Командир легендарного крейсера - Николай Руднев

поль.

Второй эшелон разместился на французском пароходе «Остральен», шедшем в Марсель. Оттуда они по железной дороге через Вену прибыли в Одессу, а 28 марта в Севастополь.

Третий эшелон по главе с Рудневым вышел из Сайгона 28 февраля на французском пароходе «Медок» и прибыл 29 марта на остров Крит. Здесь моряков перевели на французский пароход «Кримэ», доставивший

их в Одессу 7 апреля. Пароходом «Святой Николай** они прибыли в Севастополь на следующий день.

Все три эшелона 10 апреля погрузились в специальный поезд и направились в Петербург.

Благодарную память о командире «Паскаля» Викторе Сэнесе Руднев сохранил на всю жизнь. Глубоко ценивший бескорыстную помощь людям, оказавшимся в беде, он не мог забыть Сэнеса, сделавшего так много-для облегчения страданий раненых матросов и создавшего прекрасные.условия всем русским, принятым на» борт французского крейсера.

Руднев большую часть времени находился среди своих моряков, уделяя особое внимание раненым, подолгу беседовал с каждым, поддерживая бодрое настроение, столь важное для больного человека.

Оставшись без личных вещей. Руднев не имел даже смены белья. На помощь пришел все тот же Сэнес. подаривший гостю несколько пар белья. Правда, его пришлось перешивать с высокого худощавого хозяина на кряжистого Руднева.

По пути в Сайгон «Паскаль» зашел в Шанхай, откуда Руднев передал по телеграфу Алексееву и в морское министерство первое донесение о подробностях боя.

Весть о героическом подвиге русских моряков быстро разнеслась по всему миру. Газеты на различных языках печатали сообщения о «Варяге». Русские газеты писали о нем особенно подробно. Так народ узнал, что подвиг совершили простые матросы, славные сыны России. Имя «Варяг» стало символом смелости, мужества. героизма. В народе складывались песни, сказания о «Варяге» и «Корейце».

Царское правительство, постоянно испытывавшее животный страх перед народом, настороженно следило за проявлением симпатии к морякам. Не вызывал доверия и Руднев, который «вел себя подозрительно» с матросами, хотя прямого нарушения службы с его стороны не замечалось. Собрали многочисленные материалы о «притеснении» нм офицеров, пытавшихся насаждать палочную дисциплину. Наконец, вспомнили, что Руднева переместили с должности старшего помощника

II

163

командира порта в Порт-Артуре на «Варяг» с понижением. А здесь он расположил к себе команду, едва не поднявшую восстание против прежнего командира Бэра!

Царское правительство разрешило газетам публиковать рассказы о «Варяге», надеясь этим поднять патриотический дух народа, оправдать преступно затеянную войну, но затем само испугалось небывалого размаха народной симпатии к героям «Варяга», так как очевидны стали причины гибели крейсера. Но отступать было поздно, как бывает поздно закрыть прорвавшуюся плотину. Тогда правительство со скрежетом зубовным приняло решение оказать «всемнлостнвейшую» честь русским морякам, а затем, под шумок, расписать матросов по отдельным экипажам, устранив тем самым опасную сплоченность этого коллектива.

2

В Сайгоне «Паскаль» высадил русских пассажиров. Здесь Руднев узнал о награждении экипажей «Варяга» и «Корейца», а главное, понял, как народ высоко оценил действия вверенных ему кораблей. Это окончательно успокоило его. Значит, он правильно понял и честно выполнил свой долг!

Члены экипажей обоих кораблей были награждены георгиевскими крестами, Рудневу присваивалось звание флигель-адъютанта. Отныне он входил в многочисленную царскую свиту и должен был нести один-два раза в месяц суточные дежурства в царском дворце «при особе монарха».

Насколько первая награда радовала Руднева, настолько вторая тяготила. До конца жизни называл он свое придворное звание «тяжелой наградой».

Представляя себе дворцовую жизнь со всеми ее интригами и темными делами, Руднев чувствовал, что с его характером придется очень трудно. Он, конечно, не мог знать, что присвоение ему звания флигель-адъютанта вытекало из хитроумного плана, одобренного самим царем. Имелось в виду блеском и почестями вскружить голову Рудневу, как вожаку моряков,

ставших народными героями. Но коварный замысел не* оправдался. Руднев не соблазнился ничем и остался' верным себе.

