Жиган: жестокость и воля - Сергей Зверев

Правда, операцию с заменой кадров Комитет госбезопасности проводил тихо и дипломатично. Людей отзывали в Москву под предлогом перевода на новую работу.

Но факт остается фактом. Виктора Крючкова вывели из состава действующих сотрудников первого главного управления и перевели под начало товарища Бобкова в Пятое главное управление.

Работа оказалась скучной и бесперспективной. Ведь на борьбе с диссидентами и инакомыслящими особых лавров не заработаешь. Корпя над тоннами бумаг, выискивая крамолу в государстве, Крючков с завистью следил за успехами своего бывшего сослуживца Олега Калугина.

К тому времени, когда Калугин уже получил генеральское звание и сделал блестящую карьеру в органах, подполковнику Крючкову оставалось только мечтать о скорейшем выходе на пенсию.

Он ненавидел всех: начальников, подчиненных, диссидентов, разведчиков, Калугина и даже своего родственника, занявшего пост заместителя председателя КГБ, но даже пальцем не пошевелившего, чтобы помочь ему, застрявшему на ступеньках служебной лестницы.

Потом пришла перестройка. Пятое главное управление стало заниматься другой работой, и Виктор Крючков уже готовился окончательно поставить крест на своей карьере. Но неожиданно Владимир Крючков, ставший председателем Комитета госбезопасности СССР, вспомнил о своем дальнем родственнике и поручил ему новую работу.

Правда, для этого Виктору Крючкову, все-таки успевшему получить полковничьи погоны, пришлось уйти из состава действующих сотрудников КГБ.

Он стал начальником первого отдела во вновь создающемся совместном советско-германском предприятии «Интермедсервис». Высокие партийные руководители, раньше других сориентировавшиеся в новой обстановке, осознали необходимость найти сферу применения для партийных денег. Госбезопасность, долгие годы являвшаяся для ЦК «карающим мечом партии», теперь призывалась обеспечить сохранность и приумножение накопленных за долгие годы капиталов.

Подчиненными Виктора Крючкова стали бывшие сотрудники КГБ и так нелюбимой им военной разведки. Тут уж Крючков ничего не мог поделать.

Его покровителям необходимы прежние связи гэрэушников на Западе и их специальная подготовка. Более того, в заместителях у Крючкова ходил бывший спецназовец Михаил Елизаров, герой Афганистана, кавалер ордена Боевого Красного Знамени.

Крючков был вынужден согласиться с этим, несмотря на некоторую личную неприязнь к Елизарову, объяснявшуюся фактами его биографии. Слишком уж специфическую работу приходилось выполнять его заместителю.

Сейчас Елизаров сидел за столом рядом с Крючковым, по правую сторону от него. Он и в самом деле был правой рукой своего шефа, выполняя всю неблагодарную работу.

— Итак, товарищи, я собрал вас для того, чтобы…

— … Сообщить пренеприятнейшее известие, — пошутил кто-то из сотрудников службы безопасности, но тут же умолк, встретив суровый взгляд Крючкова.

— Да, товарищи, — с нажимом сказал начальник. — Тема нашего разговора окажется для некоторых неприятной. Очень неприятной. Глупые шутки здесь неуместны. Мы с вами не можем позволить себе расслабляться, как миллионы наших безмозглых сограждан. Пока эти бараны бессмысленно убивают время, слушая безответственных горлопанов, мы сами должны делать дело.

Цинизм Владимира Андреевича Крючкова был хорошо известен всем его подчиненным. Людей он не любил, считал их ни на что не способной серой безмозглой массой.

Хотя каждый из сотрудников службы безопасности надеялся, что он в эту серую массу не входит.

— А дело мы делаем плохо, очень плохо. Тщательно планируем стратегию, а потом прокалываемся на мелочах. Вы согласны со мной, Михаил Константинович? — обратился Крючков к своему заму.

— Согласен, но не вполне, — ответил Елизаров.

— Что значит не вполне?

— По-настоящему крупных проколов у нас еще не было.

— А срыв второй поставки груза?

— Груз цел и уже прошел переработку, — возразил Елизаров. — Мелкие накладки не в счет.

— Мелкие накладки? — Крючков повысил голос. — Вы считаете эти дурацкие погони и перестрелки, которые годятся разве что для голливудских боевиков, мелкими накладками? А что нам делать с трупом милиционера?

Елизаров выглядел совершенно невозмутимо. Казалось, его не могло вывести из равновесия ничто, даже недовольство шефа.

