Душа ифрита (СИ) - Рен Лина

— Пора бы просветить вас, — стоило мне начать говорить, как девушки обратили ко мне два настороженных лица.

Они нервничали, и это было хорошо заметно.

— Мы идём собирать данные о той девушке, что взяли в плен ребята с базы Эл.

— Но ты же сам сказал, — начала она нерешительно, словно боясь ошибиться. — Что по официальным данным никаких пленников за то время не было.

— Я уже не доверяю никаким данным. Надо лично пойти в твой штаб и проверить информацию. От этого и будем плясать.

— А как там появится Эл? — спросила Тея. — Они ведь думают, что она погибла в той атаке. Мы не можем просто так представить ее начальству.

— Вряд ли ее там знают в лицо, так что просто подождёт в сторонке.

— Но смысл тогда меня брать, если помощи от меня в этой операции никакой?

— Во-первых, это ты меня упрашивала взять тебя. Во-вторых, я хочу, чтобы ты просто была рядом, потому что только ты досконально помнишь тот день. Мне нужна ещё одна голова на плечах, чтобы разобраться в этом.

— Да, я польщена, — произнесла она, впрочем, без единой нотки радости.

Если подумать, Эл была еще совсем зеленой. Я уже привык, что подобные вещи она постоянно принимает на свой счёт, обижается и язвит. Но, почему-то, ей ни разу не приходило на ум, что поступать так — правильно. Я ведь тоже могу допустить ошибку в любой момент.

***

Думаю, я бы выбрал другую жизнь, если бы мог. Ребята из лагеря часто делились друг с другом мечтами, которые у них были в прошлой жизни. Это всегда звучало настолько наивно, что хотелось послушать их ещё немного, прикоснуться к той малой, но тёплой части их жизни, в которой тебе не доводилось принимать участие. Тея, Марк, Ката и даже Ри — они такие. У меня же с самого детства не было привилегии мечтать. Даже если бы война никогда не начиналась, исход был бы тот же.

Люди говорят, что когда ребёнка насильно заставляешь что-то делать, то он специально противится этому и идёт против установленных правил. Такое должно было произойти со мной, но не произошло. Родители, такие же военные, отдали меня учиться тому же, чему учились в свое время и они. И, казалось бы, я должен возненавидеть военное дело, но у меня стало неплохо получаться. Я никогда по-настоящему не задумывался, нравится ли мне моя работа или нет. Просто... старался делать все хорошо, прилагать максимум усилий. И, в конце концов, мне удалось достичь высокого поста в армии еще до того, как мне исполнилось двадцать пять лет.

Когда Совет предложил мне создать небольшой частный военный отряд, я не стал отказываться. Тогда этого требовали обстоятельства. На начальном этапе мне предоставили несколько человек, которыми я мог свободно распоряжаться, а потом я добирал их по своему усмотрению. Не знаю почему, но они сами находили меня. В лагере все думали, что каждый кандидат проходил тщательный отбор, но все совсем не так. Да, я проверял их навыки и биографию, но, если у человека было желание пойти этой дорогой, я не препятствовал. Все же, человеческая воля – самая большая сила.

Но с Эл все было иначе. Она не верила в то, что мы делаем, так же, как и не желала победы в войне. Ее интересовали определенные вещи, и девушку нельзя было за это винить. И все-таки у Эл был талант, который редко у кого можно встретить. Который, кажется, не замечала даже она сама

***

К вечеру мы разбили лагерь в чаще леса. До места назначения оставалось еще часов пять ходьбы, но сумерки сгущались. Лучшим решением было переждать ночь, а рано утром выдвигаться. Эл храбрилась, что она может еще идти, но Тея остановила ее.

— Эл, ночью опасно перемещаться, — сказала она. — Особенно нам, не носящим форму.

— Да я с рождения аккуратна! Так что это для нас не помеха, верно ведь?

— Но ты подумай, если мы пройдем на базу командования глубокой ночью, нас кто-нибудь примет?

— А ведь и правда, — Эл задумчиво почесала подбородок.

— Так что хватит разговаривать, ставьте палатки, — вмешался я в их разговор.

— Мы-то свои поставим, лучше о себе позаботься, — Эл сложила руки на груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А я и не брал себе палатку. Незачем.

— Как так не брал?!

