Рейтинговые книги
Читем онлайн Там вдали, за рекой - Юзеф Принцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37

- Клянемся! - хрипловато кричал Колыванов. - Никогда, нигде, в любом смертном бою не уронить чести этого знамени. Пронести, как святыню, обагренную кровью товарищей, через все фронты, на которые пошлет нас партия!

Зайченко дал знак музыкантам, и оркестр заиграл "Интернационал". Казалось, что маленький этот оркестрик заглушил все звуки на станции, и ничего уже не было слышно, кроме плывущей в воздухе мелодии, которую плавно и торжественно вели трубы.

Колыванов перехватил знамя одной рукой, другой взял под козырек. Зайченко и Алексей Алексеевич вытянулись и опустили руки. Женщина в кожанке вскинула голову и стала еще прямей. В последний раз вздохнул медью бас, громыхнули тарелки, глухо ухнул барабан.

- Смирно! - скомандовал Колыванов. - Равнение на знамя!

И опять грянули трубы, забухал барабан, зазвенели медные тарелки, но теперь уже задорно и весело.

Знамя пронесли перед строем, оно замерло в руках у знаменосца, и, будто ожидая этого, оборвался марш в оркестре.

- Вольно! - крикнул Колыванов. - Можно разойтись!..

Строй зашумел, поломался, разбился на кучки.

Оркестранты вытряхнули и спрятали мундштуки и пошли по дощатой платформе к грузовичку, который стоял внизу за пакгаузом.

Алексей Алексеевич и женщина в кожанке попрощались с Зайченко и подошедшим Колывановым и, будто только сейчас почувствовав, как сечет лицо снежная пыль, подняли воротники и тоже спустились по лесенке вниз.

Грузовичок пофыркал мотором, почихал, заурчал и тронулся с места.

- А вы чего ж не поехали? - спросил Колыванов у Зайченко.

- Провожать так провожать, - ответил Зайченко и вытер согнутым пальцем слезящиеся глаза.

- Коменданта надо тряхнуть! - поправил ремни амуниции Колыванов. Чего он с эшелоном волынит?

- А ты сядь на его место! - поежился от порыва ветра Зайченко и неожиданно согласился: - А тряхнуть не мешает. Пойдем.

Он направился вдоль платформы к станционным постройкам, Колыванов обернулся к толпящимся у дверей пакгауза ребятам, крикнул: "Заходите, там пусто!" - и заспешил за широко шагающим Зайченко.

В пакгаузе было темновато, пахло прелой рогожей, валялись пустые ящики, стояли рассохшиеся бочки. Кто-то прикрыл дверь, стало потише и потеплей, расселись на ящиках и задымили самокрутками.

Глаша с Настей сидели в сторонке и о чем-то шушукались. Степан вертел "козью ножку" и нет-нет да поглядывал в их сторону. Почему-то ему казалось, что говорят они о нем. Глаша прятала от него лицо, а Настя, похоже, ее утешала. Никакой вины припомнить за собой Степан не мог, рассердился и подсел поближе к ребятам.

- Красиво получилось! - оживленно говорил Кузьма. - С оркестром, все честь по чести! И знамя!

- Уж больно Леша хорошо говорил! - согласился Федор. - Меня аж слеза прошибла. Пронесем, мол, как святыню! Вроде иконы, значит.

- Да нет, Федя! - улыбнулся Женька. - Святыня - это иносказательно, как символ... Понимаешь?

Федор поморгал ресницами и на всякий случай согласился:

- Оно конечно. - Подозрительно огляделся - не смеются ли над ним? - и вздохнул: - Расстроился я даже! - Вынул кисет и предложил: - Закуривайте, ребята!

Такой щедрости от Федора не ожидали, к кисету протянулось несколько рук, а Степан с сожалением посмотрел на свою "козью ножку" и сердито сказал:

- А говорил - нет махорки. Ох и жадный ты, Федька!

- Я не жадный, а хозяйственный. - Федор аккуратно завязал кисет и спрятал за пазуху. - Это какой нам, выходит, почет! Перед всем народом флаг вручили.

- Знамя, дурья голова! - одернул его Степан. - Флаг!.. Ну, поселянин!

- Я, может, и поселянин, - обиделся Федор. - А ты самый что ни есть... этот... антихрист!

- Анархист, Федя! - поправил Женька.

- Все едино! - отмахнулся Федор. - Выше всех себя ставит!

- Смотри, какой сознательный стал! - засмеялся Степан, потянул погасшую "козью ножку" и потребовал: - Спички гони!

Федор вздохнул, снял шапку, вынул из-за подкладки коробок и протянул Степану.

- А зачем ты их в шапке держишь? - удивился Женька.

- Чтоб не отсырели, - солидно объяснил Федор. - Солдат я теперь или кто? - И закричал на Степана: - Чего расчиркался? С одной закурить не можешь?

- Да подавись ты своими спичками! - кинул ему коробок Степан и пошел к дверям. Отодвинул плечом одну половину, прислонился к косяку, курил и смотрел, как на путях, что напротив, стоят у теплушек солдаты в таких же, как у них, необмятых шинелях и неразношенных ботинках, а рядом с ними женщины и ребятишки.

