Рискни (ЛП) - Кэррингтон (Керрингтон) Сэм

Дом Элизы находился недалеко от магазина; ему не потребуется много времени, чтобы добраться до него. Он был там только с некоторыми детьми постарше, когда они постучали в дверь Жуткого Коули и убежали. Роберту стало страшно, когда в конце тупика показалось бунгало. Он знал, что люди говорили об отце Элизы, но не был уверен, что это правда. Тем не менее, его живот скрутило и забурлило, когда он приблизился. Красный грузовик Жуткого Коули стоял на посыпанной гравием подъездной дорожке. Он действительно надеялся, что Элиза играет на улице. Тогда ему не пришлось бы стучать в дверь и спрашивать о ней.

Роберт замешкался у передней стены; его рукам в карманах было жарко, бумажный пакет со сладостями казался теплым и липким. Элизы в саду не было. Он стоял, не в силах идти вперед, но и уйти тоже не в силах. Он зашел так далеко; ему нужно было набраться храбрости, чтобы постучать. Хотел бы он знать, какое окно находилось в спальне Элизы. Он просто постучал бы в него, и она, вероятно, вышла бы наружу.

Он услышал, как в его голове повторилось слово «трусишка».

Ну же. Сделай это.

Его рука была поднята в нескольких дюймах от двери, прежде чем он понял, что даже прошел по дорожке. На мгновение его охватила настоящая паника, когда он постучал костяшками пальцев по стеклу. Что он здесь делал, на самом деле? Он даже никогда раньше не разговаривал с Элизой, большинство детей в школе дразнили ее, говорили, что она такая же странная, как и ее отец, и «одного сэндвича не хватает для пикника». И даже Роберт согласился, что так оно и было. Элиза была обязана сказать ему, чтобы он уходил сейчас, и если она этого не сделает, то это наверняка сделает ее отец. Он был таким глупым. Его мама и миссис Фишер были правы. Это была не очень хорошая идея — находиться здесь.

Ответа все равно не последовало, поэтому Роберт повернулся спиной, приготовившись бежать. Но что, если Жуткий Коули думал, что он играет в Тук-тук, Джинджер? Он бы преследовал его по улице. Роберт замешкался на ступеньке, не зная, что делать.

Остаться. Тебе почти десять лет, ты не ребенок.

Он постучал еще раз, затем крепко зажмурился. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди в любую минуту. Ветерок пронесся по его лицу, и в то же время он услышал свистящий звук. Входная дверь открылась так быстро, что он почувствовал движение воздуха. Он затаил дыхание, на всякий случай, и ждал, когда начнутся крики.

— Открой глаза, мальчик! — Гулкий голос раздался прямо перед ним. Глаза Роберта распахнулись. Боль в паху охватила его, и он держался за себя в надежде, что не описается.

— Чего ты хочешь? — спросил Жуткий Коули, хмурый взгляд, казалось, занимал все его лицо — складки за складками, делая его похожим на страшного старика. Неудивительно, что все дети его боялись. Вблизи он был еще хуже, чем представлял себе Роберт. Даже людоед. Роберт открыл рот, но из него вырвался только писк.

— Я… э — э… я…

— Выкладывай, парень! Если ты играешь в эту дурацкую игру, боюсь, ты не понял сути. Ты должен постучать, а потом убежать? — Он поднял обе брови, демонстрируя широко раскрытые темные глаза.

— Я не… Я в нее не играл.

— И что? Опять же, чего ты хочешь? У меня нет времени на весь день.

— Я хотел увидеть Элизу, — с трудом выдавил Роберт сквозь сдавленное горло.

— Для чего?

Роберт сунул руку в карман и достал смятый пакет, протягивая его Жуткому Коули.

— Я принес ей сладостей. — Его голос звучал слабо. Напугано. Он кашлянул и сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить снова. — Мой учитель сказал, что приятно делать что-то для других людей, когда им грустно. — Он осмелился посмотреть мужчине в глаза и слегка улыбнулся.

— Верно. Я думаю. — Жуткий Коули медленно кивнул, и Роберту показалось, что он увидел намек на улыбку на тонких губах мужчины. — Тогда тебе лучше войти. — И он распахнул дверь пошире, чтобы Роберт мог войти внутрь.

