Иллюзии - Игорь Рыжков

– Я все таки хочу знать.

– Знать что, Флип? - Меня передернуло. Диалог приобрел совершенно иной оттенок и сейчас в этом контексте оно звучало почти унизительно.

– Я не хочу, чтобы ты называла меня этим именем сейчас.

– Не хочешь? - Ру запрокинула голову и засмеялась ядовито. Звонко. - Я знаю… - она сделала паузу, выделяя неприятное мне имя - Флип. Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить. Ты хочешь знать есть ли еще Ру в этих мирах и как и где ее можно найти. - Она подплыла ко мне ближе и пристально вгляделась в глаза. Она угадала и я чувствовал себя отвратительно. Просто мерзко. Тайны, столь тщательно оберегаемые, делают их хозяина уязвимым. Скрытое в них - боль. И легкость с которой у кого то получается доставать их из схронов обескураживает.

– Наверное - Я не узнавал своего голоса. Неуверенного, хриплого. Ру покачала го-ловой. Какой же ты все таки. - Я вскинулся пряча за обидой слабость. - Какой, Ру? Какой, Пенорожденная? Я не прав потому, что хочу найти тебя в чужих Перевоплощеняих и быть с тобой всегда? Я не прав, что люблю тебя?…

– Гадкий - Закончила, Ру.

– Да, гадкий - покорно согласился я. Ру замолчала. Ответила после длинной-длинной паузы.

– Ты хочешь найти меня - Пенорожденную, в кольце перевоплощений Гремлина и задать тот же вопрос, что задал мне - Ру? Ты надеешься, что у тебя получится разорвать чужое Кольцо Перевоплощений, поскольку собственное разорвать невозможно?

– Да - глухо ответил я.

– Ты не мог сделать мне больнее.

– Почему, Ру?

– Пенорожденная - вскинулась Русалка. - Пенорожденная, Флип! Ты любишь… - она замешкалась, произнесла через паузу - Любил не Пенорожденную. Ты любил меня. Меня, Русалку, Ру. Меня, Флип!!! Да! Твой Путь и Путь Гремлина пересекаются, но у тебя не хватит сил пройти Путь за Грема. Никто никогда этого не делал. Никто никогда не сможет этого сделать. Никогда Фантом не обретет телесности, он существует только здесь!

– А кто ни будь пробовал это сделать?

– Сделать что, Флип?

– Провести Фантома до последних Врат по Кольцу Перевоплощений. - Ру, грустно покачала головой.

– Мне жаль тебя, Оборотень. Ты гибнешь.

– Я просто хочу спасти тебя.

– Это слова, и только слова. Ты предаешь меня, Флип. Твоя боль велика и я пони-маю это. Отторгать живое трудно. Тебе будет легче, если ты будешь знать, что где то есть, если не Ру, то Пенорожденная. Если не на твоем Пути, то на Пути Грема, Дэлфа, Акелы. Но, то, что там существует - лишь тень от тени, отражение отражения, иллюзия от иллюзии. Настоящая Ру здесь, на твоем Пути. Ты утоляешь надеждой свою боль, но не хочешь знать насколько больно мне. Мне не Пенорожденной, а мне - Ру. После того как ты закончишь это Перевоплощение я - Ру не увижу тебя больше никогда. Ты понимаешь, что такое “ни-когда”?

– Да - отозвался я эхом.

– Ты не можешь этого понять. Не можешь, Флип. Нельзя оставлять здесь то, к чему хочется вернуться! Иди же! Я не-на-вижу тебя!!! Не-на-ви-жу!!!

Ру отвернулась, уронила лицо в ладони. Ее плечи содрогались в рыданиях. Я висел перед нею многотонной громадиной и слушал как из глубины души поднимается боль. Снова боль. Дикая. Страшная боль утраты. Уже в который раз. Мне казалось, что я не смогу пережить ее снова. Я рванулся изо всех сил в направлении, которое указала Ру. Мой милый, родной, Двеллер зеркала Миралис. Ру, которую я терял снова.

– Бежать. Быстрее. Насколько хватит сил. Бежать. Бежать из этого мира где прихо-дится платить так дорого. - Я не заметил, что из палубы торчал обломок грот-мачты. Острый слом заморенного за сотню лет кедрача и поэтому ставшим крепче железа распо-рол мне брюхо. От левого плавника и до хвоста. Но мне уже было все равно. Я стремительно уплывал дальше и дальше от этого страшного места, теряя внутренности, теряя кровь, теряя жизнь. Дальше. Через Врата перехода к новым-старым Перевоплощени-ям в кривом беспощадном Зеркале Миров, порожденных Вебом.

Я не видел как, спустя время, как будто играя со мной, давая фору, в след устреми-лась Тьма. Просто Тьма. Она пронизывала мир тонкими щупальцами. Разбивала его на сотни маленьких осколков, которые размывались, таяли, гасли поглощенные ею. Погло-щенные, моим “Нет”, сказанным этому Миру еще тогда, когда я спросил дорогу у хранителя первого Волока Пути Вустера Двеллера Махаона.

Русалочка, метнулась в мою сторону. Ее крик, полный отчаяния и страха, зажатый ее же ладошкой так и не прозвучал. Я не видел и не мог видеть, как обвитая тугими жгута-ми Тьмы, Ру растворилась, исчезла в ней, теперь уже навсегда.

Тьма обгоняла меня. Ее длинные щупальца выстреливались дальше и дальше. Она разрушала этот мир, насыщая свою бездонную утробу самым дорогим, что у меня было.

Я даже не пытался остановиться, когда впереди появилась сеть. Сеть из тонких бар-хатно-черных теней. Она поймала меня уже бьющегося в агонии. Разрезала на десятки ровных кусочков плоти и пожрала смачно рыгая и чавкая.

* * *

Сознание медленно возвращалось. Крохотными разноцветными звездами - искрами, по кусочкам, обломками, сливаясь в картину, которую я был в состоянии осознать привя-зать к привычным образам ощущениям. Белая слепящая в черных лохматых дырах сфера подо мною вращалась, выхватывая яростными бликами впаянные в стены нити. Зеркало Миралис. Я узнал его серебряные с бархатно-черным краски. Нити привычно трепетали, ломались, рвались и соединялись вновь. Сфера колыхалась похожая на огромных размеров весь в кровавых прожилках плавательный пузырь. От слишком точной ассоциации стало дурно. В прожилках билась кровь. Чья то кровь:

Как у вас?

Холодно, А у вас?

Жарко.

Ой! Новенький! - Новенький. Я усмехнулся. Они приходят сотнями, тысячами и каж-дому будет задан единственный вопрос. - Кто ты? - И снова начнется то, что начиналось всегда. Ей, сети, все равно кого переваривать дальше. Тащить через мясорубку Перево-площений, через Отражения, через сладкую патоку Первого Кольца, через вожделение, через предощущение великого чуда, через счастье, неземное, ненастоящее и поэтому едва переносимое в боль, в грязь, в страх второго в ненависть и пустоту третьего.

Я смотрел на этот серебряный глобус и в душе закипала злоба. Душа не может быть пустой. Если выгорает тепло, его заменит лютая стужа. Если пропадает любовь, ее заменя-ет ненависть. Мне хотелось уничтожить этот мир. Убить саму его суть. Его природу. Растоптать, стереть в порошок, жечь долго с наслаждением наблюдая как коричневой грубой коростой сворачиваются его телеса, развеиваются в жирный, теплый, тошнотный пепел. Но этот мир - я и я еще хотел жить. Все таки хотел. Хотел потому, что в дырявой хламиде потрепанной души завалялось на два гроша надежды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});