Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне? - Геннадий Лукьянов

Сталина очень волновала собственная репутация дальновидного и безошибочного политика, твердого руководителя, провидца и вообще знатока всего и вся. Что значило для него согласиться с доводами военных и приступить к немедленному полномасштабному развертыванию войск и выполнению планов прикрытия государственной границы? Все это значило проявить слабость и признать собственные ошибки и близорукость, особенно в сделанных им стратегических оценках возможностей Германии и амбиций Гитлера, перспектив развития военно-политической ситуации в Европе и в мире. Наконец, это означало продемонстрировать всем, что Тимошенко и Жуков лучше «вождя народов» знают и понимают военно-политическую обстановку, глубже него разбираются в стратегических вопросах. При этом нельзя забывать, что, согласно Е.А. Щаденко, Сталин был единственным человеком в нашей стране, который мог, имел право и занимался вопросами стратегии, и он в это сам верил. Ради всех этих мнимых и никчемных ценностей Сталин принес в жертву более 27 миллионов жизней только в нашей стране. Вот такую замечательную услугу лидер мирового коммунистического движения оказал международному империализму, руководствуясь только своей прихотью.

Невозможно говорить без эмоций о высших партийных и государственных руководителях Советской страны той эпохи, об их беспечности и бездеятельности в тот исключительно опасный для страны период. Трудно понять членов Политбюро, которые преспокойно пошли по домам спать в то время, когда война уже стояла на пороге страны, понимая, что через несколько часов на территорию их родины ворвутся орды захватчиков. Разве им было неизвестно, что на границе с СССР Гитлер сосредоточил группировку войск, по разным оценкам, от четырех до четырех с половиной миллионов человек, такую группировку, которую по численности и мощи не знала история человечества? Неужели они думали, что эта сверхмощная армия собралась на границе с Советским Союзом, чтобы им белыми флажками помахать?

Приведенное в эпиграфе крылатое выражение Клаузевица нельзя воспринимать буквально: скажем, бросить советские соединения через границу на группировки немецких войск. Для успешного наступления необходимо соблюсти целый ряд значимых условий: определить направления главных ударов, сформировать ударные группировки и создать многократный перевес сил на участках прорыва, организовать тесное взаимодействие между родами войск, частями и соединениями. Вряд ли все это было возможно для того уровня управления войсками в советских вооруженных силах с военными начальниками того времени. Однако преднамеренный переход к обороне в ряде случаев дает еще больший эффект, чем наступление. В данном случае речь идет о создании на выявленных направлениях главных ударов немцев глубоко эшелонированной обороны, предусматривающей в первую очередь борьбу с танковыми ударными группировками, как это и предполагает действовавший в то время полевой устав ПУ-39.

Кроме того, ситуация в ночь с 21 на 22 июня была исключительно благоприятной для нанесения массированных артиллерийских и авиационных ударов по скоплениям немецких войск и техники в приграничной полосе. Для того чтобы средствами воздушной разведки выявить их дислокацию и подготовить исходные данные для артиллерии и ВВС, ЗапОВО даже не требовалось пересекать линию фронта. И вот эту уникальную возможность Сталин, Тимошенко и Жуков упустили.

НИ ДВА, НИ ПОЛТОРА

Мы про взрывы, про пожарыСочиняли ноту ТАСС,Но примчались санитарыИ зафиксировали нас.

В. Высоцкий

Настала пора понять, что требовал в тот период от советских войск их Верховный главнокомандующий, что он делал и что ждали войска от своего Верховного главнокомандующего.

Во-первых, в условиях непосредственной подготовки Германии к войне с СССР, что было ясно всем, кроме Сталина, войска ждали от своего Верховного главнокомандующего решительных и целенаправленных мер по отражению предстоящей агрессии. Конечно, сюда следует отнести оперативную разведку противника, в том числе и воздушную, которую в ту грозную пору необходимо было проводить не раз в два года, а два раза в день. Причем решение на проведение подобных мероприятий должно быть в компетенции не выше командующего военным округом, а лучше по распоряжению командующего армией. Организация постоянной воздушной разведки позволила бы выявить опасную динамику в происходящих в приграничной зоне событиях, уточнить состав ударных группировок противника и их дислокацию, а также определить вероятные направления (главных) ударов и даже точное время вторжения.

