Спящие Дубравы - Вячеслав Шторм

– Картографы? – изумился мужчина. – Но вы стоите прямо на пороге лавки картографа, юноша.

– Совершенно верно, – сверкнул белозубой улыбкой наш игрок. – Но она, видите ли, закрыта. Впрочем, я неверно выразился. Нет ли в городе других картографов?

– Нет, – пожала плечами дама. – По крайней мере, я живу здесь уже сорок семь лет, и кроме Никона никаких картографов не видела. Впрочем, карты меня совершенно не интересуют, если только они не игральные.

На Бона стало приятно смотреть. Он тут же согласился со своей собеседницей, наговорил ей кучу комплиментов (чем вряд ли сильно обрадовал ее спутника, судя по тем взглядам, которые он кидал на парня), и, кажется, был близок к приглашению в гости, но тут седовласый джентльмен с облегчением вздохнул:

– Ага, а вон и Никон идет, – а потом потянул свою жену за руку: – Кенни, жизнь моя, эти господа, я уверен, весьма заняты. Да и нам уже пора.

И пара степенно удалилась, перед этим вежливо попрощавшись. Правда, мужчина произнес свое «всего доброго» таким тоном, будто был уверен: его благосостояние и душевное равновесие напрямую зависит от того, на каком расстоянии Бон будет находиться от его дражайшей половины. А когда они уходили, я слышал, как он выговаривал женщине что-то по поводу «глупых карт».

– Ревнивый болван! – вынес категоричный вердикт парень, как только супруги скрылись из глаз. – Как только такую чудесную женщину угораздило связать с ним свою судьбу?!

– Ну что такого, если мужчина любит свою жену? – невинно осведомилась Глорианна.

– Любит! – фыркнул Бон. – Скажи уж, «относится к ней, как к своей собственности», это будет вернее.

– И это его право, – рассудительно вставил я. – Кстати, мне показалось, что она не имела ничего против.

– Да, но он не любит карты!

Последний аргумент, похоже, был для Бона принципиальным. По крайней мере, произносил он его таким тоном, будто муж Кенни по выходным истязал грудных младенцев.

Дальнейшему спору помешал звучный голос:

– Чем могу быть полезен?

Обернувшись, мы увидели уже знакомого нам хримтурса.

– Нет, благодарю вас, – кивнула Глори. – Мы ожидаем картографа.

Хримтурс улыбнулся, достал из кармана ключ и отпер дверь:

– Прошу.

– Вы картограф?

– Совершенно верно. А что, не похож?

Никон – если это и вправду был он – улыбался во весь рот, откровенно наслаждаясь произведенным эффектом. Да и то сказать, все мы привыкли к хримтурсам в роли строителей, лесорубов, плотогонов, даже солдат – одним словом, тех профессий, где могут найти применение их изрядные рост и сила. Но хримтурс-картограф? Это и вправду было весьма необычным.

– Семейный бизнес, – подмигнул нам Никон. – И, поскольку я тут единственный представитель своей профессии, совершенно без конкуренции. Так чем я могу быть вам полезен?

– Нам нужна карта.

– Догадываюсь. Странно бы было, если бы вы пришли к картографу за куском сыра.

Нет, этот парень мне откровенно нравился. А еще говорят, что у его племени отсутствует чувство юмора.

– Видите ли, мы прибыли из Рохета и направляемся к океанскому побережью. Да вот беда: в ваших местах никто из нас прежде не бывал, посему мы боимся заплутать.

Никон фыркнул. Да, объяснение оказалось не ахти, но другого я придумать не смог.

– Что ж, прошу.

Хозяин проводил нас в комнату, представляющую собой демонстрационный зал. Все стены ее покрывали различные карты: большие и маленькие, рисованные и чеканные, на коже, пергаменте, бумаге, металле. Иные, как я заметил, выглядели как настоящие произведения искусства и, должно быть, стоили уйму денег. Два солидных, под стать хозяину, стола тоже были завалены образцами, в углу пристроился обширный стеллаж с тубусами на любой вкус.

Мы с интересом рассматривали все это многообразие минут десять, а потом Глори указала пальцем на висящий перед ней лист пергамента в деревянной рамке за стеклом:

– Пожалуй, вот такую.

– Неплохой выбор, – похвалил ее картограф. – Одна из моих последних работ. Указаны все реки, крупные дороги, а также города и поселения с количеством жителей более ста. Нарисована водостойкой краской моего собственного изобретения. Что касается масштаба…

– А что касается цены? – не слишком вежливо перебил хозяина Римбольд.

– Весьма приемлемая. Всего двенадцать роблоров вместе с футляром из первосортной телячьей кожи.

