Завтра будет завтра - Рей Кимберли

– Да, Эрика была очень сильной женщиной, – согласился Дэвид. – Я могу видеть ребенка?

Врач кивнул. Он повел Дэвида по коридорам, и вскоре они пришли в отгороженное от остального мира стеклом помещение, где в кроватках спали несколько малышей.

– Ваш сын второй справа. Мальчик чувствует себя хорошо, но мы бы предпочли подержать его еще несколько дней под наблюдением. Вы же пока разберетесь со всеми формальностями. Я видел много детей, мистер Гриффин, ваш сын – красивый ребенок.

– Мой сын, – как эхо повторил Дэвид.

Как он должен был жить после признания Эрики? Ведь он привык считать этого ребенка своим. Как он радовался, когда впервые, положив руку на вздувшийся живот, ощутил под своей ладонью шевеление! С каким беспокойством ждал результатов каждого осмотра, каждого УЗИ…

– Мой сын! – уже увереннее сказал Дэвид.

Какая разница, кто является генетическим отцом ребенка? Эрика права, он не должен расти в приюте. Он будет расти в Гриффин-холле, окруженный заботой и любовью. Дэвид был уверен, его отец и мать не смогут устоять перед очарованием этого розового комочка. Они примут внука, и никто никогда не узнает, кто его настоящий отец. Уж об этом-то Дэвид позаботится в первую очередь.

Дэвид еще раз внимательно посмотрел на своего сына и покачал головой.

Нет, будет еще один человек, знающий всю правду. Но ей он доверял безоговорочно, потому что любил.

11

Кэролайн вздрогнула и подняла голову от бумаг, разложенных на отцовском столе. Кто мог стучать к ней в такое время? Она бросила взгляд на часы – без четверти двенадцать. Может быть, что-то случилось в клинике?

Кэролайн встала из-за стола. Пока она шла к двери, стук повторился.

– Кто там? – спросила Кэролайн.

– Это Дэвид, открой, пожалуйста!

Кэролайн замерла. Как часто она мечтала об этом. Сколько слов придумывала, а теперь не могла даже пошевелиться. Что ему нужно здесь?

– Кэролайн, открой! Ты же обещала отцу выслушать меня, когда придет время. Оно пришло.

Кэролайн вспомнила, как она прощалась с четой Гриффин на вокзале. Да, тогда она дала слово и сейчас должна его сдержать. Кэролайн распахнула дверь.

На пороге под проливным дождем в мокром плаще стоял Дэвид со свертком в руках. Кэролайн посторонилась и пропустила гостя в дом. Сверток тут же запищал, но Дэвид что-то тихо пробормотал, и ребенок успокоился.

– Зачем ты потащил ко мне ребенка в дождь да еще и ночью? – спросила Кэролайн и удивилась этому вопросу. Как будто ей больше не о чем спросить Дэвида!

– Я должен был так сделать, – просто ответил Дэвид. – Можно, я сниму плащ?

Кэролайн кивнула.

Дэвид замешкался, не зная, куда положить ребенка. Кэролайн тяжело вздохнула и взяла у него из рук сверток. Пока Дэвид раздевался, она откинула краешек одеяла и посмотрела в глаза ребенку Дэвида.

Малыш сосредоточенно сосал пальчик и несколько удивленно смотрел на Кэролайн. У него были золотистые кудряшки и глаза изумрудно-зеленого цвета.

– Позволь, я представлю тебе своего сына, – сказал Дэвид.

Кэролайн пожала плечами и поправила на ребенке одеяло. Сын так сын.

– Эдвард Дэйв Гриффин.

– Дэйв? – несколько изумленно уточнила Кэролайн.

– Я решил, что могу таким образом хоть частично оплатить долг перед твоим отцом.

Кэролайн пожала плечами и пошла в гостиную. Там она положила ребенка на диван и развернула одеяло. Малыш обрадовался и улыбнулся ей.

– Зачем ты пришел? – спросила Кэролайн, поспешно отходя от ребенка. Что-то дрогнуло в ее сердце почти так же, как бывало, когда она смотрела на Дэвида.

– Я пришел рассказать тебе правду. Если кто и должен знать все до конца, то только ты.

Кэролайн указала на кресло у камина и сама села напротив. Дэвид опустился в кресло, и Кэролайн смогла рассмотреть его лицо. Она вдруг поняла, что Дэвид очень устал и много страдал в последние месяцы.

