Рубикон - Константин Калбазов

Дмитрий по уже заведенной традиции сидел с Рохтом, ведя беседу, пока остальные были заняты своими делами. Трое мужчин опять ушли на охоту, женщины занимались по хозяйству. Все как всегда. И вдруг, Дмитрия прострелила мысль. Мамонты! Судя по виду этих животных, мяса там не одна и не две тонны, шкура просто огромная, а если использовать их длинную шерсть, то можно наплести туеву хучу волосяных веревок. Стадо из дюжины этих животные появлялось на берегу озера в среднем раз в неделю, значит здесь их пастбища.

Дмитрий поинтересовался насчет этих животных у вождя, на что Рохт только ухмыльнулся и показал на вход в свой шатер. Соловьев правильно поняв жест, заглянул вовнутрь, сначала ничего не понимая, но затем до него дошло, что именно хотел показать его собеседник. Вигвам или рул был не самым большим, Рохт изначально не был вождем, но тоже не маленький, по местным меркам средний. Так вот, если в других жилищах пол устилали шкуры нескольких животных, то в его палатке с этой задачей вполне справлялась одна шкура с мягким, как подшерсток, мехом светло-коричневого цвета. Это ж какое должно быть животное, чтобы… Неужели мамонт!?

Хм. Получалось, что его затея ничего не стоит. Люди и так добывали этих животных и если имея под рукой стадо этих гигантов не охотятся на них, значит ценность этих лохматых слонов для первобытного человека, сильно преувеличена земными учеными. А жаль. Интересно, а как им удалось избавиться от длинной шерсти и оставить только мягкий подшерсток. Хм. Судя по отсутствию потертостей даже при входе, шкура не так стара.

— Этот бакан был огромен. Когда я его нашел, он был уже ранен, но в нем все еще была жизнь, — начал рассказывать Рохт, разумеется Дмитрий понимал через пень колоду, ни на секунду не сводя взгляда с рук вождя, которыми тот активно жестикулировал. — Наш вождь решил добыть этого зверя, хотя мы уже вернулись с большой охоты, и мяса у нас было много. Когда я вернулся к бакану с нашими охотниками, тот уже не мог встать, но даже умирающего, мы с большим трудом смогли его убить. Наши охотники никогда не охотятся на баканов, очень сильный зверь, его нельзя добыть, если он не умирает. Нам повезло. Мне, как нашедшему его, отдали шкуру.

— Значит эта гора мяса вам не по зубам?

— Нас мало.

— А если бы были живы ваши охотники?

— Зачем охотиться на опасного и сильного бакана, если есть зобы.

— А если убить одного бакана, этого хватило бы твоему роду до весны, когда животные вернутся?

— Конечно. Хватит и нам и вам. У него очень много мяса, много жира, — глаза вождя даже загорелись. — Твое оружие может убить бакана?

— Нет.

— Тогда не о чем разговаривать, — тут же посмурнел Рохт.

— Но я знаю, как можно его убить.

Ага, глазки загорелись, рыбная диета она никому не в радость. Совсем другое дело, когда закрома полны главным продуктом. Признаться, у Дмитрия только абстрактно вырисовывался план действий. Раз уж у него нет штуцера для охоты на слонов, то нужно использовать здоровое копье, остается вопрос как его метнуть, чтобы сразить такого гиганта. Изготовить баллисту? Даже не смешно. Можно конечно использовать рессоры с машины, но изготовление такого агрегата потребует значительных затрат как по времени, так и ресурсов, а они не безграничны. Нужно что-то дешевое и сердитое. Но это не беда, главное задаться целью, а уж придумать всегда можно.

— И как ты его убьешь?

— Не я, а мы.

— Как мы его убьем?

— Баканы зимуют здесь?

— Да. Когда землю покрывает снег, они питаются тем, что добывают из под него или ветками деревьев.

— Тогда осенью мы добудем бакана. Ты мне не веришь, но зачем мне врать, нам ведь тоже нужно его мясо.

Когда на землю опустилась ночь, Дмитрий направился в отведенный ему рул. Признаться, шел он как на каторгу. Сайна была очень хороша, вообще мечта любого мужика, но боже как же она была ненасытна или все же страстно хотела забеременеть. Вот только Дмитрию от этого было не легче. Интересно сколько еще ему предстоит исполнять долг доброго гостя, чтобы не обидеть хозяев?

Войдя вовнутрь, он обнаружил уже знакомую картину горящего очага. Ага, он у них за эти дни не гас почти до самого утра, ведь это должно происходить либо при свете горящего костра, либо средь бела дня, под солнечными лучами. Однако, к своей радости он обнаружил, что внутри его ждала не Сайна, а Лариса, которая уже пристроилась на шкурах служивших постелью, укрытая одеялом из шкуры волка. Одеяла здесь были только из шкур этого животного, так как считалось, что прародительница таким образом охраняет своих потомков во время сна. Опять же, желательно чтобы она была поближе при зачатии, еще одна гарантия благоприятного исхода предприятия.

— Чего это ты, так облегченно вздохнул? — Не выдержав, хихикнула Лариса.

Все бы шуточки шутить. Подставила по полной, а теперь еще и издевается. Но с другой стороны. Пусть ее. То как она преобразилась, не могло его не радовать. Похоже, черные мысли окончательно покинули эту головку и это хорошо. Оно вроде бы, теперь они были среди людей и Лариса уже не имела для него того значения, как еще несколько дней назад, когда они были уверены, в отсутствии других людей. Ан нет. Не было у него дороже человека и не будет. Может все же она пробудила в нем какие-то чувства? Нет. Любовь тут точно ни причем. Пожалуй, все дело в том, что их крепче всего связывает их прошлое.

— А чего ты так хитро улыбаешься. Подставила по полной и радуешься.

— Что, она не так хороша? Судя по тому, что вы кувыркались чуть не до утра, тебе это дело очень даже понравилось. Со мной такого не было, — что это, неужели в глазах мелькнул недовольный огонек? Ревнует она что ли?

— Скажем так, не хотелось оказаться неблагодарным гостем.

— Но она хороша?

— Нормальная девушка.

— Но тебе понравилось?

— Ларис.

— Что?

— Может хватит. Если ты помнишь, то это ты все устроила.

— Помню. А ты и рад стараться.

— Не отталкивать же ее, когда она столь требовательна. Хоть сегодня высплюсь.

— Кто тебе сказал, что ты выспишься?

С этими словами она откинула одеяло и предстала перед ним в чем мать родила. Фигура у нее не такая крепкая и сбитая как у Сайны, но как их сравнивать, когда они такие разные и каждая по своему хороша. Лариса обладала более плавными формами, мягким и податливым телом, что признаться, ему нравилось куда как больше. А главное к самой девушке его влекло сильнее. Ну, вроде как сильнее. Нет. Точно сильнее.

Непонятно, что повлияло на нее. Толи наличие соперницы, которую она сама же и навязала. Толи стоны и крики, которые ей на протяжении трех ночей приходилось выслушивать. А может и то и другое, вместе с поселившейся в ней ревностью. Но в этот раз она оказалась настолько страстной и ненасытной, что он невольно добрым словом помянул Сайну.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});