Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного - Ольга Малышкина

Рошфор не удержался и прыснул в кулак, вспомнив причину их ссоры – несуразную старую лошадь немыслимого желтого оттенка, на которой гасконец горделиво въехал в город, рассмешив не только население, но даже кур, петухов, а так же всех овец и баранов, пригнанных на рыночную площадь для продажи.

Что ж, теперь он не совершит прежней ошибки и доведет дуэль до победного конца, а заодно поквитается с обидчиками де Жюссака – знаменитой троицей: Атосом, Портосом и Арамисом. «Тем более что на этот раз им не помогут ни собачьи зубы, ни кошачьи когти,» – с ироничной улыбкой подумал граф.

Впрочем, владельцы постоялых дворов упоминали, что в карете с кастеляншей едет какая-то дворняга… Из преследуемой четверки собака была только у Атоса. Неужели Ришелье прав и миледи стала вдруг сентиментальной и так долго тянет с выполнением задания из-за пса, принадлежащего графу де Ла Фер?!

Рошфор потряс головой, гоня нелепые мысли прочь. Он знал миледи с первого дня ее службы у патрона, который в то время занимал пост министра иностранных дел и еще только «плел» свою шпионскую сеть. И знал ее как холодного и расчетливого профессионала. Во всяком случае, Ришелье отзывался о ней именно так. Поэтому поверить, что спустя восемь лет безукоризненного служения Миледи окажется не под силу простейшее поручение из-за воспоминаний о далеком прошлом, было не просто трудно, но совершенно невозможно!

Рошфор и гвардейцы снова выдвинулись в путь, не подозревая, что те, о ком граф совсем недавно думал с пренебрежением, уже почти настигли его отряд. Даже Ретивой Пегги не обязательно было выказывать резвость, так как серо-белый «полководец» рассудил, что лучше оставаться в тылу и внезапно атаковать в нужный момент.

Как выглядит «нужный» для атаки момент Пегги не представляла, но готовилась, периодически взбрыкивая и проверяя, далеко ли сможет достать копытом, если дойдет до потасовки. Пассажиры были от этих неожиданных «проверок» не в восторге, но терпели и тоже осматривали свое «оружие»: Лорд время от времени лязгал зубами, представляя, как вцепится ими в Рошфора (за все время их «знакомства» граф ни разу не погладил его и не угостил косточкой!), а коты то выпускали, то втягивали крючкообразные когти, воображая, как нацепят на каждый по гвардейцу. Жаль, противников маловато, на всех не хватит!

Глава пятьдесят седьмая, в которой гроза все ближе

Гроза стремительно приближалась. Хищники, наблюдавшие сверху за перемещениями людей, коней, котов и собак в ожидании, когда они сойдутся в одной точке, с сожалением покинули быстро темнеющее небо и полетели искать укрытие.

Хозяин постоялого двора «Старая мельница», его семья и слуги суетились, закрывая хлопающие от резких порывов ветра ставни, успокаивая волнующихся лошадей, отлавливая разбегающихся в панике кур, уток и гусей, загоняя в хлев перепуганных свиней и поросят и радуясь, что отряд гвардейцев во главе со знатным вельможей покинул их гостиницу до наступления ненастья, а то запасы вина были уже на исходе, и сей печальный факт в сочетании с испортившейся погодой мог сильно расстроить вооруженных до зубов солдат!

– Возвращаются! – с таким восклицанием вбежал в темный зал один из слуг.

Владелец «Старой мельницы» обреченно вздохнул и, полагаясь только на милость Небес и на то, что гроза не продлится долго, велел зажигать свечи и тащить из подвала всю провизию и бутылки, какие там еще остались…

Хвостатые преследователи едва успели свернуть на обочину – те, кого они догоняли, вдруг изменили маршрут, о чем незамедлительно «сообщил» изумительный кошачье-собачий слух (ему не помешал даже шум ветра, нарастающий с каждым мгновением). Выпрыгнув из кареты, компания спряталась в зарослях шиповника, а Пегги приняла безмятежный вид лошади, ожидающей возницу, который отлучился на минутку по неотложным делам.

Скользнув по пустому экипажу равнодушными взглядами, всадники промчались мимо, торопясь на постоялый двор.

– Куда теперь? – спросил Лорд, стараясь не показывать, что боится надвигающейся бури.

Ответил ему Савельич, он тоже мечтал поскорее найти укрытие:

– Мушкетеры неизвестно где, зато мы знаем, где враги! Их и будем караулить!

