Жребий некроманта 3 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

И оно сработало. Я налетел на Павла. И мы упали на песок. Благо, мне повезло оказаться сверху. Я быстро оседлал его и стал наугад бить кулаком. Некоторые удары приходились в песок, но порой костяшки моих пальцев попадали в голову Белозерова. Тот выл от боли и пытался скинуть меня. Но я методично, с наслаждением избивал его. Ведь защита судей обороняла только от магии, а от физических воздействий — нет. Мой кулак чавкал разбитой рожей Павла. И возможно, он бы не отделался так легко, если бы не судьи. Они вмешались в нашу дуэль. Кто-то из них нейтрализовал «Область тьмы», из-за чего пропал туман.

Народ ахнул, когда увидел меня и окровавленного Павла. Из его носа хлестала кровь, губы были разбиты, одного зуба не хватало, а левый глаз заплыл. Судьи мигом стащили меня с Белозерова. А того поставили на ноги. И он принялся вне себя от ярости орать на фоне ошеломлённо притихших зрителей:

— Я убью тебя, мерзавец! Мерзкий прихвостень Корсакова! Лизоблюд! Нищий простолюдин! Тебе самое место на свалке! Жаль ты не подох на ней вчера!

Народ шокировано ахал и охал после каждой его реплики. А я криво усмехался, ещё больше выводя идиота из себя. Павел уже с головой выдал себя. Да, это он нанял менталиста. А теперь каждое его слово — новый гвоздь в крышку гроба рода Белозеровых. Даже судьи порядком офигели и начали пытаться выдворить его с арены. Но он продолжал орать:

— Бой ещё не окончен! Я буду сражаться дальше!

— Закончен, — сказал главный судья. — Сударь Корбутов победил. Если бы дуэль была не турнирной, а вполне реальной — он бы убил вас, сударь Белозеров.

— Но он нарушил правила! — истерил Павел с пеной у окровавленного рта.

— Нет, Иван Корбутов ничего не нарушал. Удары кулаками разрешены. Но используют их крайне редко, практически никогда, всё-таки дуэли магические, — сухо проговорил судья и не слишком довольно покосился на меня, точно я нарушил какой-то неписанный кодекс.

— Это нечестно! — выкрикнул Белозеров, нашёл меня пышущим злостью взглядом и прохрипел: — Я требую сатисфакции! Дуэль! Я вызываю вас на дуэли!

— Дуэли запрещены, — торопливо напомнил судья и резко бросил своим помощникам: — Господа, скорее уведите сударя Белозерова. Он слегка не в себе и не понимает, что говорит. И обязательно окажите ему помощь в лазарете. Не подобает дворянину ходить с разбитым лицом.

Павла силком вытащили с арены, а потом и со стадиона. А меня под возбуждённое перешёптывание зрителей официально признали победителем дуэли. Но эта победа отдавала неким вкусом тлена. В глазах народа я из улыбчивого добряка превратился в хищного зверя, не гнушающегося мордобоя. Надеюсь, у большинства студентов хватит ума понять, что к чем. Но скользнув взглядом по трибунам, я смекнул, что никто ни хрена ничего не понял.

Тогда я попросил судью:

— Сударь, мне можно сказать пару слов зрителям?

— Да, — кивнул он через паузу.

Прочищая горло, пару раз кашлянул, а затем, привлекая внимание, помахал рукой и громко стал говорить:

— Уважаемые господа и дамы! Попрошу минутку вашего драгоценного внимания. Некоторых из вас могло шокировать то, что произошло сейчас на арене. И я понимаю ваши чувства. Они справедливы. Но как вы успели заметить в первый день турнира Павел Белозеров был весьма не сдержан в бою. Он демонстративно унижал своих противников. И меня, как дворянина, обуяла жажда справедливости. И я преподал ему хороший урок. Разве мой поступок был неправильным?

Среди притихших зрителей раздался голос Шурика:

— Правильным!

— Сударь Корбутов поступил как настоящий мужчина! — выкрикнул ещё кто-то.

И постепенно всё больше студентов начали одобрять мой поступок. Так что с арены я ушёл героем под рукоплескание толпы. Фух-х-х. Кажется, я не только не растерял поддержку людей, а даже стал ещё более любим ими. И, наверное, ещё более любим Корсаковой. Она подскочила ко мне со сверкающими от восторга глаза и непростительно быстро для княжны протараторила, точно впечатлительная простушка:

— Вы… вы… О-о-о! Вы просто… у меня нет слов! Я даже не могла рассчитывать на такую впечатляющую концовку! Право слово, меня душит ликование!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И меня, — промычал Шурик, который быстро подошёл к нам. Однако его физиономия с красными лихорадочными пятнами совсем не выражала ликование. Нет, на ней царила тревога и даже лёгкий испуг. Корбутов явно переживал из-за того, что наговорил Белозеров. Он теперь мой явный враг. А его род весьма силён, даже после гибели на Безымянном поле старого князя Белозерова.

