Тонкая темная линия - Тами Хоаг

Местные жители боялись Виктора Ренара, ошибочно считая умственно отсталым или шизофреником. А он не был ни тем и ни другим.

Ник Фуркейд счел своим долгом выяснить все о Викторе и о его аутизме.

Но если даже где-то в глубинах его мозга и таился ключ к преступлению младшего брата, то, как подозревал Ник, они об этом никогда не узнают. Если бы даже они и смогли снова привести Маркуса в суд, то Смит Притчет никогда бы не согласился вызвать Виктора в качестве свидетеля. Не считая родства, аутизм Виктора не позволял ему давать показания, а суду принимать их.

Ник чуть приналег на шест, чтобы остановить пирогу, удерживая ее против слабого течения. Кадроу добился специального определения, строго оговаривавшего расстояние, на которое Ник Фуркейд мог приближаться к Маркусу Ренару. Ирония происходящего и смешила Фуркейда, и вызывала раздражение.

Он разглядывал дом до тех пор, пока Виктор не ощутил его присутствия и не потянулся за биноклем, лежащим на столе. Он вскочил с кресла, словно кто-то поджег его, стрелой преодолел двадцать ярдов лужайки. Старший Ренар бежал очень странно - выпрямившись, прижав руки к бокам. Потом он остановился и снова поднес к глазам бинокль. Вдруг Виктор выронил бинокль тот повис у него на шее - и стал раскачиваться из стороны в сторону, странно дергаясь, вне всякого ритма, словно сломавшаяся игрушка.

- Не сейчас! - закричал Виктор, тыча в Ника пальцем. - Красное, красное! Очень красное! Выход!

Виктор сбежал вниз еще на десяток ступеней, остановился, крепко обхватил себя руками. Из его груди вырывались странные, пронзительные крики.

В доме распахнулась дверь, и на веранду торопливо вышла Долл Ренар. Она была взволнована почти так же, как и ее сын. Она шагнула было к Виктору, потом передумала и вернулась в дом. Появился Маркус и заковылял через лужайку к брату.

- Очень красное! Выход! - вопил Виктор, когда Маркус взял его за руку. Потом он вскрикнул еще раз, когда брат отнял у него бинокль.

Ник ждал, что сейчас начнется крик, потом вспомнил о сломанной челюсти Маркуса, но не почувствовал угрызений совести. Ренар подошел к берегу.

- Вы нарушаете постановление суда, - заявил он, плотно прижав кулаки к телу. - Мы сейчас вызовем полицию, Фуркейд!

- Вы и вправду думаете, что полицейские примчатся к вам на помощь? У вас нет здесь друзей, Маркус.

- Вы ошибаетесь, - стоял на своем Ренар. - И вы нарушаете закон. Вы преследуете меня.

В нескольких ярдах позади него Виктор упал на колени и продолжал раскачиваться. Его безумные крики вспугнули птиц с ближайших деревьев.

Ник сделал невинное лицо:

- Кто, я? Я просто ловлю рыбу. - Он лениво выпрямился и толчком шеста отогнал пирогу от берега. - Этого закон не запрещает.

Фуркейд дал лодке отплыть назад, пока с его глаз не скрылись дом Ренаров и Виктор, и лишь Маркус остался в поле его зрения. "Сосредоточься, напомнил он самому себе, - запасись терпением. Плыви по течению, и ты достигнешь своей цели".

Анни сидела в старом кресле, обтянутом недубленой кожей какой-то несчастной давно умершей коровы. С веранды дома Фуркейда открывался прелестный вид на затон.

Ее не удивило, что Ник Фуркейд живет в таком отдаленном, труднодоступном уголке. Он и сам был таким - далеким и труднодоступным. Но Анни поразила чистота во дворе и то, что детектив явно занимался домом.

У Анни заурчало в желудке. Она ждала уже больше часа. Машина Фуркейда стояла на месте, но хозяина дома не оказалось. Одному богу известно, куда он отправился. День клонился к вечеру, и решимость Анни исчезала с такой же скоростью, с какой росло чувство голода. Чтобы хоть чем-то занять мысли, она попыталась вспомнить все укромные места в джипе, где мог бы заваляться "Сникерс". Анни уже обшарила отделение для перчаток, заглянула под сиденья и пришла к выводу, что батончик стащил Маллен. Это доставило ей еще несколько приятных минут. Анни провела их в размышлениях о том, как она его за это ненавидит.

Вдруг Анни увидела узкую лодку, плавно скользящую по воде. Она почувствовала, как натянулись ее нервы, и встала. Фуркейд подогнал пирогу к причалу, неторопливо привязал ее и ступил на берег. На нем была черная футболка, облегавшая тело как вторая кожа, и джинсы, заправленные в охотничьи сапоги. Ник смотрел на нее без улыбки.

- Как ты нашла это место? - спросил он.