Брысь не стал спорить, но не из-за страха перед грозой (после пережитых в войну бомбежек гнев природы был храброму коту нипочем, почти…), а из-за логичности рассуждений друга-философа.

– Разворачиваемся! – крикнул он Ретивой Пегги, и лошадка понеслась назад, вздрагивая от ужаса, когда почерневшее небо освещалось зловещими вспышками, после которых неминуемо следовал грохот, словно от привычного мира отлетали гигантские куски и ударялись о что-то очень твердое! Еще чуть-чуть, и тяжеленный кусок упадет прямо на них и раздавит! Никогда раньше ей не приходилось переживать грозу вне стен родного каретного сарая, и бедная Пегги начинала жалеть, что ввязалась в авантюру, недавно казавшуюся веселым приключением!

Мнения Рыжего никто не услышал. Впрочем, он его и не высказал – как только раздались раскаты грома, бывший эрмик спрятался на дне экипажа и накрылся подушкой, стянутой с сиденья.

Первые тяжелые капли застали компанию у въезда в постоялый двор, и Пегги поспешила под навес, где уже испуганно жались друг к другу не расседланные кони гвардейцев. Ее пассажиры юркнули под карету и сбились в разноцветную кучку…

***

Миледи осторожно продвигалась вдоль дороги, по-прежнему оставаясь в тени деревьев. Впереди ждал открытый участок, и спасительные кущи сменятся луговой травой, а из укрытий останутся разве что стога сена.

Где-то вдалеке, хотя все слышнее, гремела гроза, и следовало поторопиться, чтобы ливень не застиг без крыши над головой.

Ближайшим постоялым двором была «Старая мельница», где она оставила свою Шарлотту. В надежде, что Рошфор с отрядом находится дальше, чем можно ожидать, всадница выехала из дубравы и пустила лошадь галопом.

Если бы орлы и ястребы не испугались непогоды, то полюбовались бы удивительной по красоте картиной: хрупкая наездница в развевающейся накидке низко пригнулась к конской шее; золотые кудри растрепались; шляпа с пером не улетала только благодаря лентам, крепко завязанным под изящным подбородком, а над всадницей нависло почти такое же черное, как ее костюм, небо, когда молнии не освещали его голубым и оранжевым светом…

***

– Что так взволновало пса? – спросил Арамис, заметив, как Мартин остановился, задрал голову и принялся жадно втягивать ноздрями воздух.

– Наверное, он чувствует приближение ненастья! Смотрите, как потемнело! – воскликнул Портос, который, к слову сказать, очень боялся грозы. Еще с самого детства, когда однажды прямо на его глазах молния угодила в старый каштан и тот, вспыхнув огромным факелом, за считанные секунды превратился в обугленную головешку.

Мартин, разумеется, давно слышал громовые раскаты и видел отблески далеких вспышек и мрачные тучи, что неслись прямо на них. Но беспокоило его совсем другое: среди разнообразных запахов, витающих над пыльной дорогой, он уловил не просто знакомые, а… родные! Троих котов, которые в отсутствие Саши, мамы Лины и папы Николая Павловича составляли всю его семью! Ну конечно, если не считать Атоса и Гримо…

Глава пятьдесят восемь. Затишье перед бурей

Атос был мрачнее грозовых туч. Загадочное исчезновение «леди Винтер», ее неожиданное великодушие не давали ему покоя, как и возможность засады на пути в Париж. Его терзала тревога за боевых товарищей, к которым он привык относиться как к младшим братьям и так же сильно их любил, готовый в любую минуту пролить за них кровь.

Теперь друзей стало больше… Мушкетер оглянулся на пса. Тот бодро бежал следом и выглядел радостно возбужденным, и даже высунутый язык никак не походил на признак усталости. На сердце сразу потеплело, и Атос улыбнулся в ответ на преданный взгляд темно-карих собачьих глаз.

С тех пор, как пес внезапно возник в его жизни, возвращение домой перестало быть унылой привычкой. А необходимость заботиться о ком-то, кроме слуги, отвлекла от вина, которым он последние годы глушил тоску о несбывшемся семейном счастье.

Атос нащупал ключ, что носил на шее вместе с распятием. Раньше он каждый вечер открывал им ларец «с тайнами прошлого», непонятно зачем мучая себя разглядыванием золотистого локона и перечитыванием «показаний» лилльского палача. Пес нарушил многолетний ритуал, будто намеренно отвлекая разными веселыми шалостями: то подушку притащит и примется потрошить прямо у него на виду, смешно чихая от набивающихся в нос пуха и перьев, то начнет примеряться к резным ножкам стола… Хотя уже не щенок и совсем не глуп!