Даже отсюда Степану было видно, что разговора особого между ними уже нет, все прощальные слова сказаны, а отправки еще не дают, вот и стоят они молча, отцы гладят ребятишек по головам, а жены смотрят на них.

У теплушки, где играет гармонь, детишек не видно, а стоят кружком молодые солдаты, и кто-то в кругу отплясывает напоследок. А один парнишка все оглядывается, высматривает кого-то, надеется, наверно, что прибежит в последнюю минуту та, которую ждет.

Степан опять оглянулся на Глашу и увидел, что ребята столпились у дверей и тоже смотрят на эшелон, а лица у них - как будто это они провожают тех солдат. И сразу он вспомнил, как долго не решался сказать матери, что уходит на фронт, а все придумывал, что бы такое сделать по дому, а когда наколол и натаскал из сараюшки дров и принялся мыть полы в комнате, мать вдруг спросила: "Когда уезжаешь?"

Степан будто не слышал, возил мокрой тряпкой по чистому уже полу, потом выжал ее в ведро, вынес на крыльцо и вылил грязную воду; когда вернулся с пустым ведром, тогда только ответил: "Завтра, мам..."

Мать поднялась с постели и стала шарить в комоде, Степан сказал, что ничего ему собирать не надо, выдали казенное, но мать все открывала и закрывала ящики, а под руку попадались отцовские не распроданные еще вещи, и она не выдержала, села на кровать и расплакалась.

Степан стоял над ней и не знал, какие слова говорить, а мать вытирала отцовской рубашкой мокрое лицо, порывалась сказать что-то, но слезы мешали ей, и она опять утыкалась лицом в рубашку. Потом притихла и не заплакала даже тогда, когда Степан уходил.

Теперь он пожалел, что не велел ей приходить на станцию, и опять оглянулся на Глашу, подумав, что, может быть, она сердита на него из-за матери, но в это время протяжно и громко загудел паровоз, что стоял на путях напротив, солдаты полезли по теплушкам, женщины разом кто заплакал, кто закричал какие-то прощальные слова, эшелон тронулся и шел сначала медленно, так что женщины и ребятишки шли вровень, потом они начали отставать и побежали, потом остановились, и только какая-то девчонка может, та, которую ждал молоденький солдатик, - бежала и бежала за составом, так и не догнала, остановилась и заплакала, вытирая слезы сдернутым с головы платком.

- Двинули путиловцы... - сказал Кузьма и вздохнул.

Степан отодвинул вторую половину дверей и увидел, как от станции идут по путям двое: мужчина и девушка. Мужчина был в военной шинели и фуражке, а девушка - в пальто с меховой пелериной и в меховой шапочке. Мужчина старался идти прямо и придерживал фуражку, чтоб ее не снесло ветром. Девушка пыталась помочь ему, когда они переступали через рельсовые стыки, но он вежливо, но твердо отстранял ее руку и сам придерживал ее под локоть.

- Гляди, ребята... - сказал Степан. - Буржуи какие-то недорезанные плетутся!

Женька вгляделся в идущих и, оттолкнув Степана, выскочил из ворот пакгауза и побежал к ним навстречу. Мужчина тоже ускорил шаги, споткнулся о шпалы и упал бы, но девушка успела поддержать его. Он виновато улыбнулся ей, поправил фуражку и, тяжело дыша, остался стоять на путях, вглядываясь в бежавшего к ним Женьку.

- Папа!.. Лена!.. - кричал Женька, и не понять было, рад он им или напуган.

Когда он подбежал к ним, то отец уже справился с волнением и стоял прямой, как всегда, и даже как будто спокойный. Лена смотрела на запыхавшегося Женьку и улыбалась.

- Почему вы здесь?.. Как? - Женька вытирал фуражкой мокрый лоб и никак не мог отдышаться. - Ну, ты знал, папа... А Лена?

- Я зашла к Сергею Викентьевичу... - Лена разглядывала его шинель, винтовку, тонкие в обмотках ноги. - Он мне сказал.

- И ты пришла?!

Женька и радовался ее приходу, и стеснялся отца, и не знал, как поступить дальше: оставаться здесь, подальше от ребят, или вести их к пакгаузу.

Тонко засвистел паровоз. Женька оглянулся и увидел, что на их путь подают состав. Паровоза видно не было, он толкал состав сзади, и казалось, что теплушки движутся сами.

- Идемте! - Женька потянул отца с пути.

- Ваш? - спросил отец.

- Наверное!

Женька поправил винтовку и решительно пошел к платформе. На ходу он оглядывался, будто проверял, идут ли отец с Леной. Сергей Викентьевич шагал широко, прямой, в длинной шинели и фуражке с кокардой. Лена пригибалась от колючего ветра и с трудом поспевала за ним.

Комсомольцы высыпали из пакгауза и смотрели на медленно движущийся состав. Потом увидели шагающих по платформе Женьку, а за ним Сергея Викентьевича с Леной и обернулись к ним.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Там вдали, за рекой - Юзеф Принцев бесплатно.
Похожие на Там вдали, за рекой - Юзеф Принцев книги

Оставить комментарий