Мир Культиваторов и Стихий - geta

Демоническую энергию что зловеще плясала на замысловатой формации. Красные всполохи отразились в его глазах.

Да У вместе со своим старшим братом сидели за небольшим столом в комнате матери. Уже несколько лет она была фактически прикована к постели, редко вставала и мало ела. От её прежней небывалой красоты остались только воспоминания. Ежедневно десятки слуг обхаживали её, заботились и наводили макияж, который хоть немного скрывал ужасное состояние её кожи.

Несмотря на все трудности женщина вела себя так, словно ничего плохого с ней не происходит. Когда к ней приходил повзрослевший Да У, брал в руки кисть и начинал писать стихи она расцветала. Да Ли тоже старался часто приходить и проведывать мать, но её внимание в основном было обращено к младшему.

В раннем детстве Да Ли тоже учили каллиграфии и поэзии. Это происходило то время, когда не нужно было проводить целыми днями за опасными изнуряющими тренировками, но у парня не обнаружилось таланта к поэзии, поэтому тренировки были для него чем-то более ясным и понятным. Раньше мать могла выходить из покоев, и Да Ли мог привести её посмотреть на свои тренировки. Юноша даже старался намного больше, зная, что в конце года пригласит мать понаблюдать за своими успехами, но теперь все эти планы были разбиты о суровую реальность.

Когда Да У закончил писать, то подбежал к матери и передал ей наполовину исписанный свиток. В нём было много хороших стихов и старых смешных рисунков, которые мальчик рисовал когда-то чтобы порадовать мать. Женщина видела их уже сони раз, поэтому сразу же открыла то место, где вроде бы ещё не высохла свежая краска. Жаль, зрение матери сильно испортилось с того самого дня.

В чертогах прекрасных

Среди облаков

Парит в небе ясном

Вой белых снегов…

Вслух прочитав четверостишие, женщина улыбнулась, показав свитком в сторону старшего брата, который всё ещё старательно вырисовывал символы на бумаге. Когда мать начала читать стихи своим бархатным голосом Да Ли крепко сжал в руке кисть, из-за чего на бумаге появилась неаккуратная клякса.

— Да Ли! Послушай только, какие прекрасные у твоего брата получились стихи! Ах, это же стихи двухлетней давности, а вот сегодняшние… И это, и даже вот здесь… какая красивая метафора, милый мой. Какой глубокий смысл, ты только вслушайся!

Танцуя на пепле мира, я созерцаю звёзды.

Жестокий ветер бьёт по лицу…

Да Ли бросил завистливый взгляд на улыбающегося брата. Тот стоял рядом с матерью, переминаясь с ноги на ногу, пока та держала его за руку. Каждый раз, когда младший сын рядом, она берёт его за руку, словно боясь вот-вот потерять. Когда старший был в том же возрасте, мать ни разу не брала Да Ли за руку вот так, без причины.

Взметая пыль, бесплодные земли отчаянно жаждут цвести,

А тёмные звёзды сиять…

Я всё ещё помню голубой океан

Умирающего мира.

— Да Ли! Давай сюда свои стихи, мне очень интересно, что же написал сегодня ты! — после этих слов юноша поглядел на кляксу, оставленную на бумаге. Чуть выше были набросаны аккуратные, изящные строки текста.

— Старший Брат! Давай мне стихи, я отнесу их маме! — откуда ни возьмись возник радостный Да У, схватив свиток и потащив его со стола. Резко среагировав, Да Ли схватил свиток цепкими пальцами, отчего младший споткнулся и упал на колени. Свиток порвался, упав на пол рядом с хнычущим Да У.

Старший мгновенно спохватился. Нависнув над братом, он начал его успокаивать и извиняться. Рукой Да Ли давал понять матери, что всё хорошо, и чтобы та не беспокоилась. Сам же в этот момент юноша ногами развозил свои стихи по полу, заставляя тонкую бумагу обратиться в множество мятых клочков.

— Да Ли, зачем ты так со своим братом? — понимая, что старший нарочно уронил Да У, мать обратилась к нему с ноткой строгости в голосе.

— Я случайно! Просто ещё не дописал стих, а он уже его выхватил! — разведя руками, оправдался Да Ли. Пускай он и был фактически Главой Небесной Хамулы в отсутствие Да Яна, всё же никогда не задирал нос перед матерью. — Прости меня. — искренне извинился Да Ли.

— Ты же не меня толкнул, а своего брата. Перед ним и извинись, а мне пообещай, что брату вредить больше не будешь. — юноша посмотрел на поглаживающего содранные коленки Да У. Младший выглядел так, будто вот-вот заплачет, поэтому Да Ли сухо извинился.

— Прости меня. — это звучало весьма сносно, но уже следующие слова парень произнёс куда более проникновенно. — Обещаю, что больше не буду.

— Вот и хорошо. Позовите слуг чтобы прибрали за вами этот беспорядок.

Огненный лес Налань был одним из мест, куда мечтал попасть каждый. Невероятной высоты и красоты деревья соревновались между собой, чья крона была более красной и густой. Ветер обдувал это место следуя по протоптанным тропинкам вдоль высоких поросших фиолетовым мхом камней. Волосы Лунь Реншу были покрыты красными листьями и чёрными ветками, когда Да У откопал его из кучи наваленной в одно место листвы.

— Вот это ты дал! Я уж было подумал, что ты себе ногу сломаешь! — облегчённо выдохнув, хлопнул друга по спине уже возмужавший мальчик.

— Я не такой хрупкий, как некоторые… — буркнул Реншу, вычёсывая пальцами застрявшие в голове листья, при этом кидая мимолётный взгляд на ссадины и царапины на теле Да У. Парни прыгали со скалы в гору листьев каждый раз, когда приходили сюда. Это был своеобразный ритуал, тайный способ попасть в их секретное место.

— Пф! Заживёт! — Заметив недоверчивый взгляд со стороны товарища, который не наблюдал в руках Да У ни одной таблетки или другой лечащей медицины, мальчик добавил. — На мне в последнее время всё само заживает.

После этого друзья отправились по узкой тропинке между большими камнями. Где-то наверху виднелись кроны огненно-красных и рыжих деревьев, а вокруг витал влажный воздух, ставший таким от большого количества водяной плесени, густо растущей на гладких холодных стенках.

Вскоре перед юными путешественниками открылся вид на небольшую поляну, находящуюся в окружении отвесных скал. Её пересекал бурный ручей с кристально-чистой водой. Если присмотреться, можно было увидеть плескающихся в источнике золотых рыбок, размером не больше ногтя. Чуть дальше на поляне росло одно единственное дерево. Его чёрный ствол был невероятно толстым, многовековым. Извиваясь, словно скрученный канат он уходил высоко в небо, и лишь на самой его вершине было немного скромной листвы. У основания старого-престарого дерева парни расположили убежище, используя корни в качестве стен и потолков. На сухих огненных листьях были разложены разные игрушки,