Тайный ребенок олигарха - Николь Келлер

одежду.

Оказывается, все это время я с силой сжимала плечи Тимура, на которых наверняка останутся следы от моих ногтей.

Тимур уходит и быстро возвращается со стопкой одежды – футболкой и брюками – и верхней одеждой в другой руке. Быстро помогает мне переодеться, сам одевает пальто и всовывает в руки мою сумку с документами.

Подхватывает меня на руки и несет в машину. Аккуратно кладет на заднее сидение, заставив сфокусировать взгляд на нем.

– Все будет хорошо, верь мне, ладно? Сейчас главное дыши, я буду ехать быстро, но аккуратно.

– Я верю тебе, – отчаянно киваю, закусывая губы и стараясь не подпустить страх в сознание. Он парализует, делает меня неадекватной, лишает рассудка. Тимур прав: я должна быть сильной и думать об Арслане. Я же обещала ему и себе бороться до последнего. Мы больше не одни! Наш папа с нами, и он не даст нас в обиду.

– Тагир Тимербекович, планы немного изменились. У моей жены отошли воды. Вы нам очень нужны. Да, мы уже в пути. Нет, я везу ее в госпиталь. Это единственная клиника, которой я доверяю. Спасибо, жду.

Я дышу, проживая очередную схватку, и ловлю взгляд Тимура в заднем зеркале, он как раз закончил разговор.

– В родовой будет лучший кардиохирург. Отправил ему твои документы, он обнадежил. Так что, девочка, просто соберись и внимательно слушай врачей. Не бойся: я всегда буду рядом и не позволю, чтобы что-то пошло не так.

Я киваю, слегка улыбаясь. Берегу силы. Потому что с каждой минутой схватки становятся больнее, а сдерживать стоны все сложнее. Но я верю Тимуру. Откуда-то во мне поселилась слепая уверенность, что он говорит так, как есть: Кадыров не позволит умереть нашему сыну. Зубами вырвет его жизнь у всех и спрячет за своей широкой и надежной спиной.

Неожиданно во время очень больной схватки, во время которой я не выдерживаю и все же кричу, чувствую влагу между ног.

– Тимур, – ошарашенно бормочу, глядя на подрагивающие и леденеющие пальцы с алыми пятнами на них, – у меня кровь…

Кадыров не оборачивается, но я чувствую, что он прибавляет скорость и едет еще быстрее.

– Спокойно, малышка, мы почти рядом. Все хорошо, нас уже ждут.

Мы доезжаем через пять минут, и Тимур несет меня на руках к крыльцу госпиталя, где нас уже ждет бригада врачей.

– Буквально несколько минут назад открылось кровотечение. Воды отошли минут двадцать назад, – слова Тимура доносятся как сквозь толщу воды. Потому что мной снова овладевает паника, и мое тело колошматит, как в лихорадке. Каталку быстро куда-то везут, проводят какие-то манипуляции, но все это проходит мимо меня.

«Малыш, маленький, пожалуйста, держись. Пожалуйста, не бросай меня. Я же так тебя люблю! Я не смогу без тебя! Пожалуйста, малыш, только живи! Мы с папой тебя очень ждем!».

Я понятия не имею, сколько проходит времени, я как будто нахожусь в прострации, максимально отстраняюсь от всего происходящего. Но в себя я прихожу на короткий миг, когда надо мной склоняется доктор и довольно весело произносит:

– Ну, что, дорогая, как настрой? Буквально несколько минут осталось потерпеть, и вы встретитесь с малышом. Он, конечно, поторопился к маме на ручки, но все не так критично.

Не улавливаю слов врача совершенно. Оглядываюсь и понимаю, что лежу на операционном столе, к моей зафиксированной руке подключена капельница с каким-то препаратом, а живот скрыт за ширмой, и мне ничего не видно. Определенно что-то происходит, но я не вижу и не понимаю ни черта.

Где Кадыров?! Он же обещал…

Леденящий душу страх не успевает распространиться по венам, как сбоку появляется Тимур, облаченный в медицинский костюм, шапочку и маску.

– Я здесь, родная, я здесь. Пришлось задержаться, заставили надеть все это, представляешь?

Он сжимает мои пальцы, делясь своим теплом и уверенностью. И я снова могу дышать. Тимур сдержал слово. Мне не приходится проходить через весь этот кошмар в одиночку.

– Доктор уже здесь, он наблюдает за операцией. Наш малыш справится, Эмма. По-другому и быть не может. Ведь у него такая сильная мама.

– И папа, – бормочу сквозь слезы счастья, сильнее сжимая ладонь Тимура. Он держит меня за руку все время, ни на секунду не отпуская. – У него самый замечательный папа на свете.

За ширмой происходит какое-то движение, и я замечаю, что мой мальчик появился на свет.

Арслан родился!

Боже, какой он крошечный! Маленький, беззащитный! Хочется взять его скорее на руки, согреть и прижать к груди…

Я даже порываюсь это сделать, дергаясь на столе, но все трубки и врач, что удерживает меня за плечи, не позволяют мне этого сделать.

Доктора не торопятся мне давать моего мальчика.

Я застываю и напрягаюсь всем телом. Потому что до моего сознания доходит, что не случилось главного.

Я не слышу крика своего ребенка. Первого желанного громкого крика.

– Тимур, что…что с ребенком? Почему он не кричит?..

Кадыров что-то отвечает мне, врач кричит, начинается какая-то суматоха, но уже за пределами моего сознания.

Мой организм не выдерживает.

Мне уже все равно.

Мой мальчик так и не смог сделать свой первый вдох, как и предупреждали врачи. Мы с Тимуром ничего не смогли сделать…А, значит, зачем мне жить?..

И это моя последняя связная мысль.

Эмма

Я пробираюсь сквозь кромешную тьму в поисках своего мальчика. Пусть он не дышит, пусть никогда не откроет своих глазок и не посмотрит на меня, никогда не подержит меня за палец…Пусть! Но я должна подержать его на руках! Обнять, согреть! Чтобы даже там, будучи на небесах, он почувствовал и знал, что я любила его с самого первой минуты и любить не перестану…

Но я не нахожу своего малыша! Кричу, срывая голос, пытаюсь выбраться из липкой паутины, но у меня ни черта не выходит. Что-то крепко держит меня здесь и отбрасывает назад, даже если я делаю всего лишь полшажочка вперед.

А, может, остаться? Тут хорошо, нет никаких проблем, Айлин, Глеба, надоедливого Славы…Нет унижений, оскорблений и угроз…

Я почти решаюсь, уже даже опускаю руки, позволяя липкой паутине опутать меня и утянуть в болото, но…

Неожиданно вижу ЕГО глаза. Темные дьявольские омуты. В которых я не тону, нет. Я уже давно в них утонула, захлебнулась и отдала всю себя.

Тимур смотрит на меня одновременно с любовью, горечью и тоской. На нем сейчас нет маски, он открыт и безоружен передо мной. Его душа нараспашку, беззащитна. И все эмоции на лице.

«Вернись, Эмма. Ты нужна нам с