Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пассажиры послушно полезли в салон. Петер пересчитал нас по головам, удовлетворенно кивнул и включил зажигание. Микроавтобус покатил прочь от здания BDT, обогнав зеленую машину, которая явно никуда не спешила.
– Насколько я могу судить, ничего катастрофического с нашими немецкими партнерами не случилось! – обернувшись назад, сказала я медведеобразному Вадику, который в одиночку занял сразу два сиденья. – Надо звонить Шванке и договариваться о встрече.
– После утренника, ладно? – напарник был хмур и не расположен к деловому разговору. – Все равно я Ксению до пятнадцати часов отпустил.
Увольнительную нашей переводчице Вадик дал сам, даже не потрудившись согласовать это решение со мной. В другой ситуации я обязательно втянула бы зарвавшегося коллегу в дискуссию о том, кто у нас головной мозг, а кто так, одна извилина в позвоночнике, но сегодня меня равно мучали совесть, жажда и головная боль. Причем с совестью я еще могла кое-как договориться, а вот характерные признаки похмелья невозможно было нейтрализовать никаким аутотренингом. В душе я надеялась, что полуденный утренник, на котором я призвана была изображать четвероногого друга Деда Мороза – северного оленя, будет небезалкогольным. Северному оленю жизненно необходима была капелька спиртного. Череп трещал так, словно на нем активно вызревали самые настоящие рога.
– Смотрите, это снова Рейхстаг! – восторженно завопила Ирка.
– Чудесно, – промямлила я, отнюдь не разделяя ее радости.
По опыту предыдущего набега на Берлин я уже знала, что уличное движение в центре германской столицы организовано так, что абсолютно никуда нельзя проехать, не увидев хоть раз Рейхстаг и Бранденбургские ворота. Ирка смогла убедиться в этом минут через десять. Пока наш отвратительно дисциплинированный водитель крутился вокруг двух главных столичных достопримечательностей, подружка с убывающим энтузиазмом щелкала фотоаппаратом своего мобильника, потом мрачно замолчала, а вскоре и вовсе сердито шепнула мне в ухо:
– Еще раз увижу Рейхстаг – развалю его, как Берлинскую стену!
Наконец Вайсман загнал наш транспорт в подземный гараж огромного здания из стекла и бетона. Автомобили в сумрачном подземелье скучно стояли стройными рядами, как покорные коровы в очереди на бойню. Наш микроавтобус приятно выделялся в этой унылой автотусовке как формой, так и цветом: борта у него были ярко-голубые, украшенные искусно нарисованными воздушными шарами и пухлыми белыми облаками, похожими на эротично помятые перины. Огибая их, по голубому фону вилось длинное-предлинное немецкое слово, как я поняла, емко определяющее суть сложного бизнеса владельца микроавтобуса. Организация праздников была лишь одной его составляющей.
В интерьере офиса, куда провел нас Вайсман, я не заметила ничего праздничного. Мы прошли через просторную белую прихожую с зеркальным шкафом справа и высокой конторкой слева, миновали стеклянную дверь – за ней виднелись удобные кресла и низкий столик со множеством журналов, гуськом прошествовали по светлому коридору с вереницей наглухо закрытых дверей, вышли к лифту, поднялись на один этаж – и там наконец праздник заявил о себе так громко, что его не заметил бы только глухой.
– И слепой! – ехидно добавил мой внутренний голос, комментируя эффектное начало шоу.
Первая же «баранка» серпантина, влетевшая в кабину лифта, угодила точно в глаз Петеру Вайсману, ряженному Зайчиком.
Болезненный вскрик пострадавшего заглушил приветственный рев толпы. В просторном помещении, очень похожем на зимний сад, скопилось не менее сотни костюмированных граждан. Они рассредоточились среди фикусов и пальм с бокалами в руках и явно только нас и ждали, чтобы приступить к широкомасштабному веселью. Вместе со спиральками серпантина в кабину лифта влетел торжествующий хоровой крик, и один особенно громкий женский голос возвестил с энтузиазмом распорядителя охоты:
– А вот и они!!!
– Здравствуйте, дети! – жалко вякнула в ответ новоявленная Снегурочка.
Коронная фраза, которую Ирка вынашивала с момента, как только узнала о предстоящем дебюте, погибла втуне, ее никто не услышал.
– Дед Мо-роз! Дед Мо-роз! – скандировала пестрая толпа.
– Я пошел! – деловито сказал бесстрашный Костя Розенкранц, выдвигаясь из лифта упругим шагом с подскоком.
Оказавшись в зале, он вскинул руки, а потом свободной от посоха правой побоксировал с воздухом и сорвал бурные аплодисменты.
– Сне-гу-ро-чка! Сне-гу-ро-чка! – заревели азартные зрители.
– Ой, мама! – пискнула Ирка.
Она трусливо попятилась и крепко, всем своим немалым весом, наступила на ногу Петеру, который с мученической улыбкой потирал подбитый глаз. К новой травме он подготовиться не успел и отреагировал не по-джентльменски: отпихнул Ирку так, что она вылетела из кабины, как ядро из жерла пушки. Ирка врезалась в Костю, который успел встать в центре зала и гордо подбочениться, едва не сбила его с ног и растерянно завертелась на месте. Бешено вращающиеся рыжие косы сообщили ей большое сходство с готовящимся к подъему вертолетом. Не скрою, это было эффектно.
