Пышечка - Джули Мёрфи

даже не знала.

Мне казалось, если прикосновения прекратятся, то эти чувства утихнут. Но они никуда не делись, и мне остается лишь отчаянно их игнорировать.

Я отпрашиваюсь у мисс Рубио в туалет. На самом деле мне туда не нужно, просто я должна срочно отсюда выйти. Пятый урок стал для меня филиалом ада: на нем громкость голосов, поселившихся у меня в голове, вывернута на максимум.

Я вдыхаю резкие запахи металла и пота, пока иду по коридорам к ближайшему туалету. Там я принимаюсь умываться, но тут дверь широко распахивается, и я слышу:

– Привет?

– Эм-м, да? – Я отрываю себе бумажное полотенце.

– Уиллоудин? – Бо держит дверь открытой и оглядывается на коридор. – Тут еще кто-нибудь есть?

– Ты прикалываешься? Это женский туалет!

– Мне нужно с тобой поговорить. – Он заходит.

– А если здесь другие девушки?

Он качает головой, встряхивая каштановыми волосами.

– Они бы уже что-нибудь сказали.

– Тебе сюда нельзя.

– Дай мне пять минут.

Я испускаю тяжелый вздох и прислоняюсь к двери, чтобы никто не вошел внутрь.

– Ну что?

– Ты уволилась. – Он стоит, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. – Что я сделал не так?

Я распускаю хвостик, чтобы дать кудрям подышать.

– Ты что, хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

– Что? Нет. С чего вдруг?

– Тогда собери волосы.

У меня чуть не падает челюсть. Я смотрю на него не отрываясь и ожидая объяснения. Он не сводит с меня глаз:

– Я серьезно.

Я наклоняю голову вперед и собираю волосы в высокий хвост, чтобы он не заметил румянца, ползущего по моим щекам и груди. Зубами я стягиваю резинку для волос с запястья и только теперь поднимаю голову. Надеюсь, краснота спала. Впрочем, теперь можно сделать вид, что это просто кровь прилила к голове.

– Слушай, мы теперь в одной группе по истории, но отношения у нас не сложились. И я больше не в состоянии и работать с тобой, и ходить в одну школу.

– Отношения не сложились? Ты их прекратила. У меня даже выбора не было.

– Был, конечно. Ты делал выбор все лето. – Но ведь и я тоже. – Слушай, я просто не могу, хорошо? Не могу, и все.

Он качает головой, но все равно уходит.

Я мою руки снова и снова, пытаясь как-то утихомирить гул в голове.

Дверь одной из кабинок распахивается, и у меня выпрыгивает сердце. Это большезубая Ханна Перес. Ее армейские ботинки стучат по кафельной плитке, и вот она уже стоит рядом со мной. Она смотрит на меня в зеркало, тянется и закрывает кран.

Стоило бы встревожиться, что Ханна может разболтать всем о нас с Бо, но печальная правда такова, что никто не будет слушать девчонку вроде нее. Хотя я все равно чувствую себя чудовищно уязвимой.

Так и не высушив руки, я выскакиваю из туалета и вытираю их о джинсы. А потом стою в коридоре и глотаю ртом воздух, будто только что чуть не утонула.

Двадцать два

– Нет. Нет. Нет. – Я роняю голову на руль и еще раз пробую зажигание. – Дава-а-а-ай!

Я с размаху бью ладонью по рулю, но в ответ моя милая машинка издает лишь пронзительный всхлип.

Она не заводится. Моей сладкой крошке Джолин крышка. Сейчас утро вторника, и Вселенная ненавидит меня.

Я наблюдаю, как мама проходит мимо своей машины с ланчбоксом и сумочкой в руках, а затем стучит мне в окно твердым акриловым ногтем указательного пальца. Тук-тук-тук.

Я не шевелюсь, и она сама открывает водительскую дверь:

– Поехали. Подброшу тебя в школу.

Я откидываю голову на подголовник кресла и издаю глубокий стон, абсолютно оправданный в нынешних обстоятельствах.

– Что-то ты совсем расклеилась, – бросает мама через плечо. Она уже идет обратно к подъездной дорожке. – Я позвоню Брюсу, попрошу его посмотреть, что с машиной. Но твои мучительные вздохи делу не помогут.

Всю дорогу до школы мама меняет радиостанции: из динамиков звучат то старые хиты, то христианское радио. Мы не слишком религиозны, но посещение церкви – один из ритуалов, без которых мама себя не мыслит. Она даже не пытается ничего из себя строить – просто, как мне кажется, для нее это своего рода выход в свет.

Мама подвозит меня на крытую парковку, где тусуются все первогодки и прочие безмашинные бедняги.

– Эллен подвезет тебя домой? У меня собрание вечером.

– Угу, что-нибудь придумаем.

Я уже на середине пешеходного перехода, когда за спиной у меня раздается:

– Пышечка! Пышечка! Ты забыла телефон!

Я столбенею, будто проглотила стальной прут. Какие-то прыщавые парни смеются. Это мамино прозвище, оно… Да что тут скажешь. Сколько я себя помню, я всегда была Пышечкой. К тому же это прозвище не особо меня раздражает. Но вне дома мама меня никогда так не называла – по очевидным причинам. Серьезно, кому понравится, что его прилюдно зовут куском теста?

Я