Журнал «Компьютерра» № 12 от 28 марта 2006 года - Компьютерра

Ну и совсем в заключение. Точно известно, что один очень важный зритель остался вполне удовлетворен этюдовской стилистикой и содержанием. Приезд президента Путина на открытие нового здания Фундаментальной библиотеки МГУ планировался заранее. Николай и Виталий прибыли в библиотеку дней за пять до открытия и фактически прожили там все пять дней, участвуя в подготовке этого серьезного события, после чего в программу Путина был включен просмотр этюдовского ролика о первом математическом трактате на русском языке — «Арифметике» Магницкого. Запланировали и несколько обращенных к президенту фраз, напоминающих о славных традициях нашей математики. В итоге из одиннадцати протокольных минут Путин потратил три минуты (27% общего времени) на просмотр ролика.

(В скобках заметим, что это косвенно подтверждает мою гипотезу о гипнотическом воздействии этих фильмов. Теперь бы еще освоить гипнопедию — и за интеллектуальное будущее страны можно не опасаться.)

Лестница в бесконечность

Бабочка села чуть правее центра тяжести, и лестница начала разваливаться (кадр вверху). Значит, сдвиги на 1/2 и 1/4 длины кирпичей максимальны для устойчивости всей конструкции без цемента.

Очередной блок состоит из четырех кирпичей (кадр в центре). Сдвиг по горизонтали, даваемый этим блоком, больше 1/4 длины кирпича. Тем же свойством обладают и последующие блоки из 8, 16 и т. д. кирпичей. Поэтому лестница (построенная без цемента и удерживаемая в равновесии только силой тяжести) будет неограниченно уходить все дальше и дальше по горизонтали от исходной точки (кадр внизу).

Наука: Информация или дух?

Автор: Анатолий Шалыто

Один очень сильный студент на вопрос, почему он не ходил на мои лекции, ответил, что на одной лекции был, но полученной информации ему было недостаточно.

Я понял, о чем идет речь, но с ним не согласился, так как на лекциях ставлю перед собой цель мотивировать способных к программированию, специально отобранных молодых людей заниматься наукой в указанной области. При этом, естественно, мотивация в первую очередь связана не с информацией, а с духом и волей.

На лекциях я рассказываю, как и какие научные результаты получены мною лично или при моем участии, полагая, что более способные, чем я, люди, будучи мотивированы, смогут вдохновиться и добиться в науке значительно большего, чем удалось мне.

Обучение технологии научной работы на личном примере встречается так редко, что я за свою жизнь столкнулся с таким явлением лишь один раз. До сих пор помню слова профессора Владимира Андреевича Тимофеева, у которого я учился в ЛЭТИ, что учить на лекциях нельзя, а настоящее обучение происходит только при личном контакте преподавателя и студента. Он считал, что основное свое образование (образование = обучение + воспитание) получил, когда провожал одного из создателей плана электрификации России академика Г. О. Графтио до дому.

Поэтому и я стараюсь установить контакт со студентами даже при чтении лекций, не говоря уже о выполнении курсовых проектов[См. мою статью «Триединая задача одного педагогического эксперимента» // IT news, 2005, №15, с.14].

Однако нестандартность ситуации и нацеленность на практическое программирование обычно приводят к тому, что многие студенты меня не понимают. Причем степень непонимания примерно такая, как если бы людей, желающих стать дворниками, учили, скажем, лечению зубов.

В условиях, когда в стране только один процент населения считает занятие наукой престижным, подвигнуть молодых людей, классных программистов, на то, чтобы они сделали науку делом своей жизни, удается в исключительных случаях.

Даже убедить кого-либо из них заниматься наукой «по совместительству» удается крайне редко, так как они, еще будучи студентами, уже имеют творческую высокооплачиваемую работу, и многие из них не понимают, зачем еще чем-то «заморачиваться». Думаю, причина в том, что студенты, по большому счету, не верят в свои силы. А то, что в области computer science представители нашей страны все реже добиваются успехов, им безразлично, а вот мне — нет.

Для того чтобы «спастись» от армии, молодые люди еще могут (и на это их даже не надо мотивировать) поступить в аспирантуру, продолжая работать по специальности. Будучи небесталанными, они могут в свободное от работы время даже что-то сделать в науке, но любитель остается любителем, и это видно невооруженным глазом. Им, например, некогда читать, и потому в научных работах они цитируют очень мало источников. Профессионалы всего мира считают, что такое возможно лишь в двух случаях: автор вор или любитель.