Хм, не сказал бы я, что к такой сумме применимо слово «всего», пусть даже кожа действительно первосортная. Впрочем, я никогда раньше не интересовался стоимостью подобных изделий, а поскольку Глори даже не пыталась торговаться, то вроде бы нас не собирались надуть. Ну, если только самую малость.

Аккуратно завернув нашу покупку и выдав девушке сдачу, Никон вопросительно посмотрел на нас:

– Желаете что-нибудь еще?

– Нет. А впрочем… Скажите, уважаемый Никон, вы продаете только свои собственные карты?

– Нет, что вы, – замахал руками тот. – У меня есть ученик, толковый парнишка, но даже вдвоем мы никогда бы не выполнили и половины того, что вы видите перед собой. Я состою в Гильдии картографов и регулярно получаю все новинки, изготовленные моими коллегами из других городов. Ну и сам, разумеется, посылаю им свои. И потом, я ведь не только торговец, но и собиратель. В моей коллекции есть карты, изготовленные пять-семь сотен лет назад, и даже раньше!

– Очень интересно. А нет ли случайно среди них экземпляра, изображающего место… возможно, остров, называемый Спящие Дубравы.

Лицо хримтурса заметно вытянулось.

– Ну и дела. За последнюю неделю вы – уже вторые, кто спрашивает меня о нем. А до этого я даже не подозревал о его существовании.

Та-ак, становится все интереснее.

– Это была очень красивая человеческая женщина? – быстро спросил Бон.

– Ну, полагаю, что вы могли бы назвать ее красивой, – с неуверенностью в голосе протянул картограф. Все время забываю о том, что он не человек. Надо сказать, что хримтурсы – единственные из известных мне разумных существ, которые категорически против межвидовых связей. Может, из-за разницы в размерах? Как бы там ни было, а сказанное Никоном подразумевало, что наша таинственная незнакомка – это что-то.

– И она расспрашивала о Спящих Дубравах?

– Не столько о них, сколько о картах, их изображающих. Сказала, что тоже собирает редкие экземпляры. Для меня же был неприятной неожиданностью тот факт, что я не мог ей помочь. Профессиональная гордость, знаете ли. Я, между прочим, далеко не последний в своей профессии!

– Охотно верим, – поспешила успокоить разволновавшегося картографа Глори. Да, видно этот инцидент и вправду здорово его задел.

– Поскольку женщина любезно согласилась обождать, я справился в своем каталоге, – продолжал Никон, успокоившись, – и узнал, что на одной редкой древней карте из моей коллекции есть остров с таким названием.

– И вы продали ей эту карту?

– Обижаете, сударь. Я же говорю, карта была древняя, и притом – из моей коллекции. Конечно, женщина хотела ее приобрести, но я решительно отказался. Поэтому она купила обе имевшихся у меня копии, и мы распрощались.

– Значит, у вас остался лишь оригинал, который не продается?

– Конечно, нет. Вся моя коллекция тщательно продублирована, ведь некоторые экспонаты в ней очень старые и ветхие, да и потом упускать возможного клиента только из-за того, что вовремя не преодолел свою лень… Разумеется, я сразу же достал оригинал и сел за новую копию. Как раз сегодня утром закончил.

– Та-ак, – многозначительно протянула девушка и вновь развязала кошелек.

Глава XIII

В которой рассказывается о том, что много хорошо – уже нехорошо,а также о том, как полезно иногда заходить в незнакомые храмы

– Киска!

Глорианна с радостным возгласом кинулась к упитанной серой кошке, с царственным видом переходящей дорогу. У нашей принцессы всевозможные мурлыкалки – слабое место. Вообще-то, я кошек тоже люблю, но до Глори мне далеко: она просто не способна пройти мимо усато-полосатой зверюшки и не облизать ее от ушей до хвоста. Нет, я это, конечно, фигурально выражаясь, но если честно, то меня частенько просто зависть берет. С другой стороны, каждый имеет право на маленькие причуды. Кошки – это еще ничего, Бон тут недавно рассказывал про одного своего знакомого, который бабочек собирает. Представляете?

Ну, так вот, Глори гладила кошку, чесала ее за ушами и засыпала ласковыми словечками, а мы с Лакой стояли рядом и тихо ревновали. Бон сразу по приезду в город подался по игорным домам, Римбольд отправился изучать достопримечательности (он заявил, что половину зданий Старого города возводили в незапамятные времена гномьи архитекторы. И если он не посетит этих почти святых мест, то не простит себе этого до конца дней), а Изверг к кошкам относится абсолютно спокойно. Серая принимала ласки как нечто само собой разумеющееся. Мне даже показалось, что на ее мордочке промелькнуло что-то вроде: «Как же вы мне все надоели!»