— С ним ничего не надо делать, — спокойно сказал он. — Трупы для нас неопасны. Они обладают одним очень важным качеством — способностью молчать.

— Убийство сотрудника милиции, находящегося при исполнении служебных обязанностей, — происшествие неординарное. По этому факту прокуратура возбудила уголовное дело. К расследованию привлечены сотрудники областного управления внутренних дел. В помощь им выделена следственная бригада из Московского уголовного розыска. Вам это о чем-нибудь говорит, Михаил Константинович?

— Можно курить? — неожиданно спросил Елизаров.

— Курите, — недовольно буркнул Крючков.

Пауза потребовалась Елизарову, чтобы немного снизить накал разговора. Начальник службы безопасности слишком разволновался.

Закурив, Елизаров придвинул к себе пепельницу, стряхнул пепел и все так же невозмутимо продолжил:

— Мне это ни о чем не говорит, Виктор Иннокентьевич.

— Такое развитие событий не входило в наши планы.

— Планы всегда приходится корректировать. Се ля ви, как говорят французы, такова жизнь. Сыскари пусть ищут, у них работа такая. Едва ли им что-нибудь удастся найти.

— Почему вы так уверены в этом?

— Им не за что зацепиться. У них ничего нет, кроме двух трупов и сгоревшего автопоезда. О том, что находилось в автопоезде, они не имеют ни малейшего представления. Исполнители целы и почти невредимы. Ранение можно в расчет не брать. Сыщикам не удастся ничего определить, кроме группы крови.

— Это тоже немало.

— Ерунда, — уверенно сказал Елизаров.

— Это было бы ерундой, если бы вы так не наследили, — аргументированно возразил Крючков. — Осталась пуля в трупе, и еще неизвестно, сколько в милицейской машине. Остался живой свидетель происшествия, сотрудник госавтоинспекции. А это, между прочим, свидетель. Остался второй свидетель — тот, который принимал участие в погоне. Мы не знаем даже, кто это, и потому не можем избавиться от него. Остался обгорелый остов автопоезда и труп в кабине. Вам этого мало, Михаил Константинович?

Елизаров пожал плечами.

— А хорошим сыщикам вполне достаточно. Добавьте сюда следы крови нашего сотрудника Ефремова, и вырисовывается очень печальная картина. Что вы скажете по этому поводу? Попробуете опровергнуть?

— Попробую, — сказал Елизаров, которого слова шефа ничуть не убедили. — По порядку. Да, в руках следователя есть пули, выпущенные из нашего оружия. Но, во-первых, оно не значится ни на каком учете. Во-вторых, его вообще не существует в природе.

— Что значит — не существует в природе? — спросил Крючков.

— Я лично проследил за тем, чтобы оно было уничтожено.

— Вы мне об этом не докладывали.

— Теперь докладываю.

— Огнестрельное оружие — это не деревянная ложка. Его невозможно бросить в костер и сжечь, как любую другую улику.

— Спасибо, что просветили, — недрогнувшим голосом сказал Елизаров.

Крючков сверкнул глазами, но промолчал.

— Оружие уничтожено. Это так же верно, как то, что мы с вами сидим сейчас здесь, а не в Лефортово. Улики благополучно растворились в соляной кислоте. Я видел это собственными глазами. Дальше. Что касается свидетелей? Мы над этим работаем.

— Где же результаты? — недовольно буркнул Крючков.

— Результаты есть. Пока не так много, как хотелось бы, но мы уже установили имя, звание и место работы гаишника.

Елизаров вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот, открыл его и прочел:

— Младший лейтенант Стрельцов Георгий Иванович. Сотрудник областного ГАИ. Имеется также номер удостоверения.

— Выясните, где он живет, и разберитесь, — раздраженно бросил Крючков.

— Не волнуйтесь, Виктор Иннокентьевич, обязательно разберемся. К сожалению, имя второго свидетеля нам пока установить не удалось.

— Почему? — опять прервал его Крючков. — Ведь машина известна, номера в наличии. Что вам мешает?

— Наш источник в ГАИ выяснил, что «Волга» зарегистрирована в областной автоинспекции, но не на частное лицо, а на некий кооператив «Радуга».

— Что за кооператив? Где находится?

— Пока сведений мало. Известно только, что кооператив зарегистрирован исполкомом города Запрудный.

Лицо Крючкова побагровело.

— Что? Запрудный? Да вы понимаете, чем нам это может грозить?

— Конечно, понимаю, Виктор Иннокентьевич, но, увы, я не могу разорваться на сто частей. У меня есть не менее важные дела.

Крючков трясущимися руками вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.