Белый кафель, красный крест - Ника Муратова

Когда частое пиканье сменилось более спокойным, Моррис вернулся к своей газетке. Сандерс передал Бучеру баночку с комочками кости. Бучер аккуратно упаковал Мэри Ан кость в надрез и попросил кривую иглу для финальной штопки. Сандерс попросил кривую иглу для вышивания на бедре. Моррис попросил новый карандаш и неожиданно для себя нарвался на подзатыльник проходившей мимо Мэри Ан.

– Какой тебе карандаш? Совсем ослеп и оглох? Мальчики зашили. Буди, – произнёс добрый Цербер оперативной хирургии.

Тело переложили с операционного стола на передвижную каталку и выкатили за дверь. Бучер ушёл завтракать. Сандерс подскочил к Моррису, отнял его газету и жадно предался чтению утренних новостей:

– Вы посмотрите, что делается с ценами на газ!

Доктор Вайз ухватился за спинку стульчика, на котором сидела гражданка Ингрид Зорг. Он подтянул стульчик поближе к себе и прошептал в дамское ушко:

– Сейчас злые утки уберут операционную и принесут младенчика. Когда Моррис закончит возиться с трубками и сядет читать, а Сандерс начнёт петь – ты начинай размешивать пасту. Мы снимем слепок и уйдём из этого сумасшедшего дома.

7

Доктор Вайз и Ингрид Зорг вышли из операционной и направились в сторону больничного лифта. Они поднялись на первый этаж госпиталя и выглянули в окно. За окном открывался нерадостный пейзаж провинциального городка Винчестера, потерянного среди густых лесов Западной Вирджинии. Городское небо было низким и угрюмым. Шёл дождь. От пейзажа веяло такой невыразимой безысходностью, что Ингрид почувствовала, как к её горлу подкатил коварный комок внутренней тоски. Доктор Вайз, внимательно наблюдавший за движениями тонких губ гражданки Зорг, по-дружески обнял женское плечо:

– Не плачь. Ты ещё не застряла в Винчестере навсегда. Побудешь тут некоторое время и уедешь обратно. Уехав, ты будешь без нас скучать. Это только в первые десять лет пребывания в лесной глуши кажется, что здесь нет никакой жизни. Это в больших городах нет жизни. Я какое-то время жил в Нью-Йорке, потом в Бостоне. Там много людей и много суеты. Никому нет до тебя никакого дела. Все вокруг чужие, и если бы не эта суета больших городов, то в них можно было бы умереть от тоски.

Ингрид глубоко вздохнула. Вздохнув, она осмотрелась по сторонам. Размеры провинциального городка не вязались с размером госпиталя.

– Слушайте, зачем в маленьком городе был построен такой огромный госпиталь? – спросила она доктора Вайза.

– Потому что здесь везде глушь. Винчестер – богом забытое место, вокруг которого нет ничего, кроме леса. Лес простирается на многие сотни миль. Однако и там, и здесь живут люди. Люди – такие твари. Люди живут везде, где только могут. Некоторые пациенты тратят по шесть—десять часов езды в машине, чтобы добраться до нас.

Ингрид вздохнула. Доктор Вайз взял её под локоть. Они потихоньку вышли на улицу и пересекли больничную парковку по направлению к машине доктора Вайза. Приёмный покой и операционные находились в одном крыле большого здания, а отделение, где принимал доктор Вайз, – с другой стороны. Доктор Вайз ленился ходить пешком. Героям нашей повести нужно было проехать полквартала, чтобы обогнуть здание госпиталя. В дневное время улочки Винчестера выглядели унылыми закоулками. В какой-то момент машина остановилась посреди дороги. Впереди резко притормозил жёлтый школьный автобус. Автобус остановился, потому что через дорогу гнали табун лошадей.

Доктор Вайз повернулся к Ингрид и заговорил неожиданно мягким голосом:

– Видишь, у нас тоже бывают дорожные пробки. Винчестеру присущи все прелести больших городов.

Через дорогу от госпиталя находилась автозаправка. Около одной из колонок стоял мотоцикл. На заднем сиденье мотоцикла находилась клетка с курами. Возле другой колонки стояла лошадь, впряжённая в телегу.

– Лошадь на заправке? Зачем лошадь? – Ингрид растерянно захлопала пушистыми ресницами своих не по возрасту детских глаз.

Доктор Вайз бросился в объяснения:

– При заправке имеется небольшой магазинчик. Хозяин лошади зашёл внутрь за табаком и другими нехитрыми товарами. А куда прикажете девать лошадь? Лошадь куда? Вот он и привязал лошадь к колонке, чтобы она не ушла.

8

В больничной ординаторской кипел серебристый чайник с мятым боком.

– Маузи бросалась в меня старыми слепками и промахнулась, – пояснил доктор Яу, наливая себе чашку свежего утреннего чая.

