Наковальня льда - Майкл Роэн

На следующее утро они расстались с Хьораном. Он вывел их на южный проселок и объяснил, как добраться до Высокой Дороги. Их заплечные мешки были нагружены продуктами на неделю или даже больше. Вечером Хьоран загонял молодых людей так, что они едва не падали от усталости, но еда была честной платой за работу. Альв только радовался возможности отвлечься. Тяжелый физический труд ненадолго притуплял горечь и гнетущую пустоту его утраты. Все ценности, которые он когда-либо имел или надеялся приобрести, одна за другой ускользали от него. Последним было то, на чем покоилось его честолюбие — пьедестал колонны, возносивший его над остальными людьми. Однако теперь, вытерпев первую острую боль открытия и обретя способность ясно думать, он обнаружил, что может понять и даже в какой-то мере примириться со случившимся. Он использовал свой дар во зло и лишился его; это выглядело естественным следствием. Разве, предавая и причиняя боль, он не растрачивал также свою плоть и кровь?

Рок, задумчиво жевавший сардельку, был полон идей и рассуждений о Южных Землях, которые он едва помнил. Его родители были мелкими торговцами; он осиротел, когда чума пронеслась над караваном, с которым они путешествовали, и был продан в услужение теми немногими, кому удалось выжить. Но сейчас Альв пропускал его восторженные речи мимо ушей, и наконец Рок не выдержал:

— Разве ты не рад, черт тебя побери? Ведь это ты так хотел повидать мир! Это ты хотел жить самостоятельно и искать свою удачу!

Альв пнул комок сухой травы, закатившийся на гравийную дорогу.

— Да, раньше было так, — согласился он. — Но сейчас это не то, что мне нужно.

— Что же тогда? Луна с небес?

— Может быть, если там я смогу найти это.

— Что «это» и где ты собираешься искать?

Альв лишь пожал плечами, и Рок в притворном отчаянии закатил глаза.

На следующий день они вышли к Высокой Дороге. Альв, стряхнувший с себя оцепенение, изумленно взирал на щебнистую насыпь, пролегавшую среди холмов подобно бледно-серой ленте и ведущую к облачному горизонту. Но когда они поднялись наверх, он увидел, что дорога находится в плачевном состоянии. Полотно потрескалось и осыпалось, колесные колеи давным-давно заросли сорняками, и никто не пытался засыпать их. То тут, то там попадались рытвины, где земля под насыпью просела; некоторые ямы наполнились землей, их склоны оплели куманика и желтые лилии. Тем не менее дорога по-прежнему была хороша для пеших путешественников, и отсюда их путь на юг ускорился. Но хотя вдоль Высокой Дороги стояло много городов, таких как Салденбург, Эрлби и Тунеборг, где кузнечное мастерство пользовалось большим спросом, влияние гильдии там ощущалось сильнее всего. К Альву и Року относились немногим лучше, чем к обычным жестянщикам. Они и выглядели соответственно: их некогда опрятная одежда пообносилась и истрепалась, и лишь учтивая речь Альва помогала им снискать хоть какое-то расположение. Время от времени они находили мастера или поденщика, менее щепетильного или более стесненного в средствах, чем остальные, который давал им мелкую работу в обмен на стол и ночлег, но гораздо чаще их выгоняли с проклятиями либо спускали собак. Однажды, когда это случилось, Рок повернулся к ухмылявшемуся подмастерью и угостил его ударом своего увесистого кулака. В результате им едва удалось спастись от городской стражи. Ту ночь, как и много других, они провели как беглые преступники: спали на голой земле под кустами и крали кур на окрестных фермах. Но на следующий день они упрямо двинулись дальше на юг.

По правде говоря, у них не было ясного представления о том, куда они идут. Они мало знали о Северных Землях, еще меньше о Южных, и по пути не встречалось желающих просветить их. В последние годы все меньше северян подавалось на юг, а сезон для торговых караванов еще не наступил. Зато они видели, как сами люди начинают меняться: их кожа становилась бледнее, лица удлинялись. Чаще стали попадаться зеленые и голубые глаза, вызывавшие у обоих тяжелые воспоминания об Ингаре. Альв постепенно замыкался в себе, и Рок подозревал, что некоторые ночи его товарищ проводит без сна. Города опять измельчали и попадались реже, высокие холмы тянулись по обе стороны от дороги. Наконец, после нескольких дней пути по совершенно безлюдной местности они вышли к маленькому городку со странным названием Дунмархас. Местные жители, как и путники, были светлокожими, но это не сделало прием более теплым: по-видимому, они смертельно боялись любых чужаков, даже самых учтивых. Но здесь по крайней мере ценилось простое кузнечное дело, поскольку городские кузнецы были никудышными ремесленниками и не соблюдали правил гильдии. За обучение некоторым нехитрым навыкам путешественники могли получить еду и место у очага, а в то время это многое значило для них.

Покинув Дунмархас, они обнаружили, что горы остались позади: хребет загибался к западу, удаляясь от побережья. По мере того как разглаживались складки местности, погода становилась более сырой, а леса — гуще и зеленее. Редкие ели одиноко возвышались над массой осин, можжевельника и других небольших деревьев. Обочины дороги заросли осокой и папоротником. Маргаритки, лилии и водосборы выглядывали из неглубоких оврагов, плакучие ивы склонялись над многочисленными ручейками и речушками, которые они пересекали по пути. По утрам поднимались сырые туманы, а днем облака жужжащих насекомых подвергали путешественников многочасовой пытке. Дорога превратилась в длинную прямую ленту, ведущую к горизонту, где не было ничего — ни подъемов, ни спусков, ни признаков человеческого жилья. Земля покрылась высокой травой, шуршавшей под порывами влажного ветра, кое-где проглядывали островки зеленого камыша. Участились туманы. В дыхании ветра появился пряный, горько-соленый привкус моря, напомнивший Альву о его детстве. Вода в речках была свежей, хотя и коричневатой, с тонкой взвесью ила, но в застойных прудах имела неприятный солоноватый привкус. Они взяли за правило ночевать прямо на дороге, поскольку во всех остальных местах было недостаточно сухо. Изредка выдавались ясные лунные ночи, когда они могли идти без остановки.

Уже много дней они брели по унылой болотистой местности. Запасы еды были на исходе, когда однажды вечером они увидели за пеленой тумана смутное мерцание костра или нескольких костров. Перспектива оказаться в человеческом обществе не обрадовала Альва, но он не стал останавливать Рока, который размашистым шагом помчался вперед. Приблизившись, они увидели, что костры были разведены вокруг длинного каравана из сорока или пятидесяти повозок, остановившегося возле развалин какого-то древнего строения — первого человеческого жилища, которое они видели за последнее время. В основном повозки были небольшими двухколесными телегами, но имелись и тяжелые двухосные фургоны, запряженные четверками лошадей или волов, некоторые даже с прицепами. Вокруг костров двигалось множество людей. Казалось, в таком количестве им нечего было опасаться, но когда двое путников вышли из тумана, лагерь огласился криками тревоги и люди высыпали наружу с мечами и луками. Они не опустили оружие и тогда, когда увидели, что им противостоят всего лишь двое молодых мужчин, одетых в обноски и с такой же бледной кожей, как у них самих. На Альва и Рока со всех сторон посыпались резкие вопросы. Они понимали язык, но словно онемели от испуга и неожиданности. В любой момент один из лучников мог спустить тетиву, и тогда…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});