Сердце Феникса - Мэтью Гэбори

– Он говорит правду, – подтвердила Шенда. – Ты сбиваешь нас с толку, Альсиенд. И Януэль, и Феникс рискуют головой, а мы потеряем последнюю возможность понять, какую роль во всем этом играет Харония.

– Я не хуже тебя просчитал риск, моя дорогая. Но я не вижу иного решения. Читая о деяниях фениксийцев в истории Миропотока, я понял, что Великое Объятие связывает фениксийца и Хранителя настолько тесными узами, что Желчь здесь уже не имеет значения. Не так ли, Януэль?

– В принципе – да, – ответил тот. – Если уж Желчь разлилась, Феникс впитывает ее и удерживает.

– Значит? – нетерпеливо спросила девушка, которую утомили эти рассуждения.

– Значит, Феникс не будет стремиться убить меня, – договорил Януэль. – Но зато Желчь свободно потечет по моим сосудам, и мы оба будем находиться под ее воздействием.

– Отказываюсь, – сурово заявила Шенда, помотав головой, – отказываюсь даже думать об этом.

– А кстати, – поинтересовался Януэль, – даже если бы мне случайно и удалось освободить Феникса, что нам это даст?

При этих словах у Януэля ёкнуло сердце. Замысел посла показался ему кощунственным. Юноша еще не осознал до конца тот факт, что они с Фениксом отныне составляют единое существо, а от него уже требовалось распорядиться этими новыми возможностями. Ему же казалось, что этот прочный и глубоко интимный союз, напротив, должен постепенно открыть ему путь к уникальному диалогу с первородным Фениксом. Если только удастся выжить, разумеется…

– Что даст? – вскричал Альсиенд. – Конечно полет! Как мне сообщили, жрецы считают, что вы прячетесь где-то в крепости. Они решили отказаться от беспорядочного обшаривания крепости снизу доверху, чтобы вы не смогли проскользнуть мимо стражи в возникшей неразберихе. По правде сказать, Резонанс Грифонов – это блестящее решение. На их месте я поступил бы точно так же. Теперь им остается только дождаться результатов Резонанса, определить, где вы, и взять вас без боя. Прекрасно придумано, и все же учтено не все. Им даже на миг не пришло в голову, что вы можете бежать, вновь использовав Феникса. На сей раз высокомерие этих проклятых жрецов может сыграть нам на руку.

– Вы предлагаете нам разбить круг Грифонов с помощью Феникса? – с трудом выговорил Януэль.

Посол постарался вложить в свой ответ всю силу убеждения:

– Поймите правильно: все Грифоны вовлечены в Резонанс, поскольку это магический прием, для применения которого необходимо напрячь все силы. Они, разумеется, увидят вас, но не успеют задержать. По крайней мере я надеюсь, что не успеют…

– Мне это не нравится, – сказала Шенда. – Предпочитаю добраться до подземных ходов нашими собственными силами.

– На первом этаже ты столкнешься со столпившейся там имперской стражей. Там не пройдешь даже ты, моя дорогая.

Януэль задумался о том, какова будет реакция Феникса, если его освободить. Посол был прав в одном: никто, даже сам Хранитель, не может разорвать связь, возникшую при Великом Объятии. Но сможет ли он, Януэль, контролировать его? Если Желчь распространится на его дух, Хранитель может уничтожить Шенду и посла. Имеет ли он право рисковать и их жизнями, и своей собственной? Эту жертву может оправдать лишь то, что заставило их собраться вместе.

– Шенда, – вымолвил наконец Януэль, – думаю, он прав.

Девушка недоверчиво улыбнулась:

– Да ведь это я должна защищать тебя, а не наоборот.

– Понимаю, что ты опасаешься превратиться в меня, но, мне кажется, нам может удаться это предприятие.

– Иными словами, мне придется, зажмурив глаза, вцепиться в лапы огненной птицы? Никогда!

Альсиенд выпрямился:

– Прелесть моя, ты не можешь позволить себе роскошь выбирать.

– А почему, собственно? – Шенда оттолкнула руку Альсиенда, пытавшегося погладить ее по голове. В ее глазах промелькнул неприкрытый страх.

– Шенда, – продолжал уговаривать юноша, – обещаю, что ничего с тобой не случится. Опытный фениксиец может вновь вдохнуть огонь в Феникса – это не представляет опасности ни для него, ни для других.

«Во всяком случае теоретически», – беззвучно закончил он фразу.

И все же при одной мысли, что ей придется прикоснуться к существу, связанному с пламенем, у Шенды волосы встали дыбом, а глаза сделались стеклянными. Януэлю был знаком этот остолбеневший взгляд, ему случалось видеть подобную реакцию у младших учеников в Башне.

– Твои обещания – пустой звук, – возразила она. – Они столь же легковесны, как и то заверение, что ты дал императору, перед тем как убить его.

Януэлю было нечего на это возразить, оставалось лишь устремить взгляд в потолок.

– Страх делает тебя жестокой, – заметил Альсиенд. – Ты отказалась от своего царства, тем более можешь отказаться от его законов и обычаев. Уверяю тебя, твоя душа не будет запятнана. И потом, этот огонь отличается от других… Прошу тебя. Это твой единственный шанс!

Шенда глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она что-то тихо пробормотала по-драконийски. Посол лишь покачал головой.

– Не будем терять время, Януэль, – сказала она, набрасывая плащ на плечи. – Зови твоего Феникса.

ГЛАВА 14

Януэль улыбнулся, чтобы подбодрить свою спутницу, и сел на выложенный плитами пол, стараясь унять дрожь в руках и во всем теле. Его сердце колотилось. Он положил рядом с собой еду, которую взял на кухне, и поправил воротник рясы. Поджав ноги и уперев локти в колени, он обхватил голову руками. Ладони, обрамлявшие лицо, напоминали кубок. Эти простые движения успокаивали беспорядочное движение его мыслей. На какое-то время он закрыл глаза и отрешился от реальности. Пока веки были сомкнуты, он прислушивался к биению своего сердца, которому эхом вторил Феникс. Во время последнего Воспламенения Фарель рассказал ему об этом единственном звуке, выдававшем присутствие Хранителя. Было легко ошибиться, перепутав свое сердцебиение с тем, как глухо бьется сердце существа, пойманного в ловушку, о стены своей темницы. Освободить разъяренного Феникса значило обречь ученика на смерть. С другой стороны, если Хранитель успокоился и согласился со своим новым обиталищем, то опасность была устранена. Януэль лучше, чем кто-либо, чувствовал эти тончайшие музыкальные вариации жизни.

В данный момент он был уверен, что Феникс уснул или по крайней мере перестал сопротивляться хозяину. Это подтверждалось тем, что жар спал. Птица подчинялась органическим законам, которые диктовало тело Януэля. Лига веками размышляла над загадкой этого странного слияния, которое происходило при Великом Объятии. Хранитель не покорялся человеческому телу, а вливался в него, как в форму. Сейчас Януэль сознавал, как тесно было Фениксу в его теле. Стараясь не поранить Януэля, Феникс едва не задыхался в новой для него оболочке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});