Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Меркачёва Ева Михайловна

Только представьте: раннее утро, темно, лес. И вот впереди яркие огни — признаки жизни. Кажется, что это светится торговый центр, но это… колония. И как только вы ее проезжаете, все вокруг снова погружается в темноту.

Забегая вперед, скажу, что ни в одной колонии нам не чинили препятствий: мы могли общаться с любыми осужденными, заглянуть в любое помещение. Но чтобы проверка действительно была серьезной, в каждой ИК нужно провести как минимум три-четыре дня. У нас такой возможности не было. Но даже «проверка на бегу» многое может показать.

Непохоже, что сотрудники ИК это понимают. Но обо всем по порядку.

Территория колонии большая, есть теплицы, отдельно стоящие производственные цеха, резервуар для воды на случай аварии и т. д. Когда мы обходили все эти «тюремные владения», слышали крики: «Умоляем, зайдите в шестой отряд!», «Вызовите на разговор инвалидов, нас тут много!»

Мотивирующие плакаты в колонии № 1

— Сам факт, что на прием к членам СПЧ хотели попасть 200 человек (опросили в итоге за два дня только 70), свидетельствует о многом, — говорит Андрей Бабушкин. — Эти люди понимали, что мы уедем в Москву, а они останутся один на один с администрацией. Но они доведены до отчаяния, так что не побоялись рассказывать о своей ужасной жизни.

Немного поправлю Андрея Владимировича: в настоящих пыточных колониях осужденные в массовом порядке к проверяющим не обращаются. Они там, глядя в землю, хором скандируют: «Жалоб на условия содержания не имеем». Так что мордовскую «единичку» к таким точно не отнесешь. Но это самая проблемная колония из всех в Мордовии, что мы видели. Накануне нашего визита там сменился руководитель (это вообще была тенденция — в какую бы ИК ни пришли, там новый «гражданин начальник»), и тот мало понимал, что происходит в колонии. Вместе с нами он, казалось, с удивлением выслушивал рассказы арестантов.

ИК № 1 в вечернее время

«В нашем отряде везде плесень!»

«Унитазы не спускают, стоит сильная вонь! Мы вынуждены умываться и ходить в туалет в другие отряды. И так в течение полутора лет!»

«Нас наказывают за то, что опаздываем на зарядку. Но мы физически не можем успеть умыться, потому что на 99 человек в отряде пять плохо работающих кранов».

«В столовую одновременно выводят по три отряда, выстраивается длинная очередь, в итоге мы не успеваем нормально поесть».

«Ежедневно, в том числе при минусовой температуре, проходит "проверка волос": мы должны стоять без шапок и показывать, что коротко пострижены».

«После помывки стоим на плацу на трескучем морозе по часу и больше. Поэтому все время болеем».

«Я перенес черепно-мозговую травму, потерял слух, а необходимой медицинской помощи не получаю».

«Я инвалид, мне сотрудники объявили взыскание за то, что повесил шторку, чтобы другие осужденные не видели, как меняю себе памперсы. Из-за этого взыскания я не могу перевестись в облегченные условия».

«Передвигаюсь только на инвалидной коляске, но оформить инвалидность мне не хотят, потому что нужно "заморачиваться"».

«Отказывают ноги, а в больницу не вывозят».

«У меня закончилась инвалидность, ее не продлевают. Заставляют работать на промзоне, а я не могу физически. За отказ отправляют в ШИЗО. Помогите!»

«Нас тут 80 "ВИЧевых", а инфекциониста мы и забыли, когда видели!»

«Меня отправляли в ШИЗО с температурой больше 38, я еле выжил».

«Я страдаю эпилепсией, а меня заставляют работать в швейном цеху, где шум, который меня буквально убивает. Прошу перевести на работу в какое-то тихое место».