– Начну сначала. Когда мне было двадцать два года, я сдал материал для донорской картотеки в клинике.

Кэролайн удивленно посмотрела на него.

– Берн узнал об этом и о том, где сейчас находится мой материал. Выяснилось, что его передали в другую клинику. Берн сделал себе зарубку на память. Мало ли когда может пригодиться?

– И почему я тогда не послушалась доктора Баррета? Мы ведь знали, что Стенли украл картотеку. Я тогда хотела сказать тебе, но забыла.

Дэвид не стал это комментировать. Если бы он знал об этой краже, он бы, наверное, уже тогда рассказал Кэролайн обо всем, но что уж теперь гадать, что было бы, если бы…

– Потом ты выгнала его с работы, они с Эрикой некоторое время скитались по разным графствам в поисках работы, и вдруг выяснилось, что Эрика беременна. Тогда Стенли придумал гениальную, на его взгляд, комбинацию. Он подделал документы, и получилось, будто Эрика оплодотворена моим семенем. В тот день, в голубой гостиной, Эрика показала мне эти документы, и потому я сказал, будто ребенок мой.

– Откуда ты узнал о том, что это ребенок Стенли? Ты сделал анализ?

– Эрика перед смертью сказала мне об этом.

– Эрика умерла?

– Да, врачи не смогли вовремя обнаружить у нее страшное заболевание. Если бы узнали раньше, ее можно было бы попытаться спасти, если прервать беременность на ранних сроках, или дождаться седьмого месяца, но все это время женщина должна находиться под присмотром врачей. Эрика доходила почти до конца. Роды должны были состояться через неделю…

Дэвид замолчал. Ему до сих пор сложно было об этом говорить. Кэролайн тоже молчала, не зная, что сказать. Получалось, что Дэвид никогда не изменял ей, а значит, не предавал ни ее, ни их любовь.

Эдвард Дэйв Гриффин захныкал. Кэролайн встала с кресла и подошла к ребенку, чтобы успокоить его. Она прижимала к груди маленькое теплое тельце и думала о том, как все смешалось и запуталось.

– Я встретился со Стенли и потребовал от него отказаться от прав на ребенка и уехать как можно дальше, – продолжал Дэвид. – Больше он не войдет ни в мою жизнь, ни в жизнь Эдварда.

– Ты решил усыновить мальчика?

– Все вокруг и так считают его моим сыном. – Дэвид пожал плечами. – А к тебе я приехал только потому, что не мог жить, зная, как плохо ты думаешь обо мне. Я и сейчас уверенно могу сказать, я люблю только тебя, Кэролайн, и всегда буду любить.

Кэролайн подняла на него взгляд.

– Что ты хочешь, чтобы я ответила тебе? – спросила она.

– Я всегда заботился о своем честном имени и превозносил долг. – Дэвид мрачно усмехнулся. – Я забыл, что любовь выше всего – и долга, и чести. Мне казалось, я смогу смириться со своей новой судьбой, смогу стать ребенку хорошим отцом и сделать из Эрики порядочную женщину, мать семейства и даже леди. Наверное, у меня бы это получилось. Но, умирая, я думал бы не о сыне и уж тем более не об Эрике, я думал бы о тебе. Мне не нужно было ее слушать, не нужно было поддаваться на рассуждения о благородстве и чести семьи. Я должен был взять тебя за руку, удержать, все объяснить, и тогда бы мы вместе что-то придумали. Я сделал нас несчастными, я ведь вижу, что ты страдала все эти месяцы. И даже теперь я опять совершил глупость, я принял этого ребенка в свое сердце, в свою семью, не думая о том, что смог бы вернуть тебя.

– Зачем ты все это мне говоришь? – еще раз спросила Кэролайн. Эдвард Дэйв Гриффин затих у нее на руках и уже сладко посапывал.

– Я не мог жить дальше, зная, что ты думаешь, будто я изменил тебе. Я должен был рассказать, как все было на самом деле, хоть одной живой душе. И я решил, что будет лучше всего, если я расскажу все тебе. Ты сможешь хранить тайну рождения Эдварда, и никто никогда не узнает, чей он сын. Даже мои родители, и уж тем более он сам. Прости меня, Кэролайн, я опять ставлю долг выше своих и твоих чувств. Наверное, я должен был оставить его в приюте…

Дэвид вышел в прихожую и взял свой плащ. Он накинул его на плечи и протянул руки к Кэролайн, чтобы забрать у нее сына.