Вояж с морским дьяволом - Анна Литвиновы

Марселла отомкнула дверь карточкой-ключом и протянула его Тане:

– Это ваш ключ. А меня вы можете вызвать в любое время дня и ночи. Что бы вам ни понадобилось. Достаточно только набрать на телефоне «ноль». Я исполню любое ваше приказание.

Произнося это, чернокожая дуэнья включила в каюте свет.

Обстановка напоминала какой-нибудь президентский люкс. Гостиная была огромной: метров сорок квадратных. Всюду красное дерево, коричневая кожа, хрусталь. Огромнейший современный телевизор и дорогущая музыкальная аппаратура.

Спальня оказалась поменьше, метров около тридцати. Ее оформили в белых тонах: громадная кровать, зеркальные шкафы, еще одна плазменная панель.

Ванная сверкала белизной и чистотой. Краны и отделка зеркал тускло поблескивали желтым – не иначе чистым золотом. Три халата, десятки полотенец, колоссальная джакузи.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить, деточка? – спросила Марселла.

Она была сама участливость. Причем предупредительность темнокожей служанки выглядела не наигранной, а очень искренней – словно у Мамушки из «Унесенных ветром».

– Кофе, чаю? Или, может быть, чего покрепче? Вам, я слыхала, сегодня досталось?

– Спасибо вам, Марселла, ничего не надо. Я бы, пожалуй, лучше легла.

– Помочь вам раздеться?

– Нет-нет, ну что вы, я сама.

– Тогда я могу быть свободна?

Таня вымученно улыбнулась:

– Ну конечно.

– Помните, – белозубо улыбнулась дуэнья, – если вам что-то понадобится – волшебный номер «ноль».

– Спасибо, Марселла.

Прислуга неслышно удалилась. Таня сбросила на пол плед, в который по-прежнему куталась. Потом стянула с себя отсыревшее платье. Бросила на ночной столик подаренные Ансаром баснословной цены часы.

По-хорошему надо бы принять душ, высушить влажные волосы. Но сил ни на что не осталось.

Таня рухнула на белоснежную постель, забралась под одеяло.

К счастью, теперь она не испытывала проблем со сном после стрессовых ситуаций. Чехов еще в Москве научил ее психологическим методикам, которые позволяли засыпать в любое время дня и ночи (и просыпаться без будильника, кстати, тоже).

Назавтра Таня никуда не спешила, поэтому она скомандовала себе: «Спать – без ограничений!» – и через минуту уже погрузилась в глубочайший сон без сновидений.

* * *

Утром Таня не слышала, как с палубы «Пилар» взлетел, а потом снова приземлился вертолет. Не слышала, как спускали на воду катер. Как потом он вернулся и матросы втащили на борт несколько огромных рыбин (ведь она любила свежезажаренную рыбу).

Таня проснулась, когда Ансаровы часы на тумбочке у изголовья показывали девять. Пробудилась в прекрасном настроении. Интересно, с чего бы? Вчера в нее стреляли, пытались убить. Чудом, пожалуй, не прикончили. Теперь она находится неизвестно где – на яхте, которая следует неизвестно куда. И непонятно, что с нею будет дальше. А вот поди ж ты: на душе светло. Может, интерьер спальни, достойный миллиардерши, навевает ей хорошее настроение?

Девушка выскользнула из-под одеяла, прошла в ванную. Накинула белоснежный халат. Посмотрелась в зеркало.

Ничто ее не берет. От прически, конечно, ничего не осталось, но лицо довольное, загорелое, румяное. Глаз блестит.

В спальне имелось окно – иллюминатором назвать столь огромное отверстие во внешний мир язык не поворачивался. Таня открыла жалюзи, потом подняла раму с толстенным стеклом. В каюту ворвался теплый и чрезвычайно свежий ветер.

Таня выглянула из окна. Яхта стояла на месте. До самого горизонта тянулось темно-синее спокойное море и блистало светло-синее небо…

Ее каюта находилась высоко над ватерлинией. Вниз уходил белый корпус. Три или четыре палубы было под нею. И всего два-три окна находились на том же уровне, что и ее.

Место у нее – действительно блатное. Наверное, самое лучшее на яхте. Или, может, соизмеримое по крутости с апартаментами хозяина.

Таня захлопнула окно. И в самом деле, люкс!

В гостиной среди десятков электронных и электрических приборов нашлась автоматическая кофеварка. Помнится, точно такую Татьяна видела в демонстрационном салоне в Москве и даже приценивалась, однако стоимость показалась ей тогда до неприличия огромной: что-то около шести тысяч евро.

Теперь она быстро освоилась с заморским агрегатом и попросила его приготовить самый крепкий кофе, на который он только способен. Машина выдала ей крохотную подогретую чашечку. Напитка в ней оказалось по-итальянски мало, на три глотка, но зато от них тут же отлетели остатки сна.

