Капкан со всеми удобствами - Валентина Андреева

Я уставилась в окно. Казалось, даже машин поубавилось. Относительно тихо. И снег… Надо же, какие крупные хлопья… А как лениво летят… Бедный парень! Лежит теперь в какой-то безымянной яме и числится пропавшим без вести. Даже умирая, не хотел, чтобы ключ достался Солодову. Нет, надо выяснить личность этого несчастного, надо уничтожить змеепитомник «Пантера-С» вместе с «Купавой», обеспечивающей уголовный дизайн. Удобнее всего – привлечь к делу Листратова. Но я не знаю положения Солодова. Если он не боится органов внутренних дел, Листратов станет «огнепальным». Как Аввакум. Правда, они совсем не похожи. Короче, дело замнут. Интересно, души мертвых видят снег? Когда-нибудь я это узнаю. Лучше, если данная тайна откроется как можно позднее. Кстати, грешная душа господина Тимофеева, пусть земля будет пухом его телу, могла бы и подсказать, в каком направлении поиска двигаться. Ей-то теперь далеко не все равно, где находиться – в раю или в аду. Может, и спасется благим деянием.

Подумав об этом, я ощутила резкий порыв холода – открылась форточка, занавески взметнулись вверх, и в кухню влетел холодный ветер, прихватив с собой танцевальную группу снежинок. Элька, мирно спавшая на табуретке, свесив задние лапы, зарычала совсем не по-кошачьи и мигом удрала. Мне стало страшно. Какого черта я помянула этого Тимофеева? Не иначе как примчался сводить со мной счеты. И не нужна мне его заупокойная помощь!

Ветер продолжал бросаться снежинками, но закрыть форточку я не решалась, – пусть душа Тимофеева летит обратно. Обойдусь без его подсказок. Так ей прямо и сказала. Указать правильное направление поиска вовсе не означает пригласить в гости. Надо же, какой наглый тип!

В детстве моя принципиальная коммунистка бабушка тайком от принципиального коммуниста отца заставила меня выучить назубок молитву «Отче наш…». На всякий случай. Не сходя с места, я без запиночки выдала ее три раза подряд. Сквозняк поутих.

– Вот что молитва животворящая делает! – в порыве религиозного экстаза воскликнула я, схватила половник и с его помощью повернула ручку предварительно закрытой форточки. Просто рукой – не достать.

За окном разыгралась метель. Наверное, бесился от злости Тимофеев – и нетленной душой, и бренными останками.

Я протерла мокрые плитки пола, стараясь не думать ни о чем, кроме обеда. Живу в непроглядном стрессовом состоянии. Интересно, на сколько за сегодняшний день сократила свою неповторимую жизнь?

Обжарить крупные куски картошки и сложить их в кастрюлю мне удалось без страха. В принципе и пассерованные лук с морковкой, последовавшие туда же, дрожи не вызвали. Слой квашеной капусты сверху вообще подействовал благотворно. Настолько, что я включила чайник, неожиданно для себя решив заварить зеленый чай. Все испортила курица, которую надо было разделать на части. В этот момент я задумалась о том, как погиб сыщик, дежуривший по нашему подъезду и лестничной клетке. Дело завершил подслащенный томатный сок, которым я залила все содержимое кастрюли, включая курицу. Воображение мигом нарисовало лестницу, залитую кровью…

3

Не знаю, что на меня нашло, но я выскочила в коридор, как выпущенная из рогатки, даже забыв закрыть дверь. Легкий шорох в квартире соседа вовремя заставил вспомнить, что живу в стане врагов. Резко притормозила и легкой походкой от бедра медленно вернулась назад. Не важно, что сосед обо мне подумает. Взяв ключи, закрыла за собой дверь, деловито вышла на лестничную клетку и вызвала лифт. Когда он подъехал, повторила маневр с отправкой пустого лифта вниз, а сама спряталась за мусоропровод. Благо у нас чистота идеальная – никаких миазмов. Тараканы со скуки сдохли! Рядом с мусоропроводом вполне можно пить зеленый чай, который сейчас успешно заваривается. Только я успела об этом подумать, как в общий коридор, побрякивая ключами, вышел Владимир. Я услышала его бормотание:

– Раздетая, на улицу?..

Очевидно, он в этом усомнился, поскольку вышел на лестничную площадку и смело рванул вниз. Я тихо отправилась за ним, внимательно изучая ступеньки. Как и рассчитывала, тащиться вверх по лестнице ему не захотелось. Он воспользовался услугами цивилизации. Я добралась до первого этажа не меньше, чем через полчаса, уверенная в том, что если следы крови вчерашнего караульного и были, то своевременно сплыли… Почему Солодов сказал, что скоро оставит меня в покое? Неплохо бы уточнить в каком? Если в вечном, то пускай уж такой покой мне только снится…

Какой-то лихой снайпер устраняет команду Солодова. Антон Васильевич, окончательно уверовав в то, что ключ пропал, компромат не всплывает, а конкуренты неуловимы, разработал новый хитрый план их отлова? Возможно, ведет параллельный розыск конкурентов в другом месте, решив, что убивают его людей в нашем подъезде исключительно для отвода глаз. Судя по всему, моя персона перестала интересовать его в должной мере после второй невосполнимой потери. Можно ведь рассуждать и так: гораздо важнее найти человека, который являлся первоисточником всех этих неприятностей. Ибо именно он подготовил компромат и пытался кому-то передать. Через подставное лицо. Попытка не удалась. Ключ по-прежнему у него. Откуда ж Солодову знать, что он у меня. Допустим, осаду Антон Васильевич снимет. Но ведь за ключом охотится и сам первоисточник, а тут еще сумасшедший сосед бегает за мной по этажам… Хотя не такой уж он сумасшедший. Его задача ясна и понятна.