Интересно, что у тех немногих, кто (как тот студент, который на моих лекциях был обделен информацией) все-таки решает серьезно заняться научной работой, возникает необходимость узнать технологию этой деятельности, и мне приходится в индивидуальном порядке читать тот же курс лекций, но в режиме «вопрос — ответ». Как говорится в одной пословице, «когда живешь, тогда доживаешь».

Известно, что учебные заведения должны нести людям знания (информацию) и умение их использовать, но университеты, в отличие, например, от техникумов или курсов повышения квалификации (которые могут называться даже Академиями), должны нести и новые, созданные в них самих знания, а также учить тому, как создавать такие знания самим. Без приобщения молодежи к науке этой цели не достичь. Для сохранения статуса университета молодые люди должны приобщаться к науке, несмотря на то что необходимости этого они часто не понимают. Очень прискорбно, но они не понимают и того, какое удовлетворение могут приносить получаемые результаты, которые в науке, в отличие от промышленного программирования, всегда персонифицированы.

Это, конечно, не про науку, но знаете ли вы, чем занимался Стив Джобс, когда Стив Возняк разрабатывал Apple II? В основном мотивировал Возняка. Пользовались бы вы сейчас плейером iPod, если бы Джобс не делал этого в свое время?

В общем, мне кажется, что сильных в основном нужно не учить, а мотивировать, а научиться они смогут и сами, на то они и сильные.

В заключение отмечу, что эта заметка продолжает разговор об «откровенном пофигизме» и «кризисе мотивации» в сфере высоких технологий, начатый в статье А. Алчевского "Разноцветные штаны" // КТ, 2005, #42.

СЕЛО ЩЕПЕТНЕВКА: Версия Next

Автор: Василий Щепетнев

Окончание. Начало и продолжение см. 'КТ' ##627, 629

Всем интересно, каково приходилось в браке Александру Сергеевичу, но очень мало кому есть дело до Натальи Николаевны.

А зря. Именно в браке, как в конском черепе, таилась погибель поэта.

Наталья Николаевна была несчастлива. С самого начала Пушкин, как жених, котировался невысоко. 'Он был титулярный советник…' — поется в известной песне. Но, в отличие от песни, на этот раз прочь его не прогнали (до Гончаровой Пушкину решительно отказали Софья Пушкина, Анна Оленина, и, нерешительно — Екатерина Ушакова): лучше хоть плохонький жених, нежели совершенное отсутствие оного. Наталья была собою хороша, так они все хороши в шестнадцать лет, зато отсутствие приданого… Мало того, мать невесты требовала, чтобы приданое за Натальей дал сам жених — дело по тем временам невиданное. Сватовство тянулось два года. Иных претендентов не нашлось, и Наталья Гончарова стала Натальей Пушкиной.

В браке она расцвела в первейшую красавицу. И — поняла, как прогадала. Флигель-адъютант, генерал, богатый, с положением — вот муж, достойный ее. Жизнь с Пушкиным, увы, не обещала ни почета, ни достатка, ни прочного положения в свете.

К творчеству мужа Наталья Николаевна была равнодушна, да и общественное мнение в лице гг. Белинского, Булгарина и барона Брамбеуса вынесло авторитетное заключение: талант угас, нынешний Пушкин есть бледное отражение Пушкина прежнего. Свет — скотина чрезвычайно внушаемая, если авторитетные люди твердят, что Пушкин исписался, свет верит на слово. Своего-то ума нет…

Придворной карьеры муж не делал, напротив, при всяком удобном и неудобном случае манкировал обязанностями камер-юнкера.

Наконец, финансовые дела Александра Сергеевича были решительно нехороши: к январю 1837 его долги казне составляли 45 тысяч рублей, а частным лицам — вдвое больше. Издательская деятельность Пушкина тоже терпела крах: ссоры с Булгариным (поначалу сочувственно отнесшимся к детищу Пушкина), сатиры на Уварова и Дундукова-Корсакова, в чьих руках находилась цензурная удавка, небрежение к издательской рутине привели к падению тиража 'Современника' с 2.400 экз. (способного дать доход) до 700 экз. — явно убыточного.

'Мы в таком бедственном положении, что бывают дни, кода я не знаю, как вести дом', пишет Наталья Николаевна брату и, жалуясь на 'крайнюю нужду', просит постоянного содержания, с которым брат не спешит. В день смерти поэта в доме нашлось едва 300 рублей.