Карамелька. Книга 2 - Любовь Огненная

заставляла сердце биться ровно.

Удар. Удар. Еще удар.

До комнаты веркомандира я не дошла — добрела, совсем не запоминая свой путь. Уже сейчас не могла сказать, какого цвета были стены в предыдущем коридоре и встретился ли мне кто там. Я просто этого не запомнила, ощущая странное помутнение.

Удар. Удар. Еще удар.

Ничего не болело, ни единого синяка, ни одной ссадины. Со мной все, абсолютно все было нормально, но в то же время…

Раздевшись прямо в комнате, аккуратно сложила форму стопкой, укладывая ее в кресло. Ботинки приставила рядом, чтобы не мешались, и только потом пошла в ванную. Холодная вода должна была помочь. Не знаю, сколько так простояла — молча, не двигаясь, глядя в одну точку. Руками упиралась в стену, вода стекала по коже, волосам. Видимо, стояла слишком долго, раз меня начала бить крупная дрожь.

Тряслась. Руки, ноги — все ходило ходуном. Зуб на зуб не попадал, но у меня никак не получалось согреться. Ни теплая вода, ни горячая не давали достаточно тепла. Кажется, не была способна даже шагу сделать. Только повернулась, опираясь о стену спиной. В тот самый миг, когда дверца душевой открылась, я уже отчаялась привести себя в норму.

— Ты здесь слишком долго, — сухая фраза, безэмоциональный голос, лишь констатация факта, но взгляд…

Взгляд острый, дикий, скрывающий бурю эмоций.

— Мне холодно, — произнесла я с трудом, не чувствуя губ.

— Это не холод, Каролина. Это шок. Иди сюда.

— З-зачем? — спросила я запоздало, потому что руку уже подала.

Отлипнув от стены, не сделала ни шага вперед. Наоборот, это Ирадию пришлось войти в тесную кабинку, вставая под струи воды прямо в одежде.

— Будем избавлять тебя от чувства вины чувством стыда, — прижали меня к груди, пряча мои трясущиеся руки под футболку. Кожа мужчины казалась обжигающей.

— Может, успокоительного? — предложила я.

— Поздно. И не так эффективно.

Чужие губы накрыли мои, обрушаясь штормом. Объятия стали крепче, болезненнее, вынуждая прочувствовать, вернуться к реальности. Страх ударил по голове, забрался в сердце, обрушаясь на кожу тысячами игл, бросая в жар.

Я задохнулась под этим напором, моментально забывая о том, что я здесь делала, почему я здесь оказалась. Его руки мяли мне плечи, сжимали шею, не давая отвернуться, вывернуться. Да просто не давая сбежать.

Не передумать, нет, потому что все уже решили за меня, и в этой ситуации мне не давали даже секунды на подумать. Не было этой секунды. И меня не было. Остались только жаркие поцелуи, что жалили губы, шею, плечи, погружая в какую-то другую, параллельно существующую реальность, в которой можно все. В которой не существует предрассудков.

Выгибалась от каждого прикосновения, от каждой обжигающей ласки. По моим венам будто тек огонь, сводящий с ума огонь, разрушающий любые преграды. Нет, ни шагу назад. Не теперь, когда на пол душевой кабины слетела куртка Ирадия, а вслед за ней и футболка.

Жажда — она обрушилась на меня ураганом, безумством, ароматом моря и грозы. Прикосновение кожи к коже пьянило, но гораздо больше опьяняло понимание того, что произойдет в самое ближайшее время.

Предвкушение, трепет, смущение. Одно чувство вытесняло другое, пока меня выносили из ванной в спальню, неотрывно занимая мои губы непрекращающимся поцелуем. Не чувствовала ни холода, ни дискомфорта от влаги, что стекала каплями по коже, по волосам, впитываясь в простыни и подушки.

Тяжесть чужого обнаженного тела сводила с ума. Я задыхалась, но сама обнимала мужчину за плечи, впивалась пальцами в его спину, пока он губами ласкал мою грудь, осыпал короткими поцелуями живот. Вздрагивала. Вздрагивала от каждого прикосновения, распаляясь все сильнее, сгорая и…

Мой собственный полувсхлип-полустон оглушил. Я выгнулась в его объятиях, распахнула веки, пытаясь сделать вдох. Ни звука, ни слова. Мы просто смотрели друг на друга, тяжело дыша. Замерли, чтобы…

Не знаю, но сердце снова пустилось вскачь, едва объятия стали теснее, а губы нашли губы, выпивая, заглушая каждый стон. Утопала в серебряных радужках, что будто стали темнее, глубже. Губы высохли. Весь мой мир вдруг сузился до Ирадия, и это нисколько не пугало.

Пока не пугало. Пока разум был в отключке, а чувства…

Яркие, затапливающие сознание чувства взяли верх, унося меня в эту другую, ни на что не похожую ночь. В ночь, когда я забыла о том, что существует слово “нет”.

Всем хочется тепла. Каждому живому существу хочется тепла, но одеяло никогда не сравнится с теплом, которое дает человек, пусть и модифицированный. Это тепло другого рода. Оно не только физическое, но и душевное. Оно оплетает не столько снаружи, сколько внутри, рождая спокойствие, уверенность, чувство защиты…

Я не хотела открывать глаза. Стыд — меньшее, что я испытывала. Осознание произошедшего обрушилось лавиной, метелью, ураганом, но холодно мне не было нисколько. Наоборот, меня резко бросило в жар, когда чужая рука опустилась мне на талию, подгребая попытавшуюся отползти меня ближе.

— Уже появилось желание сбежать? — спросили, целуя меня куда-то в макушку.

— Непреодолимое, — просипела я.

— Это отлично. Значит, терапия прошла успешно, — медленно стягивал Ирадий с меня одеяло, которое я пыталась натянуть повыше. — Выспалась?

— Выспалась, — подтвердила я, по-прежнему не открывая глаз. Еще лучше было бы притвориться мертвой, но проблема в том, что у имситов превосходный слух, улавливающий даже биение чужого сердца.

— Тогда ответь-ка мне вот на что… Курсант Кара, какие ошибки вы вчера допустили?

И такой у мужчины… У мужа! Моего мужа, черт возьми! Такой у него был мягкий голос, столько в нем было нежности, что можно было запросто в ней утопиться. Потому что за ней скрывалась хорошо слышимая, едва ли скрываемая угроза.

— Вам все перечислять, товарищ веркомандир? — осведомилась я жалобно.

— Ни в чем себе не отказывай.

Сделав глубокий вдох, я выпалила все как на духу. Ошибок я видела целых две. Первая — встала спиной ко входу на корабль при том, что его еще не проверили. Вторая — нанесла непоправимый вред разумному существу, хотя вполне могла обойтись точечными ударами, и тогда нападавший остался бы жив…

— Нет. Вот это точно не было ошибкой, Карамелька. Ты поступила правильно. Между своей жизнью и чужой мы всегда выбираем свою. В ином случае победит неприятель — мы себе такого позволить по долгу службы не можем.

— Но мы ведь могли бы тогда его допросить.

— Зачем? С пиратами допросов не ведем. Впрочем, как и с контрабандистами, если они несут угрозу, так что ты все сделала правильно.

Сухие губы коснулись моего лба, даря утешающий поцелуй. Объятия стали крепче, теснее, жарче, однако на этом