— Поток жалоб показывает: бытовые условия плохие, медицинская помощь оказывается на недопустимо низком уровне, — констатирует Бабушкин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Медицинские и хозяйственные проблемы — типичные для регионов, — говорит Каляпин. — Нет оснований думать, что это создано специально. А вот истории про использование электрошокера и физической силы могут насторожить. Судя по рассказам осужденных из разных отрядов (вряд ли они сговорились), один из сотрудников считает, что бить людей электрошокером — это весело. Еще двое, судя опять-таки по рассказам, любят давать тычки и подзатыльники. Но не только…

«Я спросил, за что меня хотят отправить в ШИЗО, — записывают члены СПЧ очередное обращение. — И сотрудник ударил электрошокером в ногу и руку. Пятеро суток я голодал в знак протеста, но никто из администрации даже не подошел, чтобы выяснить причины. Прокурор не приезжал. А за мои жалобы наказали… кота, который спал у меня на кровати: начальник отряда после отбоя на глазах у всех бил животное».

Слышали члены СПЧ и рассказы про то, как одни осужденные ломали другим руки, обливали кипятком, вымогали деньги… Все это или по приказу, или с попустительства сотрудников. Но больше всего удивило повествование про так называемый крикушатник. Никто из членов СПЧ, включая большого эксперта по пыткам Игоря Каляпина, никогда раньше не слышал даже такого слова. Видимо, нарекли эту комнату так, потому что оттуда время от времени раздаются страшные крики.

Внутренний двор мордовской ИК № 1. В двухэтажных бараках живут осужденные

На поверку оказалось, что крикушатником осужденные называли помещение для обысков, расположенное на первом этаже здания штаба. Плохо освещенное, размером около 12–15 кв. м, со стенами, выкрашенными в неприятный коричневый цвет.

— Сравнить можно разве что с гаражом, — говорит Каляпин. — Там холодно, нельзя прилечь и вообще невозможно долго находиться. Туда можно завести осужденного, обыскать (не раздевая до белья, а так — фуфайку потрясти, проверить вещмешок, или «сидор», как его называют в народе). Осужденные рассказывали, что их в наказание помещали сюда на несколько часов и даже сутки. Были и такие, что уверяли: посетили «крикушатник» не меньше 20 раз, спали там на куртках. Эти сообщения нуждаются в тщательной проверке. Мы всю информацию довели до руководства УФСИН по Мордовии. На мой взгляд, оно конструктивно восприняло. Надеюсь, будет объективная проверка.

— По моим данным, ситуация в ИК-1 на момент проверки не улучшилась, — говорит Бабушкин. — Некоторых осужденных, которые пожаловались членам СПЧ, после этого водворили в ШИЗО. Наши рекомендации в полном объеме не выполнены. Мы будем настаивать на полноценной проверке ИК-1 центральным аппаратом ФСИН и Генеральной прокуратурой.

ИК № 2. Наказание по-женски

Еще недавно в Мордовии было три женские колонии. Одна (№ 13) уже закрылась, а на ее территории сейчас работает исправительный центр, а другая (№ 14, где в свое время отбывала наказание участница Pussy Riot Надежда Толоконникова) вот-вот будет расформирована, и там тоже появится ИЦ. Так что все женщины, получившие разные сроки за свои преступления, будут сидеть в колонии № 2. Именно ее и проверили члены СПЧ.

Вход в мордовскую женскую колонию № 2

Долгое время эту колонию называли «место женской боли». Рассказывали про нее разные ужасы, в том числе что в кабинете начальника якобы для устрашения висели боксерские перчатки…

Как бы то ни было, к моменту нашего визита колонией уже полгода как руководил новый начальник. Осужденные женщины в разговорах с нами возлагали на него большие надежды. Суждено ли им сбыться?

«Умоляем, помогите нам со свиданиями!» — эту фразу мы слышали десятки раз и от самих осужденных, и от их близких. В 2021 году в колонии было предоставлено всего 13 длительных свиданий, в 2020 году — 12. Почему санитарный врач посчитал, что именно в Мордовии нужно ввести запреты на длительные свидания (в других регионах такого не было) — до сих пор загадка.

Перед нами Анна Гайдукова. Маленькая женщина в зеленой телогрейке, голова обмотана теплым платком.