо мне запомнит, – нашу ссору в машине, – девушка растягивала слова, будто чувствуя их горечь, и все равно цеплялась за воспоминание.