День лжецаря - Брэд Гигли

— Он потерял много крови, — с сомнением произнес один из братьев. — Не думаю, что он сможет встать.

— Кем-весет будет знать, что делать.

Через некоторое время они нашли нужный дом. Симеркету потребовались все его силы, чтобы преодолеть три лестничных марша. К его удивлению, дверь им открыла молодая женщина, закутанная в тонкое одеяло. В руках у нее был светильник. Ее темные глаза невообразимо расширились, и пронзительный вопль чуть не разорвал им уши.

— Кеми! — кричала она по-египетски. — Кеми! Быстрее сюда!

При свете мигающего огонька лампы Симеркет взглянул на свою одежду и понял причину ее ужаса: вся его туника была в крови. При виде крови ему внезапно сделалось дурно — оттолкнув женщину, он вошел и ухватился за спинку шаткого стула.

Врач в своей спальне уже надевал халат. Казалось, его нисколько не смущает присутствие молодой женщины. Напрасно Симеркет боялся, что старик будет пьян: увидев на его шее кровь, Кем-весет вполне трезво и профессионально оценил рану.

— А я думал, что ты считаешь, будто ко мне можно приходить только с головной болью, — сказал он с легкой улыбкой. И обернулся к женщине: — Принеси, пожалуйста, мою сумку!

Со страхом взглянув на Симеркета, женщина выскользнула из комнаты. Кем-весет усадил Симеркета в кресло и принялся осматривать его горло.

— Человек, напавший на меня, сейчас там, внизу. Я думаю, у него проколото легкое.

— Так ты занимаешься и диагностикой? — Кем-весет взял Симеркета за подбородок и начал медленно поворачивать его голову из стороны в сторону. Симеркет закрыл глаза, ожидая боли, но ее не было.

Из соседней комнаты появилась женщина с деревянным ящичком. Кем-весет отпер его и всмотрелся в стоявшие в нем пузырьки и коробочки. Достав маленький глиняный кувшинчик, он откупорил его. В ноздри Симеркету ударил резкий запах можжевеловой настойки.

— Дай, пожалуйста, тряпку, дитя мое!

Женщина достала из ящичка кусок сложенной вчетверо материи.

— Капни на нее несколько капель, — распорядился Кем-весет, протягивая ей кувшинчик.

И он начал быстро чистить рану. Работая, он представил Симеркета подруге:

— Ситамун, познакомься, это Симеркет, посланник нашего дорогого фараона. И по-моему, у этого человека есть враги.

Ситамун робко наклонила голову.

— Это твоя помощница? — пробормотал Симеркет.

Кем-весет кашлянул и пояснил:

— Несколько недель назад я удалил ей на спине несколько уродливых родимых пятен. Ситамун платит мне по-своему.

— Кем-весет — самый лучший врач во всем Вавилоне! — убежденно произнесла женщина, с почтением взирая на старого эскулапа.

— Чашу вина, пожалуйста, Ситамун, — попросил Кем-весет. Пока она наливала, Кем-весет быстро писал красными чернилами молитву на листе папируса. Поставив чашу с вином на пол перед собой, он опустил в нее папирус. Когда буквы стали медленно растворяться в жидкости, он добавил в нее несколько капель какого-то дурно пахнущего эликсира и протянул Симеркету.

— Ты знаешь, что я не пью вина.

— Это выпей.

Симеркет залпом осушил чашу, надеясь, что вкус напитка не останется долго на языке и не будет его мучить. Когда вино достигло желудка, он почувствовал, как по всему его телу растекается знакомое тепло. Было очень приятное ощущение… слишком приятное!

— Твоя рана, — произнес Кем-весет, — всего лишь поверхностная царапина, не более.

— Поверхностная? — переспросил Симеркет. — Этот человек хотел перерезать мне горло!

— Мне жаль тебя разочаровывать, но она была нанесена даже не ножом.

Симеркет был ошеломлен.

— Чем же в таком случае?

— Вот этим! — Кем-весет ткнул в эмблему на груди Симеркета. — Кончик крыла каким-то образом врезался тебе в шею и, возможно, задел сосуд. Видишь, как согнулось крыло? И на нем запеклась кровь.

Симеркет снял украшение и поднес его к светильнику. Там, где лезвие ножа задело соколиное крыло, на металле образовалась зазубрина.

Симеркет судорожно сглотнул.

— Боги защитили меня сегодня, — выдохнул он.

Кем-весет приготовил припарку из меда и трав и приложил ее к ране. Затем перевязал шею Симеркета бинтом. Закончив, он с удовлетворением откинулся в кресле.

— Теперь о твоем обидчике. Ты сказал, он на улице?

— На лестнице, с… — Симеркет заколебался. Он не успел узнать имен своих подручных. — С моими друзьями.