Яу внимательно посмотрел на свою асситентку и улыбнулся:

– Говорят, что ты – Кассандра. Я тебя запомнил. Как твои дела, Кассандра?

Кассандра сказала, что прошедшим утром её мужчина видел очень странную сцену. Хмурым зимним утром Кассандрин мужчина ехал на работу. Проезжая через свой район, он заметил женщину с ломом в руках. Женщина методично колола лёд возле своего дома. Женщина-ледоруб посторонилась и пропустила грузовик с чужим мужчиной внутри. Образ женщины с ломом прочно запал в его память. Возвращаясь домой, мужчина слегка притормозил возле того места, где утром кололи лёд. Напротив чужого дома красовалась аккуратно высеченная пентаграмма непонятного свойства и предназначения. Кассандрин мужчина был настолько поражён увиденным, что даже не сообразил сфотографировать увиденное. Слушателям пришлось заочно поверить сказанному, ибо персонаж, увидевший пентаграмму, ни в какой форме не страдал художественным воображением.

Маузи поднесла ко рту горячий чай и хрюкнула в чашку:

– Фрики бывают разные. Я слышала, что где-то есть клуб городских ведьм.

Сидящие за столом в ординаторской стали смеяться. Они спрашивали:

– Летают ли местные ведьмы на мётлах? Пьют ли они кровь новорожденных младенцев? Наводят ли порчу? Что они делают, эти городские ведьмы?

Маузи пожала плечами:

– Что делают? Служат чёрные мессы. Учат друг друга всяким глупостям, вроде начертания пентаграмм.

Кассандра взяла в руки вилку. Вилочные зубчики проткнули румяную утреннюю булочку. Кассандра укусила кусок булочки остренькими белыми зубками:

– Если есть Бог, то должен быть и Сатана. – Логика говорящей не вызвала никаких сомнений.

Гражданка Зорг молча приподняла лимонную дольку над чашкой горячего чая и выкрутила её, наблюдая за падением прозрачных капель в прозрачную коричневую жидкость:

– Ни Тот, ни Другой не прислушиваются к просьбам трудящихся людей.

Маузи возразила:

– Мои молитвы всегда сбываются. Однажды, в молодости, у нас с мужем совсем не было денег. Я мысленно попросила божечку, чтобы он дал нам шестьдесят долларов на еду. Спустя пять минут муж посмотрел себе под ноги. На дороге лежали шестьдесят долларов, свёрнутые трубочкой.

Разговор о потустороннем продолжился. В ходе беседы выяснилось, что только гражданка Зорг слабо верила в существование загробной жизни.

Маузи рассказала странную историю о давнем посещении ею церкви в «хорошую пятницу»:

– Я очень хотела подойти к исповеди, но у меня на руках вертелся маленький ребёнок. Я посмотрела по сторонам в надежде увидеть знакомое лицо и попросить когонибудь одну минуту подержать вертящееся чадо. У меня за спиной появилась приятная старушка с благородным профилем и добрыми глазами. Старушка спросила:

– Хотите, я подержу вашего ребёнка?

Маузи отдала дитё старушке и ушла покаяться в своих нехитрых грехах. Выйдя из исповедальной кабинки, Маузи поблагодарила старушку, забрала ребёнка и отправилась домой. Мысли о внезапно возникшей старушке не покидали её. Вечером того же дня Маузи позвонила священнику:

– Скажите, а кто была та старушка, которая исповедовалась следом за мной?

Священник сказал, что следом за Маузи исповедовался мужчина. И не мог вспомнить никого из женщин, кому подошёл бы словесный портрет.

Маузи не находила себе места. Образ доброй старушки, державшей на руках её маленького ребёнка, всецело занял мысли. Маузи отыскала старый церковный справочник и внимательно рассмотрела фотографии прихожан. Среди прочих фотографий было обнаружено лицо старушки. К лицу прилагалось имя «Магдалена Свейз» и домашний адрес.

Маузи позвонила по указанному телефону, чтобы поблагодарить добрую старушку. Взрослый сын, мистер Свейз, очень удивился звонку:

– Последние два года мама жила в доме престарелых. У неё была сильно прогрессирующая болезнь Альцгеймера. К сожалению, мама практически не выходила из вегетативного состояния. А утром «хорошей пятницы» она скончалась.

Мистер Свейз сообщил также, что во время полноценной жизни его матушка всегда ходила в церковь в «хорошую пятницу» и очень любила присматривать за детьми.

Собравшиеся в ординаторской искренне пожалели, что ещё не вечер. Что нельзя затопить камин, зажечь свечи и засидеться за полночь, рассказывая страшные истории. За окнами больницы стояло унылое осеннее утро. Персоналу больницы нужно было принимать больных.