Вальс одиноких - Галина Врублевская

– Вчера Сергею была сделана срочная операция. Мы не смогли дозвониться до вас и заручиться согласием. Состояние мальчика внезапно ухудшилось, и сберегающее вмешательство хирурга было единственно возможным шагом.

– Что – сберегающее? Ничего не понимаю! Как состояние сына? – допытывался Валентин.

– Состояние вашего сына удовлетворительное. Приезжайте. Все подробности узнаете на месте.

Валентин оставил Иветте записку и помчался на вокзал. Последняя утренняя электричка ушла из-под носа. Другая отправится только вечером – на полотне ведутся ремонтные работы. Валентин поехал на автовокзал. Маршрута в нужный населенный пункт не было, пришлось ехать неудобным автобусом. В дороге Валентин сделал пересадку и все-таки добрался в райцентр до ночи.

Накачанный снотворным, сын спал: лицо бледное, дышит еле слышно. Рядом сидела девушка, почти девочка, держала его руку. Увидев Валентина, вскочила, чтобы уступить ему место. Валентин спросил, как дела у Сергея, но ничего вразумительного девушка сказать не смогла. Валентин пошел выяснять положение у врача. Дежурил именно тот хирург, который оперировал Сергея. Он скупо сообщил подробности: анаэроб взял верх, ожоговая рана нагноилась, началась интоксикация организма. Чтобы предотвратить сепсис и спасти ногу, пришлось сделать лампасный разрез нижней конечности и ампутировать палец. Операция, естественно, проходила под общим наркозом. Сейчас состояние мальчика удовлетворительно.

Девушка, ее звали Лена, вернулась в свою палату, а Валентин остался на ночь у кровати сына. Часа два он дремал на стуле, но очнулся задолго до пробуждения Сережи. Наконец и мальчик открыл глаза. Валентин не узнал сына: синие круги под глазами, бесцветные губы, но главное изменение – это выражение глаз. Куда делся Серега-балагур, хулиган и задира? На Валентина смотрели тусклые, безразличные глаза старичка. Он боялся даже посмотреть на забинтованную ногу. Вдруг половины нет?

– Папа, ты говорил с врачом? Что они со мной сделали?

Валентин, подбирая ободряющие слова, сообщил сыну то, что сам недавно узнал от врача.

– Значит, я теперь законченный инвалид – даже водить машину не смогу?

– Да какой ты инвалид? Сам посуди, ну, отхватили у тебя палец. Это же малость. Слава богу, ногу спасли! Сейчас главное – избежать новых осложнений.

– Я теперь ученый, папа. Никаких глупостей. Валентин неловко погладил широкой заскорузлой ладонью волосы мальчика. Сергей прикрыл глаза.

Валентин позвонил в город, но Иветту не застал. Видно, дела у тещи плохи. Глава семьи еще сутки провел в больнице у сына. Затем, обсудив с врачом режим больного и возможные сроки лечения – врач гарантий никаких не давал, – отправился в обратный путь. Рядом с Сергеем снова обосновалась Лена.

* * *

Внук вернулся домой скорее, чем бабушка. Опираясь на костыли, он бодро скакал по квартире – деятельная натура брала свое. Одно расстраивало: с мыслью об училище автосервиса пришлось распрощаться. Он и так был зачислен условно, его свидетельство об окончании школы не прошло конкурса сплошные тройки, если не считать пятерку по физкультуре. Весной ему сказали, если кто-нибудь заболеет или откажется, тогда примут его. Вышло так, что заболел он сам.

Первого сентября Анечка пошла в новый математический класс. Сергей остался не у дел. Главное для него сейчас было – избавиться от костылей. Все остальное – потом.

13

Прошел месяц – месяц тревог и волнений. Квартира Соловьевых превратилась в лазарет. Сергей пока передвигался с палочкой. В комнате супругов лежала парализованная бабушка. Сиделкой, разумеется, стала Иветта. Она взяла отпуск за свой счет. Проблем с оформлением не было, так как жизнь на фабрике постепенно замирала, выпуск обуви сокращался. Домашние обязанности Иветты стали удручающе однообразными: делать перевязки Сергею, подносить матери судно, ежедневно стирать ее простыни, готовить на всю семью. Иветта поняла, что такое ад. В их квартире и прежде не было лишних метров, теперь же сделалось по-настоящему тесно. Кровать матери стояла почти впритык к супружескому ложу. Поначалу бабушка лежала в комнате внуков, но сосуществование больной старухи и шумных подростков оказалось еще мучительнее.

Сергей, не уважающий тихие занятия, будь то чтение или изготовление поделок, маялся от безделья. Только игра на трубе или прослушивание кассет могло его утешить. Присутствие бабушки ограничивало мальчика, вынуждало отключать музыку хотя бы во время ее сна. Но и время бодрствования старушки не было безоблачным для окружающих. Под влиянием болезни – тромбоз сосуда повлиял и на психику – она почти обезумела. Наталья Всеволодовна не могла встать, но кричать, ругаться и подозревать всех в злостных кознях была в состоянии. Доставалось от нее и Сергею. То она требовала выбросить «зловредную дудку», то критиковала картинки полуголых красоток, развешанные у его кровати. Прежде, случись с внуком такая беда, бабушка полностью подчинила бы ему свою жизнь. Теперь нога Сергея ее мало занимала. С эгоизмом неполноценного человека она пеклась только о себе.

Чтобы спасти Сергея от бабушкиной ругани, а бабушку от грубости подростков, их разделили. Таким образом, кровать старушки переехала в супружескую спальню. Но Аня уже отдалилась от дома, возвращалась поздно – занималась то в библиотеке, то в общежитии, где обитали иногородние ребята. Увлекла Аню и работа на недавно появившихся персональных компьютерах – девушка стала завсегдатаем компьютерного зала университета. О самбо пришлось забыть. Теперь она лишь раз в неделю ездила в бассейн.

Валентин вновь стал задерживаться на работе, а однажды не пришел вовсе. Иветта ни о чем не расспрашивала мужа, но догадывалась, с кем он провел злополучную ночь.

Сергей споро шел на поправку. Друзья из музыкальной команды его не забывали. Вечерами, после занятий в своих училищах, они приходили к нему с инструментами и репетировали. Ближе к ночи соседи возмущенно начинали стучать в стену, и музыканты расходились по домам. Иветта же не гнала мальчишек: пусть в доме лучше звучит музыка, чем ругань. Но гневливая вспыльчивость бабушки оставалась печальной неизбежностью.

* * *

Предстоящий новогодний праздник не радовал Иветту. Дети решили встречать Новый год с друзьями, каждый в своей компании. Сергей уже не нуждался в палочке. Он не скрывал, что встречается с Леной, своей больничной подружкой. Несколько раз Лена заглядывала в дом к Соловьевым и сразу не понравилась Иветте: тринадцатилетняя девчушка была раскрашена как циркачка, от нее пахло сигаретами. Однако запретить сыну встречаться с пей Иветта не могла.