Полярная мечта - Александр Казанцев

— А что, перевозить его, что ли, надо? — послышался бойкий голос из задних рядов.

Зал оживился, но Ходов отнюдь не был смущен.

— Да, перевозить не надо, — отчеканил он. — Но потребуется заморозить, искусственно заморозить, что, пожалуй, еще труднее, чем перевозить. Я подсчитал, сколько электрической энергии понадобится, чтобы заморозить это чудовищное сооружение, — шестьсот миллиардов киловатт-часов!

По залу пронесся ропот. Ходов продолжал, словно вбивая в зал каждое слово:

— Чтобы присутствующим эта цифра стала яснее, я напомню, что, отдавай крупнейшая волжская гидростанция, которую строила вся наша страна, свою энергию без остатка на замораживание ледяного мола, ей пришлось бы трудиться ни много ни мало только шестьдесят лет!..

И снова неудержимый смех прокатился по залу. Алексей почувствовал, что пот выступил у него на лбу. Возмущению его не было границ. С трудом сдерживая себя, он сказал:

— Совершенно неуместно вспоминать здесь эту гидростанцию. Никто не собирается пользоваться ее энергией для замораживания ледяного мола.

Алексей волновался, ему хотелось сказать многое, все то, что было передумано во время работы над диссертацией, подсчитано, обосновано, он вовсе не хотел признавать ее несостоятельной, он защищался, но от волнения голос его перехватывало, и он с трудом отрывисто выговорил:

— Конечно, потребуется — энергобаза. Сам собой, без затраты энергии, мол, конечно, не замерзнет. Но мы не потребуем откуда-либо энергию, мы воспользуемся всегда дующим в Арктике ветром. Вот так… ветром… Мы построим ветряки, и они будут приводить в действие холодильные машины… холодильные машины… и с помощью энергии ветра заморозим мол. Вот так и заморозим!..

Ходов слушал Алексея, чуть приподняв левую бровь и, как показалось Алексею, насмешливо щуря правый глаз.

— А на какую мощность вы проектируете свои ветряки?

Вопрос Ходова был прост, но он почему-то снова вызвал веселую реакцию в зале.

Алексей в первую минуту смешался, потом ответил:

— Ну… двести, я думаю… двести киловатт.

— Вы не поняли меня. Вы говорите об одном ветряке, а меня интересуют все ветряки. Не откажите в любезности напомнить присутствующим мощность гидростанции, о которой мы говорили.

Алексей пожал плечами:

— Что ж тут напоминать? Всем известно. Два миллиона киловатт.

— А ваша временная энергобаза на какую мощность должна быть рассчитана?

При таком сопоставлении Алексею чрезвычайно трудно было выговорить хорошо знакомую ему цифру:

— Двадцать миллионов киловатт.

— Двадцать миллионов киловатт! — с убийственной язвительностью подхватил Ходов. — В десять раз мощнее нашей крупнейшей волжской гидростанции! Значит, если каждый ваш ветряк будет по двести киловатт, их понадобится сто тысяч!

— Ну и что же, сто тысяч! — теряя самообладание, воскликнул Алексей. — Почему нас должна пугать эта цифра? — И он быстро заговорил: — Ведь когда во время Великой Отечественной войны понадобилось создать танки и самолеты, каждый из которых был дороже нашей ветросиловой холодильной установки, и создать их в большем количестве, чем потребуется для мола ветряков, — справилась же с этим страна…

— Да, справилась, — с прежней безапелляционностью подтвердил Ходов. — Но во имя какой цели и какой ценой? Я отвечу вам на этот вопрос. Ценой напряжения всех сил народа. Во имя спасения Родины. А вы собираетесь решить частную задачу арктического транспорта и воображаете, что весь советский народ бросит все свои дела и будет строить и строить ветряки, ветряки и ветряки…

Алексей не мог простить Ходову, что тот намеренно выставлял его в смешном виде, в то время как замысел мола казался ему достаточно обоснованным. Ведь если подсчитать общую мощность тракторов или автомобилей, то получатся не менее астрономические цифры. Все это хотел сказать Алексей, но почувствовал, что ему теперь уже не убедить слушателей. Убеждать требовалось не горячностью слов, а сухими цифрами, которые можно было бы противопоставить цифрам Ходова, — сухими цифрами, доказывающими возможность изготовления нужного количества ветряков, создания временной ветросиловой энергобазы.

Председатель собрания нашел нужным закончить дискуссию.

— Я думаю, что инженер Карцев от всей души поблагодарит собрание, которое поставило уйму вопросов, требующих убедительного решения. Эти вопросы поставлены потому, что собрание хочет, чтобы мечта Карцева на деле превратилась в первый этап проектирования. А это возможно лишь в том случае, когда мечта животворяща, когда она не оторвана от действительности. Проектировать — это все учитывать, все предвидеть. Думаю, что сегодня мы все приняли участие в проектировании.

Алексею жали руки, хлопали его по плечу, обещали писать, просили сообщать о ходе проектирования, но он в глубине души чувствовал, что потерпел поражение.

Жене было мучительно стыдно за Алексея. Она боялась поднять глаза, посмотреть вокруг. Хорошо, что хоть Федора нет при Алешином провале. Ей представился Федор на капитанском мостике. Он выдерживал борьбу потруднее, чем сегодня Алеша, и выходил победителем, за него не приходится краснеть. Женя тотчас закусила губу. Как же ей не стыдно! Зачем она все время сравнивает их? И чем больше она убеждала себя, что всей душой предана Алеше, болеет за его неудачи, тем яснее вставала перед ней спокойная фигура моряка, не сгибающегося перед штормом.

Кто-то тронул Женю за руку. Перед ней стоял Денис.

— Я ж вас шукаю. Алеша мне про вас сказал. — Он улыбнулся, протягивая огромную руку. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, Денис! — обрадованно сказала Женя, стараясь забыть о своих грустных мыслях. — Прав оказался капитан, когда говорил, что все мы все равно вернемся в Арктику. Вот и вы здесь. А знаете, даже Майк — помните такого? — тоже сейчас с нами. Совсем недавно письмо от него получили…

— Майк? Тож славный хлопец. Из-за него, рудого, я английский изучил. Пригодилось. Письма я из-за одной статейки получал. Из Новой Зеландии даже… — Денис увлекся чтением письма, простодушно спрашивая у Жени перевод непонятных слов. Ему не удалось дочитать. Женя позвала его к Алеше. Но сколько ни искали они Алексея, найти его в клубе не могли.

Алексей, незаметно одевшись, выскользнул на улицу. На миг ему показалось, что он снова на корабле. В лицо снежной крупой ударил встречный ветер.

Алексей мысленно продолжал спор со своими противниками:

«Нужны цифры? Так почему никто не вспомнит, сколько стоит километр обыкновенного шоссе или железной дороги? Миллион рублей! Или около того! Если собрать всю землю, вынутую при строительстве дорог, пожалуй, засыплешь какое-нибудь море! Почему не вспомнят? Тоже показалось бы смешно!..»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});