Все эти рассуждения — не благие пожелания постороннего, а совершенно конкретные и исключительно обязательные к исполнению требования боевых уставов того времени. В частности, в Полевом уставе РККА[153] (ПУ-39), который появился на свет в 1939 году и определял боевые действия уровня полк — дивизия — корпус, все эти мероприятия в статье 385 формализованы следующим образом [40]:

«385. Разведка в обороне должна определить силу, состав основной группировки и направление главного удара противника. Еще на подходе воздушная и наземная разведка должна обнаружить колонны противника и, неотступно следя за ними, установить район сосредоточения и развертывания их.

В период сосредоточения противника главное внимание всех видов разведки должно быть уделено обнаружению группировки артиллерии и танков.

В дальнейшем разведка уточняет район огневых позиций артиллерии, выжидательные позиции танков, позиции химических частей (минометных), основную группировку пехоты, а также расположение или подход мотомеханизированных и конных частей».

Конечно, здесь встает закономерный вопрос: а каким это образом командир корпуса или дивизии (о командире полка речь вообще не идет) мог организовать воздушную разведку, если ни у того ни у другого в распоряжении не было ни одной авиационной части? Не будем строго судить разработчиков этого важнейшего для сухопутных сил боевого документа: видимо, они исходили из того, что этот устав станет настольной книгой командующего военным округом и его заместителей. Именно они, зная ситуацию в зоне ответственности военного округа, должны были организовать воздушную разведку, в том числе и в интересах конкретных тактических соединений.

В той войне нельзя было достичь стратегической внезапности, так как невозможно было скрыть сосредоточение колоссальных группировок войск численностью несколько миллионов человек, а также каким-то образом спрятать невероятно огромное количество вооружения, боевой и иной техники: десятки тысяч единиц танков, самолетов и орудий, сотни тысяч транспортных единиц. Совершенно очевидно, что об этом очень хорошо знали в Кремле и с не меньшим рвением, чем Гитлер, готовились к войне. Это подтверждается хотя бы объемами выпуска вооружения и боевой техники в Советском Союзе, а также «бурной» деятельностью по созданию в советских вооруженных силах 29 механизированных корпусов (вместо имевшихся до 1939 года четырех) со штатной численностью чуть более одной тысячи танков в каждом[154].

Однако именно в тех условиях, когда в приграничной зоне были сосредоточены крупные группировки советских войск, тем более было важно не дать противнику преимущество тактической внезапности, то есть нанести первые удары внезапно, уничтожить приграничные группировки, выйти на оперативный простор и благодаря этому захватить стратегическую инициативу. Читатель не должен забывать, что, по оценкам самих же немцев, Германия не располагала ресурсами к длительной войне на истощение и не готовилась к такой войне. Весь расчет делался на быстрый разгром основных советских сил уже на самом раннем этапе войны. Достижение тактической внезапности позволило Гитлеру фактически уничтожить всю западную группировку советских войск и поставило нашу страну на грань катастрофы. Трудно поверить, что все эти очевидные планы были непонятны высшим военным начальникам в Советском Союзе и что они не изучали опыт войны в Западной Европе. И действительно, открываем Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года, внимательно читаем заключительную речь народного комиссара обороны Союза ССР Героя и Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и находим в ней следующие выводы [61]:

«Прежде всего, важно отметить, что массированное применение таких средств, как танки и пикирующие бомбардировщики, в сочетании с моторизованными и мотоциклетными войсками, во взаимодействии с парашютными и посадочными десантами и массовой авиацией, — обеспечило, помимо прочих причин, высокий темп и силу современного оперативного наступления.

Наступательные операции во время войны 1914–1918 гг. захлебывались только потому, что темпы наступления и темпы подхода оперативных резервов обороны были одинаковы. Обороняющийся при прорыве всегда успевал организовать новое сопротивление в глубине.