Атака Боло - Уильям Кейт

— Да, сэр, конечно, — ответила Лара Смет, адъютант 2-го батальона.

— Возьмите одного из матросов капсулы, пусть он вам все покажет. Действуйте. У вас две минуты.

— Есть, сэр.

— И осторожнее двигайтесь. Микрогравитациия любит пошутить.

— Трудовая терапия, полковник? — заметила Майор Волл, когда четверо лейтенантов неуклюже отплыли в сторону мостика.

— Лучше так, чем они будут киснуть в собственном соку, пока не сорвутся, — пожал плечами Стран-кер. — Кроме того, нам действительно нужно знать, что есть под рукой.

— Может быть, для нас тоже найдется занятие? — Это спросил уже Бесвин. — Что толку просто сидеть и ждать, пока мы поджаримся.

Страйкер нахмурился. Он отправил прочь младших, чтобы их нетерпение и страх не заразили остальных, но оказывается, иные командиры батальонов еще хуже переносят стресс ожидания.

— Кстати, на Аристотеле я очень неплохо управлялась с профилактикой импульсников К-74 и тяжелых АГ-проекторов, — проинформировала его Ра-мирес. — Может быть, от меня будет толк в ремонте маневрового двигателя?

— Давай, — кивнул Страйкер, и Карла оттолкнулась и направилась к мостику, примерно так же промазав мимо люка, как минутой раньше ее босс. Скажи им, что я тебя записал в добровольцы. Кто-нибудь еще знаком с ремонтом приводов? — Страйкер проводил взглядом Карлу, пробравшуюся по переборке к ходу на мостик.

Никто не откликнулся. Несколько мгновений стояла тишина. Страйкер наблюдал за медленным кружением астрономических пейзажей. Скорость вращения была такой, что Страйкер, кажется, ощущал что-то вроде искусственной гравитации. Сидели они сейчас, однако, в центре вращения, где невесомость была практически полной. Он подумал, что его промах при первом полете к люку объяснялся именно поворотом капсулы. Может быть, он не так уж и неуклюж в невесомости…

— Сколько еще осталось? — снова заныл Филби.

— Майор, мне для вас тоже выдумывать трудовую терапию? — Страйкер провел рукой по лбу, с удивлением обнаружив капли пота. Он стряхнул пот со лба и увидел, как мельчайшие капельки поплыли по помещению. — Что делать, иногда самая сложная работа — просто сидеть и ждать.

Он проснулся, захотел потянуться… и тут ощутил страх, окатывающий его волнами, как ледяной прибой на Пляже Богов. Последнее, что он мог вспомнить… нет… Что же было последним? Память подводила его, воспоминания ускользали, как обломки сна.

Он открыл глаза и удивился, ничего не увидев. Вытянув вперед дрожащую потную руку, он понял, что ничего не ощущает, что дрожь, пот, холод продукты его воображения, попытки его разума зацепиться за что-то в безудержном полете сквозь пустую необъятную тьму.

Сосредоточившись, он обратился к памяти, глубже, глубже…

Напрягшись, он выудил из глубины сознания обрывки воспоминаний. Сражение… Он был… Он был Боло, громадной боевой машиной. Его мозг был заключен в командном модуле движущегося чудовища величиной с огромный дом. Перед этим… память туманилась, что-то с элективной хирургией… шанс на бессмертие…

Что-то не получилось?

Все получилось, услышал он в глубинах своего загнанного ужасом сознания тихий и глубокий голос. Все происходит как задумано. (Спокойная уверенность.)

— Я ничего не вижу, — выкрикнул он во тьму.

Ты не ослеп. Твои оптические процессоры еще не подключены. (Спокойная уверенность.)

Голос его бога! В конце концов, он не одинок.

И все же в потоке его мыслей была подсознательная догадка, ощущение того, что это уже однажды случилось. Уверенность, что он уже когда-то вел эту беседу.

Память продолжала проясняться, фокусироваться. Он был Боло, его бросили против вражеского Боло большей мощности. Это было частью соглашения. Если он поможет изгнать вторгшихся на Церн Небесных Демонов — так их называли боги, — пользуясь телом Боло, то в награду получит бессмертное тело, о котором мечтал.

Он сражался… Он был… сражен. Его возродили… и снова бой.

Последнее, что он помнил… он пересек насыпь. Нет. Нет, это было раньше. Последнее, что он помнил, — это выворачивающий душу ужас, когда Син-ди поднялась на дыбы от удара этого чудовища, Небесного Демона, когда она получила случайный заряд от Палета и рухнула.

И ее подмял иод себя вражеский Боло, проехавшийся по ее беспомощному, разрушенному телу.

Он вспомнил потерю сети ОСРД, о том, как блаженство общения четверых сжалось до его одиночества, до обычных человеческих пропорций.

Он вспомнил, как иссякли ощущения, как он ожидал смерти, как послал сообщение богам.

И после этого… ничего. Как он ни старался, вспомнить миг своей последней смерти, он не мог.

В бытность свою студентом-монахом, следуя Путем Богов, он знакомился в Историях Паймоса с различными человеческими верованиями, с религиями и философскими учениями, с концепциями жизни на протяжении веков и тысячелетий, до самой окутанной мифами Эры Зари, когда все человечество умещалось в одном-единственном мире, затерянном ныне в испещренном звездами космосе.

Разнообразнейшие представления складывались у людей о жизни после смерти, о том, что происходит с рье человека, когда он умирает. Было учение о бесконечном сне, когда рье прекращает существование… а то и что его вовсе не становится. Были идеи о вечном воздаянии за хорошее поведение в специально отведенном для этого месте, о наказании за злые дела или за безверие, об отделении от богов и вечных муках в другом специальном месте скорби, которое Древние называли Адом. Иные верили в концепцию вечного развития, перехода с плоскости на плоскость в поисках совершенства. Жизнь в каждой плоскости была лишь очередным шагом на этом пути.

И была очень старая идея, восходившая к юности человечества, что истинное человеческое «я», его рье, переходит из жизни в жизнь, из существования в существование в цикле, называемом перевоплощением, реинкарнацией. Каждый раз после смерти ты возрождаешься, забыв к моменту нового рождения все, что с тобой происходило в прежней жизни.

Элкену казалось, что он нашел ответ на вопрос, интересовавший людей тысячелетиями. Он попал в бесконечную череду смертей и рождений, обреченный повторять процесс снова и снова, пока у него не получится как надо. Или это было чем-то вроде Даа Древних, в котором он обречен снова и снова Драться с тем же чудовищным Боло, сражаться и погибать, погибать, погибать…

Должен же быть выход из этого Ада!

Ты понял, что произошло неверно в этот раз? (Озабоченность и острый интерес.)

— Н-не уверен, мой господин. — Он ожесточенно рылся в памяти, выстраивая детали по порядку. — Мне кажется, что у нас чуть было не получилось в этот раз. Мы атаковали слаженно и смогли использовать преимущества местного рельефа. Вот что: связь ОСРД вносила сумятицу. Она замедляла реакцию. Мне кажется, это потому, что четыре раза приходилось обрабатывать одну и ту же информацию. Мы слаженно взаимодействовали, конечно, но ощущения тоже были совместными. — Элкен вспомнил, как опрокидывалась Синди, и подавил внутреннюю дрожь. — Это отвлекало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});