Драконы ночной смены (ЛП) - Аарон Рэйчел

Когда все леди потеряли лифчики и катались в грязи, тянули друг друга за волосы, я решила, что эта магия не была частью СЗД. Магия города ощущалась как город: мокрый бетон, гудки машин и хаос. Эта сила была безумной, но все остальное было другим. Магия СЗД была мягкой и густой, а эта сила была резкой, напряженной и горячей. И я заметила, что она не только двигалась по кругу, но и росла и опадала с толпой. Она становилась сильнее, когда люди просили крови.

Последнее было заметно в бою женщин. Хоть магия росла всю ночь, она стала слабее, пока бились женщины. Дело было не в нехватке жестокости или крови, ведь этого было много, но никто из зрителей не кричал женщинам убить друг друга, в отличие от боев мантикор и грузовиков. Женщины старались, но их бой явно был поводом сорвать друг с друга одежду. Никто не был в опасности, и толпа веселилась, а не впадала в буйство. Но все изменилось, когда объявили следующий бой.

Люди явно его ждали. Они закричали так громко, когда ведущий вышел, что я не услышала его. Но это было не важно. Он не успел закончить, вся арена стала скандировать:

— Бой бомжей! Бой бомжей! Бой бомжей!

— Что за бой бомжей? — спросила я у немецкого туриста рядом со мной, забыв, что я не должна была говорить на английском.

— Это лучшее, — радостно сказал он, его румяное лицо озарила широкая улыбка. — Они выводят на арену сотню бомжей и посылают их бить друг друга! Последний выстоявший получает десять тысяч долларов. Это круто!

Я не верила ушам. Я знала, что услышала, но он не мог говорить серьезно. Все эти люди радовались, что бездомные люди будут избивать друг друга до смерти?

— Это популярный бой, — сказала Сибил в ответ на мои потрясенные мысли. — В ночь субботы всегда есть бой бомжей. На прошлой неделе пятьдесят бездомных бились с боевым магом из армии США. Все бездомные были в боксерских перчатках в краске, а маг был в белом костюме. Тому, кто оставит след на его костюме, давали тысячу баксов, а маг отгонял их стеной огня. Зрители назвали это «гениальным» и «самым смешным, что я видел». Один мужчина заявил, что это было смотреть как «взрослый бьется с волнами младенцев».

Это не звучало так плохо. Перчатки в краске не убивали, и магический огонь можно было сделать не очень горячим, если знал, что делал.

— Кто-нибудь пострадал?

— О, конечно. Семнадцать мертвых, еще двадцать попали в больницу с ожогами третьей степени. Хочешь увидеть фотографии?

Я скривилась.

— Нет! Зачем на такое соглашаться?

— Арена платила всем участникам, — сказала Сибил. — И Геймскипер оплатил лечение…

— Дело не в деньгах, — недовольно сказала я. — Семнадцать людей сгорели насмерть на глазах зрителей! Как такое законно?

— Их не заставляли, — объяснила ИИ, показала подчеркнутую часть короткого кодекса законов СЗД и рекламу, зовущую участников присоединиться к бою. — Видишь? Участие свободное, за него платят. Есть даже список желающих, ведь, кроме денег за победу, каждый участник получает пятьсот долларов за подписание контракта. Все продумано.

Я не могла поверить в это. Я жила в СЗД годами. Я убирала общежития, незаконные поставки тех, кто сбежал, бросив все свои запасы, а как-то раз ошиблась, и пришлось убирать трейлер, который бросили в дождевой сток. Я думала, что видела худшее в городе, но это было другим. Если сотня мужчин и женщин в лохмотьях из торговых автоматов с кирпичами и кусками труб вместо оружия не выходили на песок на моих глазах, я сказала бы, что это была пропаганда против СЗД, выдуманная журналистами как кликбейт. Это казалось слишком безумным, чтобы быть правдой, но так было. Я сидела на трибунах, толпа ревела вокруг меня, кричала жестокие предложения худым сгорбленным фигурам, пока они занимали места. Когда прозвучал рожок, восторг зрителей возрос, и я с отвращением отключилась от камеры дрона.

