Старплекс - Роберт Дж. Сойер

– специализированными структурами внутри клетки.

– Живые существа, – недоверчиво повторил Кейт. – Живые существа размером без малого двести тысяч километров?

В голосе Риссы по-прежнему слышался благоговейный трепет.

– Возможно. Если так, то мы только что видели их процесс размножения.

– Невероятно, – Кейт покачал головой. – Я имею в виду, это не просто гигантские формы жизни. И не просто формы жизни, обитающие в вакууме. Это формы жизни, состоящие из тёмной материи. – Он повернулся у Ягу. – Яг, такое вообще возможно?

– Возможно ли, что тёмная материя, или какая-то её часть, жива? – Валдахуд пожал всеми четырьмя плечами. – Многое в нашей науке и философии даёт нам понять, что Вселенная должна кишеть жизнью. Однако до сего дня мы знаем только о трёх мирах, на которых зародилась жизнь. Возможно, мы просто искали не там. Ни я, ни доктор Делакорт пока не выяснили ничего существенного о возможностях метахимии тёмной материи, однако в тех сферах действительно много сложных соединений.

Кейт развёл руками в бессилии осмыслить открытие в категориях повседневной логики и оглядел мостик в поисках кого-нибудь, настолько же растерянного.

И тут новая мысль поразила его настолько сильно, что он даже на мгновение откинулся на спинку кресла. Затем тронул коммуникационную панель, открывая канал связи.

– Лансинг Хеку, – сказал он.

Изображение головы Хека появилось на голосфере на фоне звёздного неба.

– Хек на связи, – произнесла голова.

– Есть прогресс с локализацией тех радиосигналов?

Кейт представил себе, как нижняя пара плеч валдахуда двинулись за пределами поля зрения камеры.

– Пока нет.

– Вы сказали, что предположительно разумные сигналы передаются на примерно двухстах различных частотах.

– Это так.

– На скольких именно? Назовите точное количество.

Хек повернулся в сторону монитора, показав свой рылоподобный профиль.

– Двести семнадцать, – ответил он. – Хотя передачи на некоторых частотах активнее, чем на других.

Кейт услышал, как по левую руку от него Яг издал тот же самый звук изумления, что и раньше.

– В облаке, – медленно произнёс Кейт, – имеется двести семнадцать объектов юпитерианских размеров. – Он сделал паузу, оттягивая очевидный вывод. – Конечно, газовые гиганты типа Юпитера обычно являются источниками радиосигналов…

– Но эти состоят из тёмной материи, – сказала Лианна. – Они электронейтральны.

– Это не чистая тёмная материя, – возразил Яг. – Они нашпигованы фрагментами обычной материи. Тёмная материя может взаимодействовать с протонами обычной материи, генерируя электромагнитное излучение.

Хек пожал верхней парой плеч.

– Может сработать, – сказал он. – Но каждая сфера передаёт на своей частоте, словно… – голос с бруклинским акцентом затих.

Кейт посмотрел на Риссу и понял, что она думает о том же, что и он.

– Словно каждая своим голосом, – произнёс он наконец, заканчивая мысль Хека.

– Но объектов больше не двести семнадцать, – вмешался Тор, оборачиваясь к нему. – Теперь их двести восемнадцать.

Кейт кивнул.

– Хек, просканируйте спектр ещё раз. Попытайтесь выяснить, появилась ли активность на какой-нибудь частоте в непосредственной близости от одной из детектированных ранее.

Хек склонил голову и забарабанил по своей консоли.

– Одну секунду, – сказал он. – Одну секунду. – Потом: – О боги трясины и лун, да! Да, есть такой сигнал!

Кейт снова повернулся к Риссе, улыбаясь до ушей.

– Интересно, какое первое слово произносят их дети?

Эпсилон Дракона

Кейт не видел, как Стеклянный вошёл в причальный отсек; когда он поднял взгляд, тот уже подходил к нему, ступая прозрачными ногами по траве и клеверу-четырёхлистнику. Его походка была текучей и изящной и производила впечатление замедленной съёмки, хоть он и двигался с нормальной скоростью. Лёгкий оттенок аквамарина его в остальном совершенно прозрачного тела притягивал взгляд.

Кейт подумал было подняться на ноги, но вместо этого просто посмотрел на прозрачного человека снизу вверх. Отблески солнца играли на его теле и овальной голове.

– С возвращением, – сказал Кейт.

Стеклянный кивнул.

– Знаю, знаю, ты напуган. Ты это умело скрываешь, но думаешь о том, сколько ещё я тебя здесь продержу. Недолго, я тебе обещаю. Но я хотел бы разобраться в ещё одной вещи, прежде чем ты меня покинешь.

Кейт удивлённо вскинул брови, а Стеклянный сел на траву, опершись спиной на ближайшее дерево. Из чего бы его тело ни было сделано, это явно было не стекло. Сквозь его цилиндрическое туловище узор трещин на древесной коре не казался увеличенным, а лишь немного искажённым.

– Ты сердишься, – сказал Стеклянный.

Кейт покачал головой.

– Нет. Пока что вы обращались со мной очень хорошо.

Звон эоловых колокольцев – Стеклянный засмеялся.

– Нет-нет, я не имею в виду, что ты сердишься на меня. Скорее, ты сердит вообще. Есть что-то у тебя внутри, очень глубоко, что ожесточило твоё сердце.

Кейт смотрел в сторону.

– Я ведь прав, не так ли? – сказал Стеклянный. – Что-то тебя сильно расстраивает.

Молчание.

– Прошу, – сказал Стеклянный, – поделись этим со мной.

– Это было очень давно, – сказал Кейт. – Я… я должен был справиться, я знаю, но…

– Но это по-прежнему тебя терзает, ведь так? Что это? Что тебя так изменило?

Кейт вздохнул и огляделся по сторонам. Всё было такое красивое, такое спокойное. Он не мог вспомнить, когда последний раз сидел вот так среди травы и деревьев и просто наслаждался окружающим миром, просто… просто расслаблялся.

– Это связано со смертью Сола Бен-Абрахама, – сказал Кейт.

– Смерть, – повторил Стеклянный, как будто Кейт снова произнёс незнакомое ему слово наподобие «донкихотский». Он покачал своей прозрачной головой. – Сколько ему было лет, когда он умер?

– Это случилось восемнадцать лет назад. Ему должно было исполниться двадцать семь.

– Одно мгновение, – сказал Стеклянный.

Возникла пауза, и Кейт вспомнил, как отреагировал на подобное замечание Стеклянного о двадцати годах его брака. Но в этот раз он был склонен с ним согласиться.

– Как умер Сол Бен-Абрахам?

– Это… это был несчастный случай. По крайней мере, так решило правительство Земли. Но я… в общем, я всегда считал, что дело просто замели под ковёр. Ну, вы знаете – специально не дали хода. Сол и я… мы жили на Тау Кита IV. Он был астрономом, я – социологом; писал диссертацию о тамошних колонистах. Мы с ним были друзьями ещё со студенческих времён; жили в одной комнате в общежитии. У нас было много общего: оба любили гандбол и го, играли в студенческом театре, музыкальные вкусы тоже совпадали. Как бы там ни было, Сол открыл стяжку Тау Кита, и через неё послали малый зонд на Локус Прайм. Новый Пекин тогда был преимущественно сельскохозяйственной колонией, а не мегаполисом, как сейчас. Он тогда и Новым Пекином-то ещё не назывался. В то время это была просто «колония на Сильванусе»; Сильванус – это название четвёртой планеты Тау Кита. Социологов