По статуту Российской империи Рудневу полагался орден Георгия 3-й степени, как командиру соединения кораблей, но ему этого ордена не дали в связи с не слишком лестной характеристикой, доложенной царю морским министром.

3

Плавание по пути в Россию, по признанию Руднева, проходило для него очень тяжело из-за сильных головных болей и головокружений — последствий раны и контузии. А тут еще официальные приемы почти в каждом порту, куда заходил пароход.

Многочисленные делегации являлись поздравить героев Чемульпо. Люди на всевозможных языках выражали симпатии к русским морякам. Им делали многочисленные подарки. Неизвестно откуда узнали жители Джибути, что Руднев — страстный собиратель марок, и вот делегация преподнесла ему на серебрянок блюде ценнейшую коллекцию французских колонкам»' пых марок! Абиссинская депутация вручила Рудневу национальный головной убор, искусно отделанный редкими раковинами и жемчугом, а также художественны»! адрес от имени негуса (императора). И так происходило во всех портах.

На острове Крит моряки с «Варяга» перебрались на «Крнмэ» и через Эгейское море, Дарданеллы, Мраморное море вышли в Босфор.

На рассвете 4 апреля в колыхавшейся дымке тумана перед пассажирами «Крнмэ» раскинулась живописная турецкая столица Константинополь со своими белоснежными дворцами и виллами, утопающими в зелени. Искрились в лучах восходящего солнца золоченые полумесяцы на тонких, напоминающих белые стрелы, минаретах мечетей.

«Крнмэ» отдал якорь на рейде Константинополя-

Ещё не стих лязг якорной цепи, как пароход окружили многочисленные лодки рыбаков, торговцев фруктами, овощами, восточными лакомствами. Жестами и гортанными криками они весело приветствовали русских, забрасывая палубу своими скромными подарками, главным образом сладостями, апельсинами, оливами, которыми так богат этот край.

От пристани Галата к «Кримэ» быстро приближался нарядный катер под флагом турецкого высшего морского командования. Сгрудившиеся у бортов лодки бросились врассыпную, освобождая путь для катера. Ничего не подозревавший Руднев удивленно переглянулся •с капитаном «Кримэ», вместе с которым стоял на мостике. Их удивило появление этого катера вместо таможенного полицейского.

Капитан приказал спустить парадный трап и поспешил вниз, чтобы встретить гостей. Руднев с любопытством и беспокойством следил за поднимавшейся на борт большой труппой турецких офицеров, сопровождавших чиновника, видимо высокого звания, который коротким жестом приветствовал капитана и заговорил с ним. Затем Руднева пригласили вниз, и сияющий красочным мундиром и орденами турецкий паша отрекомендовался на французском языке генерал-адъютантом султана и объяснил, что ему поручено приветствовать русских героев. Состоялась короткая официальная церемония. Адъютант вручил Рудневу от имени султана орден и звезду «Османие» второй степени в знак уважения к его мужеству. Одновременно ему передали огромный ящик, наполненный сигаретами. Как заявили турки, такие сигареты курил сам падишах.

Когда высокие гости покинули пароход, Руднев оделил сигаретами матросов, которые с удовольствием курили их, похваливая вкус султана.

Во время встречи с крепости на берегу Босфора грянул артиллерийский салют в честь русских моряков.

Затем на «Кримэ» явился таможенный чиновник и без всяких процедур вручил капитану пропуск на прохождение пролива.

Ранняя весна 1904 года быстро пробуждала к новой жизни природу черноморского побережья. В Одессе уже пылили по булыжной мостовой извозчичьи дрожки и неуклюжие ломовые телеги.

В одном из номеров гостиницы на Ришельевской улице почти всю ночь светились окна. Здесь семья Руднева с трепетным волнением ожидала его возвращения после долгой разлуки. Почти каждую минуту могли сообщить из порта о прибытии «Кримэ», о выходе которого из Константинополя было получено телеграфное уведомление.

Улицы города и порт украшены арками, увитыми цветами и зеленью. На них — слова приветствий героям Чемульпо.

Ранним утром 7 апреля жители Одессы и пригородов высыпали на улицы. На пристани застыли ровные квадраты солдат и матросов. У причала около сводного оркестра важно прохаживалось высшее начальство.

Упитанные жандармы на лошадях грубо расталкивали народ, старавшийся занять места поближе к причалу. Возвышающаяся над портом эстакада чернела от людей, пришедших приветствовать героев-моряков. Кое-тде уже свистели нагайки: это полиция «наводила порядок».