На свой тринадцатый этаж я тоже поднялась на лифте. Двери кабины открылись одновременно с коридорными: сосед шел выносить мусор – скорлупку от яйца в маленьком пакете.

– В гости ходила? – миролюбиво поинтересовался он.

– На дело, – резко ответила я, давая понять, что разговаривать не намерена.

Уже в квартире подумала, что бояться мне его нечего. Если переступит за рамки дозволенного поведения, позвоню в милицию и сообщу, что сосед под ванной прячет наркотики. Мигом от него избавлюсь. Крайне необходим разговор со Светланой. Жизненно необходим! Скорее бы объявилась Наташка! Завтра надо съездить на фазенду к Светке, в какой бы коме она ни была. Скорее всего, кома – чья-то дурацкая шутка. Светлана вполне могла потерять мобильник…

Неожиданно рано заявилась Алена – вся пушистая, как Снегурочка.

– Мам, честное слово, отряхивалась еще на первом этаже. Но на улице такая метель – весь снег не стряхнешь. Липнет, как экзаменатор с вопросами.

Пока она стягивала сапоги, я быстренько слетала на лестничную клетку и стряхнула излишки влаги с ее дубленки. Не следовало бы, конечно, баловать, но… Сосед следом добросовестно вынес в мусоропровод еще один маленький пакетик с кусочком хлеба. Я только громко вздохнула, и он, покраснев, быстро шмыгнул назад за дверь. Надо же, какой застенчивый… убийца.

– Ленусик, – заискивающе обратилась я к дочери, – будь заинькой, позвони мне на работу и узнай, когда Ирина Александровна приступит к выполнению служебных обязанностей.

– Ты забыла дни недели? Сегодня пятница. Ты говорила, что недельку отдохнешь. Значит, на работу тебе в понедельник.

– Нет, дочь моя. Я помню, что должна отдохнуть неделю. Только не помню, когда она у меня кончается…

Алена с удивлением посмотрела на мое вполне серьезное лицо, пытаясь отыскать в глазах следы безумия, и пожала плечами:

– Ну, если у тебя свои понятия о времени… – Набрав номер секретаря, деловым тоном поинтересовалась: – Ефимова еще долго будет отсутствовать?.. Простите, не поняла, откуда? А-а-а-а… Спасибо… – Трубку радиотелефона она положила как-то особенно старательно, потом развернулась ко мне и сообщила: – Если ты в следующую субботу прилетаешь из Анталии, то в этот понедельник на работу вряд ли попадешь. Скорее всего, заступать на свой пост тебе восемнадцатого декабря, то есть через понедельник. А пока загорай на пляже, купайся в море, лови в пригоршни рассветы и закаты из морской неласковой воды… Как, кстати, тебя туда занесло? Ты же никогда не хотела ехать в Турцию.

– Нужда заставила, – буркнула я. – Сама только узнала, что торчу на Туретчине. Помнишь историю с фотографиями? Я тебе вкратце расскажу, что из этого вышло. Только ты садись за стол и обедай. Мне так легче будет. После моего рассказа тебе едва ли захочется есть… А ты мне нужна здоровой – на твою помощь уповаю. Только папику ни слова! Он и так нервный.

Алена слушала, разинув рот, но пропуская ложку мимо него – ближе к уху. Я корректировала направление. Всю правду, конечно, не рассказывала. Зачем пугать ребенка? В том числе всякими микроавтобусами, дежурящими у подъезда. Сейчас, можно считать, обстановка несколько разрядилась. Но Алена должна знать подлую сущность соседа.

Дочь, смыв с волос остатки неземного обеда, который она по неразумению обозвала пудингом с курицей, сразу же принялась за дело – разыскивать, в какой больнице находится Светлана Юрьевна. Честно говоря, никак не могла представить эту настоящую русскую красавицу на больничной койке. Насколько мы знали, Светка в новом браке фамилии долго не меняла – оставалась Николаевой, объясняя это тем, что хоть таким образом в душе хранит верность мужу, погибшему в автомобильной катастрофе много лет назад, но сейчас уже вроде бы носит фамилию своего нынешнего супруга. Сама она не любила делиться воспоминаниями, но вот ее тетка, проживавшая рядом с нами и завещавшая Светке квартиру после своей смерти, любила перемыть кости семье племянницы. Друг друга женщины терпеть не могли, но родственные отношения чтили. Больше всего Светку злило, что тетка упрямо зовет ее Ланой, придумав сокращенное имя, а дочь Светланы – исключительно «ребенком». Но надо отдать должное: ухаживала племянница за тетушкой на совесть.