Станция Лихо - Надя Сова

уже не помнила, как выглядел Знат, пока был еще жив, но я так отчетливо видела то, что мне показывает в сознании его сила. Мальчик, который мог жить долго, завершил бы свою работу в надоевшей студии и уехал в глубинку, где помогал бы восстанавливать старые дома. И проекты бы свои разрабатывал, опираясь на древнее зодчество. А еще написал бы кандидатскую, используя все свои знания по фольклору.

Но история не терпит сослагательного наклонения. Зната забрало Лихо.

– Скажи, что именно ты придумал? Чей план выполнял? – Я впервые заговорила в этих видениях.

Знат улыбнулся, наклонился ко мне поближе и прошептал:

– Любая столетняя душа даст тебе ответ.

Я не поняла. Хотела переспросить, но Знат вдруг закашлялся зерном. Поле звало обратно. На сегодня аудиенция завершена.

* * *

В первый раз мне казалось, что этот мир – сон. Поэтому я не помнила, чтобы спала тут, чтобы мне хоть что-то снилось. Но в этот раз все было как-то иначе. Более натурально, что ли.

Костер прогорел полностью, ботинки успели высохнуть, а я – отлежать здоровую руку.

В голове крутилась фраза Зната: «Любая столетняя душа даст ответ». Я уже слышала про столетние души, однако не понимала, что это такое и как их искать. Все ждала подсказки от голосов и силы Зната, но в ответ была лишь тишина.

Я перетряхнула рюкзак, поела, допила чай и вышла из домика. Валил сырой снег, да так густо, что не было видно ничего дальше пяти метров. Я надвинула шапку на самые глаза и пошла в сторону моста. Тут он был целый, не надо идти полкилометра к дороге.

Целый – это, конечно, комплимент. Побитый жизнью, со сломанными ступеньками. Тот самый жуткий мост из моего детства.

Я шла и прислушивалась: вдруг еще где бродили гвардейцы Лихо, рыскали в поисках недовольных. Но район был тих. Я даже ни разу не встретила всяких-разных. Не бежала по своим делам кикимора, забавно перебирая куриными лапками. Аука не кричал среди домов. Некому было запускать этот крик.

Еще я боялась, что найду на земле тела Охоты, странных черных птиц, придуманных Знатом. Но и от них не осталось и следа.

Мертвые пустые улицы. Мертвый пустой район. Он стал только чище. Гвардейцы забрали все листовки, которые раньше висели чуть ли не на каждой стене. Еще закрыли все двери подъездов. Готова поклясться, что наглухо закрыли.

Я не стала заходить в свою квартиру в этом мире, просто в очередной раз пообещала, что обязательно вернусь в настоящий дом. С воспоминаниями о доме во рту появился солоноватый привкус. Опять кровь пошла носом. Это напрягало. В первый раз такого не было. Да и не так часто у меня идет кровь носом, чтобы привыкнуть к этому и не пугаться.

Я дошла до метро без приключений. Здесь тоже оказалось чисто. Убрали все поломанные машины, всю грязь после битвы Юры и Льва.

Надо было найти рацию. Сначала я осмотрела кусты, куда Юра ее бросил, потом вышла на шоссе. Пока я копалась, снег прекратился и быстро начал таять. Осмотрела всю дорогу, спуск в метро. Хотела на станцию уйти, но вход оказался заколочен. Рация нашлась в мусорном баке. Разбитая, с выломанными кнопками и болтающейся антенной. Я забыла, что Юра ее находил, когда мы возвращалась. Что она стала причиной его гибели. Трогать эту вещь сразу расхотелось, да и толку от нее теперь…

Но рация была единственным способом найти повстанцев и Льва. А они мне нужны. Будь Знат рядом, было бы спокойнее. Одной тяжело. Тяжело решиться, тяжело держать себя в руках.

Я смотрела на развороченную рацию и хотела кричать. Громко, в голос, во все легкие.

Но я никогда не могла себе такое позволить. Всегда кричала внутри, представляя, что из меня в этот момент вырывается чистая энергия и разметает все на своем пути.

Я тяжело вздохнула и мысленно позволила себе поорать. Представила, что внутри себя я кричу во весь голос.

Мусорный бак качнулся и упал. Рация вылетела на асфальт, ударилась боком и затрещала.

В канале шла передача.

Я подошла поближе. Боясь трогать прибор, села рядом. Один спокойный женский голос что-то рассказывал второму, очень нервному мужскому. Женский голос повторял одну и ту же фразу, а мужской никак не хотел соглашаться.

– Парк Измайлово, со стороны метро, встреча в старом флигеле. Общий сбор.

– Какой общий сбор? Вы там совсем головой поехали? У нас одного шефа убили, второго откачать никак не можем, а вы общий сбор объявляете, да еще и в общем канале.

– Всем постам, парк Измайлово, со стороны метро, встреча в старом флигеле. Общий сбор.

– Ну вы там совсем спятили, я смотрю. Некому от нас идти.

– Як! – Надо же, она говорит что-то другое, а я уже решила, что это запись. – Общий сбор объявляют столетние души. Вы либо приходите, либо пытаетесь дальше откачать своего шефа от яда Охоты.

Слово «шеф» женщина произнесла с такой издевкой, что я невольно восхитилась.

Як молчал.

– Общий сбор, – продолжил вещать женский голос. – Парк Измайлово. Собирают столетние души.

Я осторожно взяла рацию, но, видимо, все же сбила какой-то контакт: голос оборвался.

Что ж, зато я знаю, куда мне надо идти. Я достала телефон, сверилась с картой и своими воспоминаниями и двинулась в соседний район. Идти предстояло долго. Это на метро ехать минут десять, на своих двоих тут шагать не меньше часа.

И опять эти странные столетние души. Пока что все складывалось так, как надо.

Гл. 11

В школе я дружила с одной девочкой. Крепко дружила, мы думали, что будем лучшими подругами на всю жизнь. Но потом ее семья переехала в Питер, и постепенно мы вообще перестали общаться. У каждой своя жизнь началась. Но речь не об этом.

Когда мы еще дружили, в старших классах очень любили гулять. Обошли пешком весь район, а как-то так увлеклись, что дошли до самого парка в Измайлово. Причем достаточно быстро дошли и почти не устали. По дороге много болтали, читали вывески, покупали кофе в стаканчиках. В общем, эти несколько километров прошли для нас тогда незамеченными.

И как же бесконечно они тянулись сейчас.

Я ненавидела ошибки этого мира, где не осталось места для общественного транспорта, даже велосипед нигде не спрятан. Как местные передвигаются по огромному городу – загадка.

Я шла достаточно долго, а преодолела