Лотерея - Вячеслав Кумин

— Существенно. Дневные температуры достигают шестидесяти по Цельсию, а ночью столбик падает до сорока с небольшим. Упало бы и сильнее, да камни отдают накопленную днем жару… И радиация немного спадает. Тоже большой плюс.

— Тогда действительно лучше переходить на ночной образ жизни, — согласился Эрик.

— Еще лучше станет, когда мы уйдем в тень газового гиганта. Сейчас мы крутимся между светилом и планетой. Вот тогда наша ночь с газовым гигантом на небе станет днем, и будет наступать полноценная ночь со звездами на небосклоне. И температура опустится еще ниже. Так что лучше сразу период, когда над нами будет висеть только газовый гигант, считать днем, а когда солнце — солнечной ночью, ведь все равно будем отсыпаться в этот период суток, а когда вообще ничего над головами не станет — темной ночью. Общие же суточные периоды солнце-газовый гигант можно назвать мегаднем, а газовый гигант-темнота — меганочью. Но, как я понял, до меганочи еще довольно далеко.

Эрик невольно встряхнул головой, пытаясь переварить несколько сумбурно данную Ремезовым информацию. Но общий смысл он все же уловил.

— Сколько тут сутки хоть длятся?

— Около восемнадцати-девятнадцати часов. Позже точнее скажу. Я как раз отсечку вчера задал на момент исчезновения солнца за горизонтом.

Эрик кивнул, подумав, что из Ремезова получается неплохой вожак их почти пятитысячной стаи. Хороший организатор, все успевает, предусмотрителен. Если так дело и дальше пойдет, то появляются хоть какие-то шансы на выживание на этой неприветливой планете. Эта мысль согрела душу и даже прибавила сил.

«Еще побарахтаемся», — почти оптимистично подумал Эрик.

Что тут сказать, ему и в самом деле хотелось верить, что все будет хорошо и им действительно удастся не только выжить, но и окрепнуть настолько, чтобы дать импульс развитию новой человеческой цивилизации. Что-то в этом действительно есть героическое…

8

Когда наконец светило скрылось за горизонтом и настал ночной день, действительно стало ясно, что в случае перехода на ночной образ жизни люди ничего не теряют, только приобретают. Огромный шар газового гиганта, вокруг которого вращалась Сахара, освещал поверхность своего спутника мягким светом, который можно сравнить с освещением на Земле, когда небеса скрыты тяжелыми серыми тучами, но при этом все отлично видно без напряжения и защиты глаз. Так же было и здесь.

Правда, сам вид огромного разноцветного шара над головой давил на психику. Но к этому люди скоро привыкнут и станут воспринимать его как само собой разумеющееся, по крайней мере, перестанут инстинктивно пригибаться, каждый раз глядя в небеса.

Особенно естественным все станет для потомков. Если они появятся… Но вопрос в том, захотят ли люди заводить потомство на такой негостепреимной планете как эта?

«Ну а почему нет? — подумал Махов. — Когда все устроится, все устаканится, жизнь войдет в какую-то более предсказуемую колею, природа возьмет свое… и как результат появятся дети, особенно если уничтожить все защитные и противозачаточные средства. Надо будет Антону Николаевичу потом предложить…»

— Восход начнется через девять часов двенадцать минут, — сообщил Эрику Ремезов, уточнивший длительность сахарианских суток.

— Понял. И еще, Антон Николаевич, я вот что хотел сказать, — чуть замявшись, добавил Махов. — Если авария все же случилась до того, как мы достигли Праймзоны, то…

— То «крысы» прилетели вместе с нами и, учитывая, что наш модуль имеет сто семьдесят девятый номер, то они находятся совсем рядом, — закончил за Эрика Ремезов. — Возможно, следующий за ними набит «крысами» или, что вероятнее, их везли в модулях со сто восемьдесят первого по двухсотый. Итого сто тысяч человек. Я вспомнил о них, как только понял, кем ты был. Я уже веду поиск людей, служивших в армии, полиции, охране и просто крепких парней для создания собственных сил самообороны. Оружия и боеприпасов для оснащения своей маленькой армии у нас в достатке.

Махов кивнул. Они оба понимали, что раз в качестве груза на Орхан отправили оружие, то вполне вероятно, что и на Праймзону тоже отправили аналогичный груз. Ведь тамошним колонистам тоже нужно противостоять агрессивному животному миру, да и новым поколениям колонистов, родившихся уже на Праймзоне, нужно защищаться от нового асоциального элемента, который продолжают к ним высылать с Земли и который попытается установить свои порядки. Не для «крыс» же это оружие предназначалось, в самом-то деле.

