Мой непутевый дедушка - Андрей Анатольевич Трушкин

веселых историй, в Мурдашуйон — омыватели покойников, в Дегрезы — литейщики и мастера работы по металлу…

Никаких следов казны эмира пока не найдено. Бухара пока приносит нам в основном неприятности. Боец Колабашкин ушел по своему почину на базар и не вернулся. Тело его нашли на одном из местных кладбищ. Другой самовольщик заблудился в городе и попал в гузар Песхона, где живут прокаженные. Пришлось его госпитализировать в лазарет — боюсь, как бы он не подхватил и не разнес заразы…

В связи с сокровищницей надо бы с пристрастием допросить местных мулл. Особенно тех, что живут в главной мечети Мир Араб…

6 сент. 1920

Весь день обшаривали Арк — цитадель эмира. Что ни говори, а власть эмир тут держал крепко. Чего стоит только огромная плеть, вывешенная на всеобщее обозрение у входа в Арк…

Обыскали конный двор, мечеть Джоми, парадные залы, хозяйственные помещения, естественно, монетный двор, хазину — место, где держали казну. Простучали все стены. Обыскали места, где могли быть подземные ходы или потайные хранилища. Тщетно. Все, что найдено, — мелочь. Главные сокровища где-то спрятаны или увезены.

Да, свои святыни — пиалу Рустама, выдолбленную из камня чашу, и каменную кормушку для лошади этого же легендарного героя — эмир не спрятал. У пиалы Рустама, кстати, поймали вчера одного старика — он пытался отколоть от реликвии кусочек. Говорит, что внучка больна коклюшем, а самое верное средство от этой напасти — проглотить кусочек от пиалы Рустама.

Приказал отвести старика в лазарет и помочь лекарствами, а то сведет внучку в могилу…

А вообще в Арке осталось много настоящих произведений искусства. Резьба по дереву на дверях, роспись стен чего стоят. Народ здесь живет, конечно, на наш взгляд, забитый, но талантливый и работящий.

7 сент. 1920

Отработаны первые версии о причастности к пропаже эмирской казны духовенства, нукеров (друзей) эмира.

Скорее всего сокровища из Бухары уже уплыли. Но вот куда?

Следует передать Ташкентской ВЧК — пусть поинтересуются личностью святого имама Ходжи Хакима. К нему незадолго до бегства Алим-хан ездил за благословением. Не была ли эта поездка подготовлением к эвакуации сокровищ?

8 сент. 1920

На допросе водонос Абдулла-лятиф, обслуживающий дворец, показал, что в июле непосредственно из Арка вышел в путь караван, груженный какими-то ящиками.

От смотрителя Каршинских (Дарвазаи Ковола) ворот удалось узнать, что этот караван вышел именно через его ворота, то есть на восток…»

Васька уже собирался перевернуть страницу, как вдруг заметил на полях дневника еле заметную точку, поставленную шариковой ручкой.

Откуда у красного командира в 1920 году, дневник которого написан чернилами, слегка выцветшими от времени, могла взяться шариковая ручка? Выходит, пометки делал кто-то совсем недавно. Может быть, это был дед?

Решив повнимательнее смотреть на поля дневника, Васька перевернул страницу.

«9 сент. 1920

В последние дни перед штурмом в Арке наблюдалась подозрительная активность дервишей-каландаров. Они то входили, то выходили из Арка, причем никто из базарных торговцев не может точно поручиться — были ли это одни и те же люди или разные.

Предположение дикое, но и его не следует скидывать со счетов — не уплыли ли сокровища из Бухары мелкими порциями, с помощью дервишей? Ведь их, как правило, не трогают ни басмачи, ни бандиты…

Закупили сегодня на базаре дыни с бахчи. Ничего вкуснее и нежнее до того не ел. Но жажду эти дыни, увы, совсем не утоляют…

15 сент. 1920

В связи с порученным делом меня отзывают в Ташкент.

Жаль оставлять своих ребят, да и в Бухаре есть на что посмотреть, но придется оставить археологические изыскания до мирных времен…» Васька поднял голову от рукописи. Выходит, его прадед тоже не был чужд чувству прекрасного. Так вот почему дед подался сначала в разведку, а потом в искусствоведение — гены сработали!

«7 нояб. 1920

Праздновали годовщину Октября. За осень удалось сделать немало, но результата, увы, пока нет. Чирикают воробьи, а Ходжа Хаким, говорят, совершил хадж в Кент…

Повезет — разберемся и с этим.

16 нояб. 1920

Меня отзывают в Москву! Дела, касающиеся эмирской казны, передают чекистам. Какая жалость! Но революционная дисциплина есть революционная дисциплина. Завтра выезжаю в Томск…»

Переворачивая страницу, Васька еще раз осмотрел поля рукописи и снова заметил крохотное пятнышко на полях, как раз напротив записи от 7 ноября. Васька постарался дословно запомнить этот текст и снова склонился над рукописью.

Но, увы, читать больше тут было нечего — часть страниц, в начале и в конце тетрадки — была вырвана.

– В таком виде дневник к нам и поступил из архивов госбезопасности, — стала оправдываться Зухра, — это все, что осталось…

Подождав Зухру, которая аккуратно запаковала все бумаги в контейнер и поставила его на место, вся компания вышла на улицу.

Дневная жара спала, оставив после себя дрему и негу.

Ветви ивы над темным прудом устало свесились в воду, пыльные листья вишен в парке чуть подрагивали в такт теплому, как парное молоко, ветру.

От всего этого походка у Васьки становилась расслабленной, мысли медленно вязли в каком-то болотном безразличии, глаза, будто сами собой, закрывались.

Но Васька прекрасно понимал, что спать сейчас — не время.

Они напали на след! Дед явно делал пометки в дневнике неспроста — просто так он никогда ничего не делал, это Васька знал точно.

Дед, вероятно, подошел к тайне клада эмира бухарского совсем близко — иначе зачем бы он так спешно улетел в неблизкий Ташкент?

Найти его теперь здесь можно только одним способом — разгадать примерное местоположение клада…

– О чем задумался, Василий? — с улыбкой хлопнул его по плечу Тахир.

– Да все о том же, о своем родственнике бедовом, — признался Васька.

– Да-а, дед у тебя боевой, — не расслышал Тахир, — равно как и прадед. Если и ты в ту же породу пошел, то найдешь ты своего деда — не сомневайся. А мы с Игорем поможем, чем сможем. Я попрошу моих друзей из милиции проверить — не регистрировался ли он где по приезде. Опросим шоферов на автостанциях, билетных контролеров на электричках, кассиров. Не иголка твой дед — найдем!

После сытного плова и дневной