Затерянные в смерти (сборник) - Рут Лэнган

Я придавлена толщей холодной воды и стараюсь не дышать. Если я вдохну, то умру. Надо мной сгущается тьма. Я вижу перед собой сужающийся тоннель. Барахтаюсь изо всех сил, зная, что это неумно и бесполезно. Но страх сильнее меня. Помогите! (Это было на самом деле? В реальности?) Не в силах больше терпеть, я открываю рот, и в него льется вода. Паника наполняет меня. Я кричу, но звука нет, потому что в легких нет воздуха. Последняя четкая мысль мелькает в моей голове: «Как все это глупо!» Последняя эмоция – гнев, ярость – я пихаюсь, брыкаюсь, толкаюсь…

– Какого черта!

… и просыпаюсь от крика Сэма.

Меня снова препровождают на кухню. Я не протестую. Я – плохая собака, меня поймали на месте преступления. Сэм выглядит сонным. Не могу сказать точно, разозлило его или позабавило проснуться от пинков собственной собаки. Кроме «Какого черта!», Сэм не произнес ни слова. Но четко продемонстрировал, что настроен серьезно, когда, закрыв за мной дверь кухни, на этот раз приставил к ней со своей стороны стул из столовой.

Теперь я ясно понимаю, что тогда какая-то часть меня все-таки надеялась, что все происходящее – галлюцинация. Надежда умерла, когда Сэм поставил стул перед дверью кухни. «Все это перестает быть забавным, – подумала я. – Пора покончить со всем этим». Тот факт, что я не знала, что такое «это», нимало меня не смущал. Я прожила свой первый и последний день в собачьей шкуре. На завтра запланируем освобождение.

Я догадалась, куда мы направляемся, когда, дойдя до конца Йорк-лэйн, мы повернули направо на Кастер-роуд. Дом Моники Карр. Бенни и ее близнецы были одногодками и любили играть друг с другом. Когда я работала (то есть большую часть времени), а у Сэма было какое-нибудь срочное дело (то есть не слишком часто), Моника была так любезна, что забирала Бенни, даже если мы не предупреждали ее заблаговременно. Моника была неизменно любезна и отлично справлялась с любой ситуацией. Неприятно думать об этом, но, возможно, именно по этой причине я ее недолюбливала.

– Доброе утро! – крикнула Моника со второго этажа двухэтажного кирпичного коттеджа, который ей удалось оттяпать при разводе. И появилась в окне, вытирая руки о кухонное полотенце.

– Боже мой, кто это? – речь, кажется, шла обо мне. Бенни, отпустив руку Сэма, уже мчался к ней, объясняя на ходу, откуда взялась собака.

– Итан, Джастин! Бенни приехал! – крикнула Моника в глубь дома. Затем, наклонившись так, что шорты в облипку, напоминавшие скорее бикини, плотнее обтянули ее зад, обняла и поцеловала Бенни, который перестал болтать ровно настолько, чтобы обнять ее в ответ.

А это еще что такое?

Итан и Джастин были очаровательны – два белокурых ангелочка со своеобразным чувством юмора и лучезарными улыбками. Увидев собаку, ребята сразу бесстрашно кинулись со мной играть, визжа от восторга. Какая это все-таки чудесная вещь – дети! Настоящие живые игрушки! Бенни начал снова рассказывать им историю появления у него Сономы. Итан и Джастин всегда заставляли меня быть мягче в отношении Моники. Наверное, что-то эта женщина все-таки делала правильно, думала я, как правило, после куда менее лестной оценки. Хотя правда была в том, что Моника все делала правильно, а я просто не была достаточно доброжелательной, чтобы находить это милым.

– Привет!

– Привет!

То, как обменялись приветствиями Сэм и Моника, заставило меня вздрогнуть. Я даже перестала возиться с детьми и подошла к ним настолько близко, насколько позволял мой поводок.

– Ну как ты, Сэм? – она вложила в свой голос столько сочувствия и нежности, что он звучал почти как признание в любви. Да еще взяла его при этом за руку. – Как тебе удается справиться со всем этим?

Моника тряхнула головой, откидывая назад блестящие темные пряди. От нее едва уловимо пахло потом, но запах не был неприятным, так как смешивался с ароматами корицы, дрожжей и чего-то фруктового… Пончики с изюмом – вот что это значило. Конечно, все сама, а не из готовых ингредиентов, наверное, из муки с высоким содержанием клетчатки. И тесто Моника наверняка поставила сразу после ежедневного утреннего забега на пять миль. А сколько времени сейчас? Восемь?

– У тебя есть минутка, чтобы зайти? Сейчас достану из духовки кекс к кофе.

Значит, кекс. Впрочем, особой разницы нет. Сэм сказал, что зашел бы с удовольствием, но торопится, так как боится опоздать на назначенную встречу. Моника согласилась с тем, что, конечно же, на такую встречу опаздывать нельзя. О чем это они? Что за встреча? Но никто ничего мне не сказал.

Моника предложила забрать вместе с Бенни и меня, но Сэм сказал, что нет, спасибо, это очень мило с ее стороны, но хватит и одного Бенни. Все три мальчика разочарованно замычали, у меня тоже упало настроение. Я мечтала о минутах наедине с Сэмом, но если он все равно уедет, я бы предпочла остаться у Моники вместе с Бенни. Но никого не волновало, чего я хочу.

«Собачья жизнь…» Слыша эти слова, никогда не была уверена, считают ли люди жизнь собак очень трудной или, наоборот, очень легкой. Теперь я знаю – не то и не другое. Эти слова означают, что ты – раб, у которого нет никаких прав и привилегий. Но почему же собаки не поднимут восстание? Вместо этого они любят нас, обожают своих хозяев. Великая собачья тайна.

Я была просто в шоке, когда Сэм запер передо мной дверь ванной, отправляясь в душ. Ведь мне так хотелось увидеть его обнаженным, хотя я даже не понимала этого, пока меня не лишили такой возможности. Что ж, по крайней мере, из ванной он вышел в одних шортах, с чистой кожей и мокрыми волосами, пахнущий мылом, кремом для бритья, дезодорантом, зубной пастой. И мне удалось понаблюдать, как он одевается. Десять лет назад, когда мы только поженились, у Сэма было множество костюмов, которые он менял каждый день, отправляясь на работу в крупную страховую компанию. Теперь же у него был всего один костюм и несколько спортивных пиджаков, да и те он носил редко. Зачем костюмы и пиджаки человеку, чья основная обязанность – присматривать за Бенни, а для другой его работы требуется фрак?

Сэм натянул футболку, потом надел брюки от своего темно-синего костюма и застегнул «молнию». Затем пришла очередь голубой рубашки (я помнила, что рубашка голубая, хотя теперь она выглядела для меня серой). Потом Сэм надел галстук «в огурцах». Свой лучший черный ремень. Так что же это за загадочная встреча, на которую он так тщательно собирается? Сэм сделал пробор в своих густых белокурых волосах, и я поняла, что, куда бы ни собирался мой муж, это не имело ничего общего с его творчеством. Мило Марвелле носил волосы зачесанными назад со лба, подчеркивая тем самым выразительные, правильные черты своего лица. Сэм Саммер был очень красивым мужчиной, но Мило Марвелле – настоящим магистром магии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});