Полицейский-апаш - Сувестр Пьер

Однако в этот вечер ресторан выглядел особенно великолепно. Газеты задолго сообщали о торжественном приёме, который совместно устраивают русский и английский послы, по случаю подписания ими важной торговой сделки.

Время было уже за полночь, а разговоры за маленькими, изящно сервированными столиками на веранде ресторана не утихали, а, наоборот, становились всё оживлённее и веселее.

Немного поодаль от других, в полном одиночестве сидела элегантная женщина ослепительной красоты, которая в гораздо большей степени, чем Соня Дамидова, могла претендовать на высокий придворный титул. Официанты почтительно обращались к ней «ваше высочество эрцгерцогиня Александра». Это действительно была самая знатная дама при дворе гессе-веймарского монарха Фридриха-Христиана, но только два человека — Жюв и Фандор — знали, кем она являлась на самом деле и каково её настоящее имя. Это была таинственная и загадочная леди Белсом, любовница Фантомаса.

Если бы кто-нибудь из гостей сейчас украдкой взглянул в лицо этой величественной женщине, он был бы поражён, увидев, каким трагическим огнём скорби и презрения горели её прекрасные глаза, когда она смотрела на беззаботно веселящуюся публику ресторана. Однако сама эрцгерцогиня была скрыта от посторонних взоров. Она сидела ближе к краю веранды, в густой тени листвы, и у неё, безусловно, были свои основания, чтобы предпочесть это укромное место. Не желая быть замеченной, эрцгерцогиня потушила стоявшую рядом с ней электрическую лампу и осталась в полной темноте. Чтобы наблюдать вокруг, ей достаточно было яркого света, падавшего с соседних столиков.

Она уже собиралась уходить, но вдруг, словно поражённая необычайным зрелищем, на секунду привстала на стуле и снова испуганно отпрянула в тень. Между столиками, раскланиваясь направо и налево, шёл высокий, стройный, безупречно одетый человек. Его имя передавалось из уст в уста, его повторяли все присутствующие, одни с уважением и восхищением, другие с оттенком иронии:

— А вот и Том Боб! Где же вы были? Неужели допоздна охотились за этим ужасным Фантомасом?

Это неожиданное напоминание, словно набежавшее облако, на секунду омрачило весёлые лица приглашённых, а эрцгерцогиня Александра, великолепная леди Белсом, затрепетала, услышав громко произнесённое кем-то имя своего любовника. Однако вскоре беззаботное настроение вернулось ко всем присутствующим, среди которых находилось немало знаменитостей из мира дипломатии, промышленности и финансов.

— В чём дело, моя дорогая? Неужели вам грустно? — говорила высокая эксцентричная дама своей соседке по столу, русской княгине, замешанной в какую-то чрезвычайно интересную и скандальную историю.

Соня Дамидова, к которой был обращён этот вопрос, улыбнулась и покачала головой.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь! Мне не грустно… Просто я думаю…

— О чём же?

За соседним столиком сидело несколько высокопоставленных сотрудников посольства, и в их числе богатый и знатный англичанин г-н Аскотт. Услышав разговор дам, он в свою очередь обратился к изящной Соне Дамидовой.

— Княгиня, сжальтесь над нами. Мы не можем видеть вас грустной и озабоченной в такой прекрасный вечер!

Соня Дамидова насмешливо взглянула на англичанина.

— Если вам, сударь, кажется, что мне грустно, то попытайтесь развеселить меня, — произнесла она с лёгким оттенком раздражения. — Впрочем, не думаю, что это вам удастся.

— Почему же нам не попробовать? — не унимался Аскотт. — Скажите только, что вам доставит удовольствие? Ваше желание для нас закон, и по улыбке моего друга Тома Боба — а полицейские, заметьте, улыбаются крайне редко — я чувствую, что, ради исполнения малейшей вашей прихоти, он готов на всё. И если лично мне не удастся вас развеселить, то лишь потому, что в его присутствии мои средства сильно ограничены.

Соня Дамидова хотела что-то ответить, но её подруга опередила её.