Всего на Праймзону должны были спустить двадцать спускаемых модулей. Легко подсчитать, что на Сахаре сейчас около ста тысяч «крыс» (чуть меньше, учитывая необратимых коматозников и не переживших полет) и откровенно уголовного элемента: убийц, насильников, воров и просто заблудших душ, совершивших преступление в мало контролируемом, почти в невменяемом состоянии, то есть чисто по пьяни…

Но если они, особо агрессивные, добрались до оружия и не смогли наладить свою жизнь, что, скорее всего, произошло, то вполне вероятно, они попытаются получить ресурсы за чужой счет. Тем более что транспорт у них есть, ведь в каждом спускаемом модуле находится по сотне таких же «круизеров», грузовиков и автобусов.

— Ну тогда все, мне пора, — сказал Эрик, садясь в машину.

— В какую сторону поедешь?

— На восток, навстречу солнцу, — выбрал направление Махов после краткого размышления, посмотрев то на запад, то на восток. — Если следующий встретившийся мне модуль будет под сто восьмидесятым номером, то я просто поверну назад и еще раз помашу вам ручкой, проезжая мимо.

Ремезов только посмеялся.

— Тогда бывай. И будь осторожен.

— Конечно, Антон Николаевич. «Крысы» всегда осторожны, потому и живы до сих пор… А какая-то часть меня навсегда останется «крысиной». Тут уж ничего не поделаешь.

— Это в наших условиях даже к лучшему, — кивнул Ремезов.

9

Эрик захлопнул дверцу внедорожника и, еще раз махнув рукой на прощание, нажал на педаль газа. «Круизер» легко и бесшумно взял с места и покатил по ровной, как стол, поверхности Сахары.

— Бортовому компьютеру включить запоминание пройденного пути.

— Исполнено, — отозвался бортовой компьютер женским голосом, определив, что за рулем находится мужчина. А сидела бы женщина — ответил бы мужским тембром.

Жидкокристаллический монитор мигнул, сменив общие данные внешней и внутренней среды на серую картинку-карту с курсором, посередине которой потянулась желтая линия. Автомобильный радар отмечал точки привязки, для начала взяв за таковой сам посадочный модуль и какой-то большой валун в стороне.

Функция запоминания пути позволяла автопилоту привести машину в стартовую точку в автоматическом режиме, если с водителем случится беда и он сам не сможет вести транспорт. Даже трудно представить, сколько таким образом было спасено жизней в колониях…

Полностью освоившись в управлении, что оказалось не трудно, Эрик разогнал «круизер» аж до пятидесяти километров в час. Бортовой компьютер внешними сенсорами оценивал впередилежащий путь и предупреждал об опасностях в виде большого камня или трещины в грунте (также отмечая их как ориентиры привязки), выделяя их контуры и окрашивая в красный цвет. Но подобных опасностей на пути встречалось не много, и путь получился на удивление ровным.

Двадцать километров пролетели за каких-то полчаса. Эрик даже ничего не почувствовал: ни страха (чего, собственно, бояться, пусто ведь кругом), ни даже особой радости или еще чего-то в том же роде. Не до веселья.

Через двадцать километров бортовой компьютер еще издали подсветил огромную тушу посадочного модуля. Махов не заметил вокруг никаких следов деятельности, тем более людей.

«Неужели они все еще внутри прячутся и все никак не наберутся смелости выйти наружу?» — удивился он не без легкого презрения, уже почти забыв собственный страх, который испытывал вначале.

Подъехав поближе, Махов обрадовался тому, что выбрал правильное направление. Посадочный модуль имел сто семьдесят восьмой номер, значит, его предположение о параллельности посадки спускаемых модулей относительно каньона оказалось верным и путь до головного модуля обещал быть довольно коротким.

«А может, они не проснулись? — снова подумал Махов о колонистах. — Либо компьютер не стал их будить, когда время полета еще не вышло… если не вышло. На самом деле ведь неизвестно, сколько мы в действительности пробыли в пути. Пять, десять, а то и все двадцать лет? Хотя нет, вряд ли двадцать, на такое время просто не хватило бы ресурсов медицинских комплексов. Запасы ограничены. Максимум пятнадцать… Но, собственно, что с ними? Сбой в системе пробуждения? Тогда…»

Махов не стал додумывать, что случится или уже случилось в этом модуле с пятью тысячами пассажиров, надел маску-противогаз и, не забыв прихватить винтовку, вышел из машины.