— Сама рассуди, ради чего мне брать палатку, когда я могу поспать в твоей. Так ведь намного легче, не правда ли?

И я медленно наклонился к ее лицу. Эл неуверенно попятилась назад, ее глаза в момент стали в два раза больше, чем обычно. Я прекрасно видел, как она то открывает, то закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но ни одно слово так и не сорвалось с ее языка. И хоть в лесу было уже темно, мне казалось, что щеки ее покраснели. Забавно было наблюдать, как быстро и стремительно с ней произошла эта перемена. Еще минуту назад самодовольство так и сочилось из нее, а теперь Эл была контрастом самой себе.

— Ладно, слушайте меня внимательно, — сказал я спустя минуту. — Как и было сказано раннее, наша основная цель нашей вылазки – добыть информацию по поводу заложника, о котором упоминала Эл. Капитан Лутак, к которому мы направляемся, отвечает за все разведывательные посты на данной территории. Этот человек в курсе, кто мы и чем мы занимаемся. Но мы не можем заявиться к нему просто так, все втроем. Как правильно заметила Тея, если Эл пойдет с нами, это может вызвать определённые трудности для нее.

— Я не понимаю, — возразила она. – Если командование знает кто вы, то почему нельзя просто сказать, что я присоединилась к вам, и дело с концом.

— Потому что мы никому не доверяем, помнишь? Кто не сдал заложника и назвался фальшивым именем? Помнится мне, это был твой старый дружок.

— Это еще не доказано, — Эл резко дернула подбородком, пыталась храбриться.

— Эл, но ведь все факты говорят об обратном, — Тея явно хотела разрядить обстановку.

— Не надо! — я выставил руку вперед, и Тея замолчала. – Она должна все прекрасно понимать сама, уже не маленькая.

Эл надулась и отвернулась чуть в сторону от нас. Правда бывает очень жестока, она ранит сильнее, чем любое оружие. Я видел, как многим хотелось умереть только от осознания этой правды. Эл, хоть она этого и не признавала открыто, была очень привязана к ребятам из своего первого отряда, я прекрасно понимал это.

— Эл, если ты собираешься защищать своего друга, то тут тебе делать нечего, — я махнул головой туда, откуда мы только что пришли. — Можешь возвращаться на базу и тренироваться дальше. Или ты остаешься тут, но затыкаешь свое мнение за пояс, поняла?

Жестоко, но по-другому нельзя, она должна понять сама. Эл молча кивнула и сразу же затихла.

— Мы с Теей пойдем говорить с капитаном. Про Эл ни слова, хорошо?

— Конечно, — ответила мне Тея. — И все же, как тогда нам преподнести факт о заложнике? Если сошлемся на слухи, то вряд ли они нам поверят.

— Думаю, что так. Если ты помнишь, то Ри как раз был неподалеку от тех мест, можем сослаться на его показания.

— И часто вы так врете начальству?

— Они нам не начальство. Не понимаю, ты вообще хочешь спасти свою шкурку или как? Если да, то сиди молча и впитывай то, что я говорю, для тебя же стараемся.

— Ладно, ладно, молчу, — Эл демонстративно зажала рот рукой.

— Ты должна остаться снаружи, спрятаться, чтобы тебя никто не видел. Сейчас не самое лучшее время для твоего чудесного воскрешения.

***

На рассвете следующего дня, когда на небе все еще виднелись звезды, окрашенные бледным свечением, мы вышли к штабу. Эл то и дело зевала, Тея спотыкалась об каждый камень на дороге, но они шли молча и не жаловались.

Сам штаб командования располагался в одной из деревень, прилегающих к территории полиса. Поэтому, едва выйдя на окраину леса, мы сразу же услышали первые крики петухов. В принципе, такие соседства всегда были выгодны для обеих сторон: деревня обеспечивала штаб всем необходимым, а штаб мог защищать деревню, которая располагалась за стенами полиса.

Штаб представлял собой полуразрушенное двухэтажное кирпичное здание желтоватого оттенка. Вероятно, ранее в нем находилась администрация деревушки, теперь же там заседали военные. То тут, то там сновали солдаты в форме, не успевшие закончить ночное дежурство. Периодически в их рядах проскальзывало несколько местных жителей, которые только начинали просыпаться ото сна. Деревня медленно оживала и готовилась к новому дню.