— Господа, — сказала она, — я думаю, Соня не обидится, если я открою вам причину её печали. Да, она богата, красива, умна, все восхищаются ею, но… бедняжке скучно! О, не подумайте, господа, что ваше общество ей неприятно. Наоборот! Но она мечтает о великой любви, такой возвышенной и прекрасной, какой, наверное, и нет на свете. Вот почему наша дорогая Соня грустит!

Княгиня замахала ручкой.

— Умоляю вас, господа, не слушайте её! Я совсем не такая… романтичная…

Все весело засмеялись над этой неумелой попыткой оправдаться.

Заиграла прелестная неаполитанская мелодия. Гости слушали её, затаив дыхание, и лишь один Том Боб не обращал, казалось, ни малейшего внимания на музыку.

Было около двух часов ночи, ужин уже давно закончился, и мужчины закурили ароматные крепкие сигары. Том Боб поднялся с места и, подойдя к Соне Дамидовой, облокотился на спинку её стула.

— Княгиня, почему вы оправдываетесь в том, что ищете необычную и потому куда более реальную любовь, чем та, к которой привыкли все эти скучные люди? Ведь это значит только то, что у вас больше чувства и больше фантазии, чем у них.

Прекрасные глаза Сони Дамидовой отблагодарили Тома Боба чудесным тёплым взглядом.

— Сударь, я не ожидала от вас этих слов, — медленно произнесла она. — Значит, вы верите в любовь?

— О да, сударыня, тем более что сегодня вечером я с грустью заметил рождение двух чувств: одно из них лишь притворяется любовью, а другое… другое — самая настоящая, искренняя и преданная любовь.

— Так почему же с грустью, сударь?

— Потому что я боюсь, что одно из этих чувств останется тщетным.

Соня Дамидова секунду колебалась, не зная, что сказать. Наконец, она обернулась и смерила Тома Боба тем холодным, надменным взглядом, который всегда наготове у женщин.

— Что вы хотите сказать, сударь? Вы нарочно говорите загадками? Возможно, вы владеете французским лучше, чем я, и мне не всё понятно?

Том Боб оглянулся вокруг и убедился, что никто не подслушивает их разговор. На смену неаполитанским певцам пришла весёлая кадриль, и все с удовольствием следили за танцорами.

Том Боб, опьянённый теплом этой призрачной ночи и волнующим присутствием прекрасной молодой женщины, которая удостаивала его своей симпатией, решил сжечь мосты.

— Мне странно, что вы не понимаете меня, сударыня. Неужели вы не заметили того внимания, которое оказывает вам наш общий друг г-н Аскотт? О нет, не отрицайте этого! Сегодня, как, впрочем, и во все остальные дни, он предпринимает невероятные усилия, чтобы быть вам приятным.

В словах Тома Боба звучала лёгкая ирония, и Соня Дамидова была слишком умна, чтобы этого не почувствовать.

— А вы уверены, что его усилия увенчались успехом? — лукаво спросила она.

— О нет, сударыня, я не уверен, но я… надеюсь…

Это единственное слово, безусловно, означало больше, чем самое торжественное признание в любви. Зная, что от женщины никогда не надо требовать немедленного ответа, Том Боб почтительно удалился.

— Я попрошу вашего шофёра, чтобы он подавал машину, — сказал он.

И действительно, все начали понемногу подниматься со своих мест. В воздухе уже веяло предутренней прохладой, пора было возвращаться в Париж. Гости прощались друг с другом и рассаживались в своих великолепных экипажах и сверкающих автомобилях. Им предстояло вместе проделать путь до Порт-Дофин, а там окончательно расстаться и разъехаться в разные стороны.

Лишь одна посетительница не пожелала присоединиться к весёлой толпе. Эрцгерцогиня Александра по-прежнему сидела за своим столиком, в тени листвы. Она продолжала пристально следить за приглашёнными. От неё не укрылось всеобщее внимание, которым был окружён американский детектив. Затем эрцгерцогиня перевела взгляд на Соню Дамидову, которая, без сомнения, была королевой сегодняшнего вечера. Опираясь на руку Тома Боба, прелестная княгиня направлялась к своей машине.

Эрцгерцогиня Александра нервно покусывала губы. Она не могла не думать о том, что этот элегантный светский сыщик, пользующийся таким успехом в обществе, приехал в Париж, чтобы предать смерти её собственного любовника — Фантомаса.