Записки конструктора-оружейника - Михаил Калашников

Полигон подчинялся Главному артиллерийскому управлению, и конечно же его работники, особенно отвечавшие, за развитие стрелкового вооружения, можно сказать, не вылезали отсюда. Со многими из них мне довелось работать в тесном контакте, тем более что мы и знакомились обычно здесь, на полигоне.

Как-то зашел я по служебным делам в отделение испытаний группового оружия. Открыл дверь кабинета и увидел что-то горячо обсуждавших испытателя Александра Андреевича Малимона и незнакомого мне инженер-капитана. Услышал отчетливо последнюю фразу, произнесенную инженер-капитаном:

- Да ты не смотри, кто исполнял этот документ, я его исполнял. Вдумайся лучше в содержание нашей программы.

- Ну если вы исполняли, тогда другое дело. Теперь я буду знать, с кем уточнять вопросы, - скупо улыбнулся Александр Андреевич и, заметив меня, махнул рукой: - Заходи, заходи, не стесняйся.

Вот познакомься. Инженер-капитан Смирнов, старший помощник начальника отдела управления стрелкового вооружения ГАУ. - Малимон, любивший во всех вопросах точность, отрекомендовал собеседника по званию и должности.

- Старший сержант Калашников, - представился я.

- Конструктор, - добавил дотошный Александр Андреевич.

- Очень приятно, - протянул руку Смирнов. - Нам надо непременно поговорить потом. О вашей работе я уже слышал.

Так продолжим наш разговор, - повернулся инженер-капитан к Малимону. Пусть и старший сержант послушает.

Речь, оказывается, шла о дополнениях к программе испытания доработанного серийного изделия, предложенных Малимоном.

С Евгением Ивановичем Смирновым у нас сразу сложились теплые отношения, и не прекращались они до его совершенно неожиданной для меня кончины в конце 60-х годов. А в год, когда произошла наша первая встреча, Смирнов занимался вопросами доработки станкового пулемета СГ-43, часто бывал на полигоне. Мы о многом, встречаясь, говорили, чаще всего непосредственно о работе над тем или иным образцом, о ходе или результатах испытаний. Позже, когда он являлся заместителем начальника Главного управления Министерства обороны, я нередко бывал у него дома в Москве. И вновь разговоры не о личном, а о том, чем жили: он - на службе, я - в конструкторском бюро, на заводе. В сознании лишь отмечалось, как рос он в воинских званиях: в конце 50-х годов поздравил его с получением первой генеральской звезды, потом - второй.

И вот только сейчас, при подготовке этих записок, обратившись к документам, узнал, каким был жизненный путь человека, долгие годы отвечавшего в управлении непосредственно за развитие современного вооружения, его производство, с которым часто встречался по служебным делам то в Москве, то на заводе, куда он приезжал в командировки постоянно.

За полтора месяца до начала войны Смирнов с отличием окончил артиллерийскую академию и был направлен в Ленинград военпредом на один из оборонных заводов. Служил в блокадном городе. Потом - назначение на Урал, на другой завод.

"Работая на заводах по приемке образцов стрелкового оружия, много внимания уделял повышению качества оружия, оказывал большую помощь заводам", отмечалось в аттестации Смирнова военных лет.

Как это было важно тогда, в годы войны, чтобы качество оружия, отправляемого на фронт, росло с каждым днем. От представителей военной приемки зависело в ту пору очень многое.

С завода Евгения Ивановича вскоре перевели в один из отделов ГАУ. И начальник отдела инженер-подполковник Мандич, аттестуя подчиненного, запишет: "В 1944 году непосредственно участвовал в доработке станкового пулемета Горюнова и модернизации станкового пулемета Максима. В результате проведенной модернизации значительно улучшилась работа образцов... Награжден орденом Красной Звезды. Вполне заслуживает присвоения воинского звания инженер-майора во внеочередном порядке".

И еще запись в личном деле Смирнова, относящаяся уже к 1955 году: "Являлся основным лицом в отработке автоматов и пулеметов".

Поскольку на протяжении многих лет Смирнов действительно являлся основным лицом в ГАУ в отработке принципиально нового автоматического стрелкового оружия, то мне, конструктору автоматов и пулеметов, конечно же немало пришлось поработать с Евгением Ивановичем, скажем так, в одной связке. А полигон часто был местом нашей совместной работы.

Конечно, мои заметки о полигоне и его людях военных лет (я веду отсчет с 1943 года) и первых послевоенных далеко не исчерпывают всего того, о чем можно было бы рассказать. На мой взгляд, его история, вклад конструкторов, специалистов, служивших и работавших на полигоне в разные годы, в дело усовершенствования системы стрелкового вооружения, начиная со дня его создания, заслуживают отдельного исследования. Ведь полигон неотделим от истории отечественного стрелкового оружия, так как постоянно давал жизнь новым, все более совершенным образцам.

Может быть, мои оценки людей, о которых я рассказал, не совпадут с мнением тех, кто их знал. Что ж, каждый преломляет отношение к тому или иному человеку через призму личностного видения, через ситуации, в которых им довелось встречаться и работать, наконец, через призму пережитого и отдаленного десятками лет. Учтем и другое: был я в ту пору совсем молодым конструктором и общение с каждым, кто встречался на моем жизненном пути, рассматривал прежде всего с позиций обогащения опытом, как профессиональным, так и житейским.

К величайшему сожалению, научно-испытательный полигон стрелкового вооружения разделил судьбы многих кораблей, самолетов, иной военной техники, других, подобных ему, воинских частей в то время, когда многое, считаю, необдуманно резали, отправляли в металлолом, расформировывали, сокращая Вооруженные Силы в конце 50 - начале 60-х годов.

Расформирование полигона в 1960 году по своим дальнейшим последствиям явилось, на мой взгляд, не оправданным не только для испытательного дела, для научной работы, но и для нас, конструкторов-оружейников. Ведь была сокращена лаборатория живого опыта.

Пошли на слом испытательная техника и лабораторное оборудование, создававшиеся годами. Рассеялись по стране опытнейшие кадры инженеров и техников. Только небольшая группа специалистов старого полигона влилась в состав другого полигона для организации небольшого подразделения по прежнему профилю.

Непосредственно конструкторским работам по дальнейшему усовершенствованию отечественной системы вооружения был нанесен большой ущерб. Увеличились сроки испытаний, сократился объем испытаний и экспериментально-технических исследований по оружейной тематике... Но то было уже в шестидесятом.

В середине же 40-х годов полигон продолжал давать мне уроки профессионального мастерства и конструкторского опыта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});