Пора, наверное, в душ – и привести себя в порядок.

Но тут затрещал местный телефон.

Звонила Марселла:

– Ну что, проснулась, деточка?

Голос ее звучал столь ненаигранно заботливо, каким бывал только у мамы, Юлии Николаевны.

– Да, спасибо.

– Хорошо спалось?

– О да!

– Вот и прекрасно. Когда вам будет удобно позавтракать?

– Мне подадут завтрак в каюту?

Дуэнья понизила голос:

– Кое-кто хотел бы разделить трапезу с вами.

– Извинись перед кем-то, Марселла, но мне не в чем выйти к завтраку. Разве что в халате. Мое платье сырое и мятое. Я в нем вчера купалась, знаешь ли.

– О, деточка, а вы не заглядывали в шкаф в спальне?

– Нет.

– Посмотрите. Я надеюсь, вам удастся что-нибудь подобрать – по крайней мере, для завтрака… Итак, во сколько прикажете накрывать?

Таня прикинула и сказала:

– Хорошо, давайте в одиннадцать.

– Спасибо. Без четверти одиннадцать, если вы позволите, я поднимусь к вам, помогу одеться и провожу.

– Буду очень признательна, дорогая Марселла.

Таня положила трубку.

Интересно: что скрывается в загадочном стенном шкафу, о котором говорила Марселла?

Таня распахнула створки.

За ними оказался не просто шкаф, а целая гардеробная комната, вся забитая одеждой.

Татьяна вошла внутрь, прошлась по рядам вдоль вешалок. Все платья, блузки, брючки, сарафаны были если не «от кутюр», то очень крепким «прет-а-порте»: «Дольче-Габбана», «Миссони», «МаксМара», «Босс», «Лакост», «Прада»… Вся одежда только женская и только из последних коллекций: весна-лето нынешнего года. Вся – неношеная, с несрезанными ярлыками (на которых кто-то, однако же, старательно удалил цены). Таня, естественно, представляла, сколько обновки стоят: от тысячи до пяти тысяч евро за штуку как минимум.

Одежда вся была размеров «S» и «M» – словом, как раз на нее. Впрочем, иные платья-юбки имелись в двух, а то и в трех, включая «L», сайзах.

В общем, кто-то, явно по заданию миллиардера, скупал наряды целыми магазинами. Хотелось бы думать, что специально для нее, Тани, но будем смотреть правде в глаза: вероятно, у шейха Аль Кайаля вкусы на девушек не простираются выше размеров S—M, в крайнем случае L.

Обувь тоже подтверждала догадку, что туалеты в гостевой спальне имеют, так сказать, универсальный характер. Каждая из моделей туфель, босоножек или сланцев, установленных на специальных стойках, повторялась по меньшей мере пять раз: от тридцать пятого до тридцать девятого размера. Видимо, на дюймовочек ниже тридцать пятого или бегемотов, начиная с сорокового, вкусы хозяина яхты не простирались.

Что ж, не слишком сие приятно, но таковы здесь, видать, правила игры.

А раз так, надо сыграть по чужим правилам и по возможности победить.

* * *

В итоге на завтрак Садовникова выбрала из всего огромного многообразия нарядов, имевшихся в гардеробной комнате, простенькие расписанные бриджи от Сони Рикель и маечку с аппликациями от того же дизайнера. Убранство дополняли легкие сланцы, отделанные бисером, от Лауры Бияджотти.

Марселла восхитилась нарядом:

– Ах, птичка моя, как же ты хорошо выглядишь!..

Говорили они с горничной по-прежнему по-английски, но девушка попросила называть ее «Таней» – стало быть, перешла с ней «на ты».

Марселла проводила Садовникову в столовую. Она находилась на той же верхней палубе, что и Танина каюта.

Ансар уже ждал ее.

Стол накрыт на две персоны. Окно распахнуто. За ним виднеется синяя гладь и веет свежий ветерок.

Восточный владыка вскочил, едва Таня появилась, поклонился ей и поцеловал руку. Затем помог усесться, еле заметным знаком отослал Марселлу и снова занял свое место.

Официант водрузил перед Таней на специальной подставке раскрытое меню. Не заглядывая в него, девушка заказала свежие фрукты, омлет с сыром и кофе.

Когда прислужник удалился, владелец яхты молвил:

– Ты, Таня, сегодня прекрасна. Как, впрочем, всегда.

Они говорили по-английски – на этом языке естественно звучит «ты», а после вчерашних злоключений странно было бы называть друг друга на «вы».

Девушка парировала комплимент Ансара:

– Возможно. Только, извини, в чужой одежде мне некомфортно.