– Ур-ра! – закричали благодарные зрители.
– Может, мне выйти к ним в стойке на руках? – почесав себя промеж бутафорских медвежьих ушей, пробормотал Вадик, неприкрыто завидуя чужому актерскому успеху.
– Не вздумай! – испугалась я. – Я не собираюсь тащить на себе всю нашу аппаратуру, как настоящий ездовой олень!
– Петер, дорогой, ну, наконец-то!
Навстречу одноглазому хромоногому Зайчику Вайсману выплыло дивное создание, заметив которое Вадик Медведь Рябушкин крякнул, как Серая Шейка при виде подбирающейся к ней лисицы. Кряк был испуганный и очень походил на крик о помощи. Я поняла, что наш прославленный ловелас морально раздавлен, хотя явившаяся нам дама запросто могла сделать это и физически.
– Но, Ангела, дорогая, мы же не опоздали! – тряся хронометром на запятье, с беспокойством напомнил Петер.
– Ангела?! – беспомощно курлыкнул мне в ухо Вадик Серая Медвежья Шейка.
Было вполне понятно, о чем он подумал. «Ангельское» имя подходило дорогой подруге Петера примерно так же, как заслуженному, предпенсионного возраста, слону с индийского лесоповала – нежный капроновый бантик на шее. У Ангелы было смуглое усатое лицо корсара и могучее тело кариатиды, способной в целости и сохранности пронести бушприт Летучего Голландца сквозь любые бури и штормы. Ее буйной черной гривой и громким рыком можно было устрашить африканского льва, а пламенным взором – испепелить в честном поединке огнедышащего дракона. Нос у Ангелы был кривой, как ятаган, брови широкие и лохматые, как пенный след в кильватере судна, голос звучный, как боевая труба, а очи такие же глубокие и темные, как глазницы Веселого Роджера. Хотя в целом на череп с костями она не походила, так как живым весом перещеголяла даже стокилограммовую Ирку.
Все это устрашающее великолепие было завернуто в серебряную парчу и увенчано диадемой с высокими стеклянными зубьями.
«Интересно, кого она изображает? – заинтересовался мой внутренний голос. – Статую Разбойной Свободы?»
– Ну, как я тебе, Петер? – спросила меж тем красотка, крепкой, как абордажный крюк, рукой выдергивая Вайсмана из лифта. – Я нынче Снежная Королева!
В снежнокоролевском наряде знойная Ангела выглядела одновременно нелепо и невероятно притягательно – как шаровая молния в бархатной коробочке из ювелирного магазина. Энергетика и природный магнетизм у нее были такие, что даже захотелось проверить, ловят ли сигнал сотовые телефоны: искрометная Ангела должна была создавать мощные помехи работе электронных приборов.
На живые организмы она тоже действовала сокрушительно.
– Какая женщина! Это что-то! – восхитился Вадик.
Я проследила направление его взгляда и убедилась, что затуманенный взор моего напарника упирается в смуглую грудь, двумя цунами вздымающуюся в вырезе серебряного платья. Не нужно было обладать большой фантазией, чтобы представить, какие разрушительные последствия может иметь внезапный выход этой буйной плоти из парчовых берегов.
– Вадик, не вздумай! – всполошилась я. – Эта женщина похожа на пиратский бриг! Она тебя разобьет, захватит, ограбит и потопит! Отплывай в сторонку, у вас силы неравные и водоизмещение разное!
– В подобной ситуации меня такие трусливые соображения не останавливают! – высокомерно бросил напарник, особо выделив слово «меня».
Он подхватил с пола операторский штатив и кофр с камерой, фыркнул и вышел из лифта, оставив меня в одиночестве и глубоком недоумении.
«Это что такое было? – насторожился мой внутренний голос. – Неужели – намек на то, что какие-то трусливые соображения могут остановить в подобной ситуации тебя?»
На вопрос это не тянуло – больше походило на бессмысленное самоедство, и я из соображений душевной безопасности предпочла не фиксироваться на теме бурных романов с трагическим финалом. Дедушка Розенкранц уже затеял вблизи принаряженной елочки какую-то веселую игру, зрители целиком переключились на него, и от меня театрального появления никто не ждал. Держа на плече удочку с микрофоном, как странствующий косарь – орудие своего крестьянского труда, я тихо выступила из лифта, скромно встала в уголочке под раскидистой монстерой и оглядела зал.
- Бессмертие оптом и в розницу - Галина Куликова - Иронический детектив
- Секретная миссия Пиковой дамы - Елена Логунова - Иронический детектив
- Секретная миссия Пиковой дамы - Елена Логунова - Иронический детектив
- Суперклей для разбитого сердца - Елена Логунова - Иронический детектив
- Маска, я вас знаю! - Елена Ивановна Логунова - Иронический детектив
- Стрела гламура - Елена Логунова - Иронический детектив
- Семь футов под килькой - Елена Ивановна Логунова - Иронический детектив
- Ванна с шампанским - Елена Логунова - Иронический детектив
- На сеновал с Зевсом - Елена Логунова - Иронический детектив
- Закон вселенской подлости - Елена Логунова - Иронический детектив