Роберт проглотил свой страх и сделал шаг в коридор. Он не слышал голоса Элизы. Он действительно надеялся, что она дома.

Дверь за ним громко хлопнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 52

Анна

2019

Вторник, 16 июля

Тот факт, что мать скрывала от нее письма, заставил Анну задуматься, что еще она скрывала. Что в них может быть? Конечно, Анна не должна быть посвящена в личную почту своей матери. И, может быть, все, что было — желание уединения. Не похоже, чтобы она хотела, чтобы Мюриэл тоже читала какие-то ее письма. Это не обязательно означало, что в них было что-то неподобающее только потому, что она их переложила.

Но у женщины было такое чувство, что именно поэтому ее мать достала их из ящика. Потому что она не хотела, чтобы Анна узнала что-то, чего ей не следовало. Или, по крайней мере, что-то такое, о чем Мюриэл не хотела, чтобы она знала. Любопытство, однако, заставило бы Анну продолжить их поиски. Она предположила, что Мюриэл теперь спрятала их в своей спальне. Одно из тех мест, куда Анна не стала бы ходить тайком. Или не могла, как знала бы ее мать, поскольку она не выходила из дома без Анны. Так что у Анны было бы мало шансов порыться в ее спальне. Кроме того, было бы неправильно злоупотреблять доверием матери.

Она жалела, что не доверяет Мюриэл.

По мнению Анны, слишком много придирок лежало в основе их отношений матери и дочери. Слишком много инцидентов, которые нельзя было замять, нарушений, которые нельзя было объяснить. После встречи с Лиззи и выслушивания того, что она хотела сказать, придирки Анны только усилились. Когда Лиззи сказала, что ее воспоминания о детстве в Мейплдоне были скудными, и единственное, что было ясно в ее голове, это то, что ее привела в этот дом Мюриэл и кто-то еще, когда она была ребенком, Анна почувствовала, что, возможно, она единственная, кто теперь может собрать кусочки головоломки воедино.

Но она могла сделать это только в том случае, если Мюриэл будет уступчивой, если она открыто поделится с ней фактами, связанными с похищением Джони Хейз и последующим убийством. И, может быть, с Лиззи. Они втроем могли бы вычислить, кто развешивал части кукол на двери Мюриэл, если бы работали вместе. И если бы это действительно оказался Билли Коули, его собственная дочь могла бы остановить его. Позволить Мюриэл жить в мире. Позволить Анне вернуться домой, одной, обратно к Кэрри и жизни, которую она создала вдали от Мейплдона — деревни проклятых. Анна громко рассмеялась над этим описанием. Но это был неловкий смех. За шутливым прозвищем она не могла отделаться от мысли, что это идеальная фраза.

Анна спустила ноги с кровати, сделала свою обычную растяжку, чтобы выровнять позвоночник, а затем направилась в душ. Она слышала какие-то движения из комнаты Мюриэл, когда та шла по лестничной площадке — выдвигались и закрывались ящики — очевидно, она выбирала одежду и одевалась. Или, может быть, она снова перемещала тайник с письмами. Женщине нужно было вывести мать из дома, чтобы хорошенько покопаться. Самое время заскочить в соседнюю дверь выпить кофе, подумала Анна. Она попробует убедить ее сделать это после завтрака.

Позволив горячей воде растереть ее тело, Анна почувствовала себя отдохнувшей и менее болезненной. Обернувшись полотенцем, она направилась обратно в спальню. Она встретила Мюриэл, идущую в другую сторону. Та все еще была в ночной рубашке.

— Не будешь сегодня одеваться, мам? — беспечно спросила она.

— О, я, возможно, скоро. Просто почувствую себя сегодня как в день отдыха. На самом деле я плохо спала.

Глаза Мюриэл — тусклые, с темными кругами под ними — подтверждали это.

— Оу. Думаю, этого следовало ожидать, учитывая обстоятельства. — Анна положила руку на плечо Мюриэл и слегка сжала его. Что она делала в своей спальне все то время, пока Анна была в душе, если она не одевалась? — Но, может быть, если ты примешь душ и оденешься, тебе станет лучше. Ты всегда мне это говорила, помнишь?