Я не хотела смотреть на это. Я понимала, почему это происходило. Но мне не нравилось это. Не нравилось, что толпа вокруг меня смеялась, пока отчаявшиеся люди били друг друга, развлекая их. Это было жестоко. Это должно быть преступлением, но это была СЗД. Все на ринге действовали по своей воле. Это было священным в этом городе, и СЗД ничего не могла поделать. И я ничего не могла поделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И мне это не нравилось.

«Мне тоже не нравится», — прошептала богиня мне на ухо.

Я знала это, но это были ее граждане. Они не были бойцами. Они были голодными и отчаянными. Геймскипер пользовался этим. Она должна что-то мочь…

«Нет, — печаль СЗД была такой сильной, что слезы выступили на моих глазах. — Я не как ты, я не могу свободно выбирать каждый день, кем быть. Я — дух города, воплощение того, как мир видит СЗД, Я могу быть только такой, какой меня делают люди, и вы сделали меня такой».

Я вздохнула. Ее другие жрицы говорили мне такое пару раз. Она сама говорила, но от этого проще не становилось. Просто казалось неправильным, что город, который мог двигать здания и ловить драконов в небе, не мог остановить такую жестокую глупость, как бой бомжей. Зачем быть богом, если не можешь своей силой делать то, что хочешь?

«Для этого жрецы, — прошептала СЗД. — Мы, духи, лишь отражения, лица, которые люди считают важными, но это всегда был ваш мир. Люди двигают магию. Люди все меняют».

Может, но я не могла изменить это.

«Но ты можешь, — с пылом сказала богиня. — Иначе почему я пустила тебя сюда?».

Мои глаза расширились. Для этого она отпустила меня с работы? Я стоила знать, что это было не ради Ника. СЗД даже не нравился Ник, потому что он отвлекал меня от нее. Но в этом был смысл. Было очевидно до боли, что тут было что-то не так, морально и магически. Я не знала, как, но какая-то сила прогнала всю магию города из арены и заменила ее чем-то ужасным. Чем-то, что пахло кровью. Я не знала, как такое было возможно, но если я ощутила правильно, если магия росла каждый раз, когда люди жаждали крови, мы были в беде. Потому что, если в этом месте и было что-то бесконечным, так это жажда крови.

Словно в доказательство, магия снова стала сильнее, пока толпа кричала, будто поднялась волна в море. Когда я открыла глаза, чтобы увидеть, почему, камера дрона показала, как последний из бездомных упал на колени в замедленной съемке, прижимая ладони в бинтах к зияющей дыре в груди. Я не знала, выживет ли он от этой раны, но он был последним, кто стоял. Жуткий спектакль бомжей закончился, и теперь было время главного события.

Боя Ника.

Глава 8

Даже если бы программа не сказала заранее, чего ожидать, я поняла бы, что пришло время главного боя, по толпе. Они визжали и веселились от каждой части вечера, особенно от последней, но когда свет погас, чтобы армия работников арены убрала бомжей, арена сошла с ума. Немецкие туристы кричали изо всех сил, били руками по воздуху. Они болели и во время других боев, но явно пришли из-за этого. Это было главное событие, настоящий бой, и парни в рубке управления делали так, чтобы все это поняли. Я едва видела из-за дыма и лазеров, и музыка гремела так сильно, что пол дрожал.

Но, пока всех зачаровывало напряжение, я боялась так, как еще не было в моей жизни. Этим утром я была уверена, что Ник победит. Но после жестокости и нечестности этого места я боялась за него так, что дрожала на своем сидении.

Стало хуже, когда большие вентиляторы на потолке заработали, очищая воздух, чтобы стало видно картинки на каждом экране и поле дополненной реальности в арене. Это были те же две фотографии лиц, которые висели по всему Рентфри, когда мы прибыли. На первой был огромный и ужасно бледный мужчина с тонкими белыми волосами, жутким шрамом на лице, тянущимся к фальшивому глазу, и квадратной челюстью с острыми углами.

Я разглядывала его фото, потому что должна была, но не могла заставить себя даже прочесть его имя. Мое внимание было приковано к фото рядом с его, близкому снимку хмурой гримасы Ника над большими сияющими буквами «Злой Пес».