Пока Кем-весет отсутствовал, Симеркет попросил Ситамун принести ему воды и губку. Получив желаемое, он снял с себя некогда красивую праздничную одежду и принялся мыться.

К тому времени как Кем-весет снова открыл дверь, Симеркет выглядел уже вполне прилично. Темноголовые возникли в тусклом свете, полунеся, полутаща несостоявшегося убийцу. По команде Кем-весета они положили его на пол рядом с ящичком с медикаментами. Глаза раненого были закрыты, и старый врач прощупал его пульс. Не найдя его, он нажал ему большим пальцем на правый глаз. Никакой реакции.

— Боюсь, что он мертв, Симеркет, — констатировал Кем-весет.

Симеркет выругался.

Кем-весет поднес светильник к лицу мужчины. Борода исключала любую возможность того, что он мог быть египтянином. Но он не казался и вавилонянином, поскольку был стройного телосложения и его длинные волосы были заплетены в косички, завязанные на концах янтарными бусинками.

— Эламец? — спросил Симеркет.

— Нет, он с гор, что к северо-востоку от Элама, — объяснил кто-то из братьев. — Это они носят такую прическу.

Повинуясь необъяснимому порыву, Симеркет наклонился и приподнял веко мертвеца. Глаз его был бледно-серебристого цвета, как у царицы Нарунте. Симеркет почувствовал, как по его телу прошла дрожь. Неужели она подослала к нему наемного убийцу? Но он прогнал эту мысль, как невероятную. Одурманенная пивом, царица не могла бы организовать ничего сложного, не говоря уж об убийстве иноземного сановника, только-только нанятого ее мужем.

— Я знаю этого человека! — внезапно воскликнул Кем-весет. — Я почти в этом уверен! — Он отдал лампу Ситамун и, вооружившись ланцетом, разрезал рукав мертвеца, разорвав ткань выше локтя. По руке человека тянулся длинный красный шрам, пересеченный швами.

Кем-весет кивнул:

— Это моя работа! Он и шестеро его дружков пришли ко мне однажды ночью, все в синяках и крови. Они сказали, что подрались в таверне. Но я сразу понял, что они лгут.

— Почему? — спросил Симеркет.

— Потому что от них пахло копотью и огнем. А в Вавилоне в ту ночь не было ни пожара, ни драки.

Симеркет моргнул.

— Когда это случилось?

— Несколько недель назад. Ранней зимой. Как раз тогда, когда, по твоим словам, пропала твоя жена… — Голос Кем-весета сорвался. Он бросил быстрый взгляд на Симеркета.

— А были ли среди тех, кого ты лечил, другие мужчины с гор?

— Нет, они были из темноголовых. По крайней мере были одеты, как те, — неуверенно произнес врач.

— Ты в этом сомневаешься? Кем-весет нерешительно кивнул.

— Почему?

— Потому что они прекрасно говорили по-египетски.

Незадолго до рассвета Симеркет с темноголовыми сбросили тело в ближайший канал. Симеркет, одетый в старую тунику, одолженную у Кем-весета, наблюдал за тем, как братья бесшумно скатили труп в воду.

Он был почти уверен, что этот человек тоже был на эламской плантации в ночь, когда произошел налет, и глубоко сожалел о том, что не смог добиться от него признания. Кроме того, его приятели «прекрасно говорили по-египетски», как сказал Кем-весет. «Были ли они также вооружены египетскими стрелами?» — задал себе вопрос Симеркет.

Он испытал острый приступ ярости. Этот наемный убийца, погружающийся теперь на дно канала, мог оказаться тем призраком из его ночных кошмаров, что стоял, ликующий, над распростертым телом Найи…

— Если бы только ты мог умереть дважды! — пробормотал он трупу.

В темноте он почувствовал порыв восточного ветра, предвестника утра. В серебристом свете луны он посмотрел на двух своих спутников, чьи имена ему наконец стали известны — братьев звали Галзу и Кури.

— Скажите, — прошептал он, — как вы узнали, что я в беде? Почему вы появились как раз тогда, когда были мне очень нужны?

— Это очень просто, господин, — бодро ответил Кури, худой. — Мы знали, что рано или поздно вам понадобимся, так что никогда и не теряли вас из поля зрения. Мы хотели доказать вам нашу необходимость!

Подобное объяснение, при всей его простоте, было разумным. Эти темноголовые в самом деле спасли ему жизнь — а дар богов не следует подвергать столь дотошному изучению.

— Хорошо, — произнес Симеркет с некоторым сомнением, — я продолжу платить вам.

— Мудрое решение, господин. — Галзу радостно потер свои пухлые длани. — Вы не пожалеете!

Глаза Симеркета смотрели холодно.