- Я была бы никуда не годным претендентом на место детектива, если бы не смогла раздобыть твой адрес. - Анни зашла за кресло и положила руки на его спинку. - Я хочу посмотреть то, что есть у тебя по этому делу.

Фуркейд кивнул:

- Хорошо.

- Но прежде ты должен знать, что это никак не меняет моего отношения к тому, что произошло в пятницу вечером. Если ты все устроил ради этого, скажи сразу, и я уйду.

Ник внимательно посмотрел на молодую женщину. Пальцы одной руки крепко вцепились в полу джинсовой куртки. Вне всякого сомнения, у нее с собой маленький "сигзауэр". И он не винил ее за это.

Фуркейд пожал плечами:

- Ты видела то, что видела.

- Мне придется давать показания. Это тебя не бесит? Это не заставляет тебя... гм... скажем, подложить змею мне в машину?

Ник наклонился и легонько потрепал ее по щеке.

- Если бы я решил навредить тебе, дорогая, я бы никогда не доверил это ни одной змее.

- Мне следует облегченно перевести дух или начинать всерьез опасаться за свою жизнь? - Фуркейд промолчал. - Я тебе не доверяю, - призналась Анни.

- Я знаю.

- Если будешь снова вести себя как псих, как это было у меня дома, я уйду, - пригрозила Анни. - А если мне придется тебя пристрелить, я это сделаю.

- Я тебе не враг, Туанетта.

- Надеюсь, это правда. У меня сейчас врагов хватает. И все из-за тебя, - подчеркнула Анни.

- А кто сказал, что жизнь - это игра по правилам? Только не я, черт побери.

Фуркейд развернулся и пошел в дом. Анни он не пригласил, ожидая, что та сама последует за ним. Они прошли через маленькую гостиную, мрачную и неухоженную. А кухня предстала полной противоположностью - чистая, сверкающая, выкрашенная светлой краской и крошечная, словно корабельный камбуз. На стенах не оказалось никаких украшений. На подоконнике за раковиной в ящике росли петрушка и укроп.

Фуркейд подошел к раковине, чтобы вымыть руки.

- Почему ты передумала? - поинтересовался он.

- Ноблие снял меня с патрулирования, потому что мои коллеги ведут себя совершенно по-идиотски. Насколько я могу догадаться, на твое место он меня назначить не собирается. Так что, если я хочу заниматься этим делом, только ты можешь мне помочь.

Ник не посочувствовал ей и не стал расспрашивать подробно о стычке с коллегами. Это было проблемой Анни, и его не трогало.

- Попроси, чтобы тебя перевели в другой отдел. - Он развернулся и вытер руки о белоснежное полотенце. - Будешь весь день читать отчеты, изучать донесения.

- Посмотрим, что я смогу сделать. Все зависит от шерифа.

- Не будь пассивной, - резко бросил Фуркейд, - проси то, чего тебе хочется.

- И ты считаешь, что я вот так просто все и получу? - Анни рассмеялась. - Ты точно прилетел с другой планеты, Фуркейд!

Его лицо стало суровым.

- Если ни о чем не станешь просить, то ничего и не получишь, Туанетта. Тебе лучше побыстрее усвоить этот урок, если хочешь стать детективом. Люди никогда просто так не расстаются со своими секретами. Тебе придется просить, тебе придется спрашивать, тебе придется копать.

- Я знаю. Сегодня я говорила с Донни Бишоном. Фуркейд удивился: - И что?

- Он похож на человека, который не в ладах со своей совестью. Но, возможно, тебе не хочется об этом слышать.

- Интересно знать, почему?

- Он заплатил за тебя залог, а это сотня тысяч баксов. Фуркейд засунул пальцы за пояс джинсов.

- Я говорил это Донни, повторю и тебе - он купил мне свободу, но не меня самого. Никто не сможет меня купить.

- Что-то новенькое для полицейского из Нового Орлеана.

- Я больше не работаю в Новом Орлеане. Я там не прижился.

- Я вычитала в библиотеке совсем другое, - заметила Анни. - Если верить газете "Таймс пикайюн", ты был продажным копом. На тебя потратили немало чернил. И ни у кого не нашлось ни одного доброго слова в твой адрес.

- Прессой легко манипулируют влиятельные люди. Анни поморщилась:

- Ну да, конечно. Именно такие замечания и заставляют всех предполагать, что ты не в своем уме.

- Окружающие могут думать, что им угодно. Я знаю правду. Я живу честно.

- И какова же твоя версия правды? - чуть нажала на него Анни.

- Правда заключается в том, что я слишком хорошо делал свою работу, наконец произнес Ник. - И я совершил ошибку, борясь за справедливость там, где ее попросту не существует.

- Ты на самом деле избил того подозреваемого?

Фуркейд промолчал.

- Ты действительно подложил улику?

Он лишь чуть наклонил голову, потом повернулся к ней спиной и достал из шкафчика сковородку с длинной ручкой.