Зато Корсакова цвела и пахла. Ее губы не покидала улыбка, а глазки сияли точно звёзды. Она схватила меня за руку и увлекла к входной двери. Шурик, словно привязанный, потопал за нами.

Девушка по пути сделала несколько глубоких вздохов, успокоилась и уже вполне спокойно начала щебетать:

— Вы вдвойне молодец, Иван. Я горжусь вами. Вы не только хорошенечко отделали этого подлеца Белозерова, но и заставили зрителей рукоплескать вам. Из вас бы получился хороший оратор, а то и государь.

Анастасия весело засмеялась, показывая, что с «государем» это она так изволила пошутить. Я приподнято усмехнулся. Дескать, остроту оценил. Шурик же за моей спиной что-то неразборчиво пробурчал про то, что опасно нынче быть государем.

Княжна не обратила никакого внимания на его бурчание. А когда мы надели верхнюю одежду и оказались под открытым небом, сказала:

— Господа, я вынуждена оставить вас. Мне нужно срочно поговорить с отцом, дабы опередить родителей Павла. Узнав о случившемся, они наверняка помчатся к моему батюшке, чтобы испросить у него прощения за слова своего неразумного дитя.

— До свидания, ваша светлость, — проговорил я и отвесил ей поклон. Санек тоже распрощался с княжной. И та стремительно двинулась к воротам академии. А я с братом потопал в общагу. И тут Шурика прорвало.

— Что же теперь будет, Иван? — промычал он, жалобно заглядывая мне в глаза.

— Пророчу дуэль. Белозеров не возьмёт свои слова обратно. Он направит ко мне своих секундантов, даже вопреки воле предков, — уверенно заявил я, глотая холодный, морозный воздух.

— А ежели князь Корсаков строго-настрого запретит вам биться? Неужели Белозеров пойдёт и супротив него? — торопливо проговорил Шурик, распахнув полушубок, точно ему было жарко. Хотя погода нынче не баловала плюсовыми температурами. От физиономии Санька вон какой пар валит.

— Павлу плевать. Он сейчас в диком бешенстве. Готов голыми руками задушить меня, — криво ухмыльнулся я, проведя рукой по лицу. — Ежели бы у него было время остыть и подумать, то, вероятно, он бы поступил иначе, а так — точно дуэль. Причём магическая. Я, как вызываемая сторона, выберу именно магию. И меня во время дуэли не будут сковывать правила турнира. Вломлю ему по первое число.

— Но это же самоубийство сражаться с тобой с помощью магии! Разве Белозеров не понимает этого? Его дар много слабее твоего, — пропыхтел Санек, хмуря брови.

— Я ещё раз говорю. У него в голове сейчас одна лишь месть. Он не думает о последствиях. А когда задумается о них — будет поздно, — отрезал я и тотчас задумчиво добавил: — Хотя Павлушка доказал, что может ударить и исподтишка. Надо бы приготовиться к какой-нибудь подлости с его стороны. Так, Шурик, из общаги ни ногой. Ясно?

— Ясно, — обречённо кивнул он и следом за мной вошёл в вестибюль.

Тут ко мне подскочила комендантша и участливо спросила:

— Иван, увенчались ли успехом ваши поиски?

— Какие поиски, сударыня? Я ничего не терял.

— А как же та миловидная юная девушка из переговорной? Неужели вы бросили попытки её найти? — разочарованно выдала женщина и даже отшатнулась от меня.

— А-а-а, та девушка, — протянул я. — Вы о ней. Нет, что вы, я продолжаю её искать. Уже с ног сбился.

— Не отчаивайтесь, Иван, — подбодрила меня заулыбавшаяся комендантша. — Если на то будет воля Божья, то вы непременно встретитесь.

— Да, да, я тоже так думаю, сударыня, — с надеждой произнёс я и прошёл мимо собеседницы. Блин, теперь она от меня не отстанет. Придётся как-нибудь соврать ей, что я встретил ту девушку и у неё оказался неприятный запах изо рта. Думаю, это железобетонный повод, дабы не продолжать с ней знакомство. Комендантша поймёт меня.