Танец королей и воров - Л. Дж. Эндрюс

на свет.

Моя недальновидность чуть не стоила моей жене ее чертовой жизни.

– Как оно сделало с ней такое? – Херья присоединилась к нам, спустившись с чердака, и глядела на Малин влажными глазами.

– Наш месмер отталкивается от разных зон мозга. – Никлас взглянул на меня, но его слова предназначались для других, не-альверов, находящихся в комнате. – Эликсирщики могут нацелить яд на те зоны, которые заправляют отдельными секциями мозга. Они могут создать такую смесь, что атакует рифтера, если вдруг будут задействованы болевые центры. В этом же случае они нацелились на те места, где живет наша память. Малин не сможет красть воспоминания, пока мы не придумаем, как нейтрализовать эликсиры.

– Мне плевать, сможет ли она красть воспоминания, – сказал я, крепче сжимая ее плечи. – Она двигаться не может, Никлас!

Где-то посреди моей тирады Элиза положила ладонь на мою руку, а Хаген встал на колени по другую сторону Малин, беря ее за руку, и все, казалось, окружили нас. Казалось, оградили нас.

Никлас снова взглянул на мешочек с эликсиром:

– Это выветрится, Кейз. Она и близко не касалась его так долго, чтобы нанести себе перманентный ущерб.

Я положил щеку на ее взмокший лоб. Малин заскулила. Ее страх накрыл меня ледяным плащом, и я выдавил улыбку.

– Ты слышала Ника, Малли? Это скоро закончится. Это скоро закончится.

Я поцеловал ее в лоб, крепко обнимая.

Хаген сжал мою руку:

– Мы вынесем ее наружу, пока ты будешь разбираться с ситуацией здесь, Кейз.

Челюсть ее брата была напряжена. Его желваки дернулись, когда он направил ярость в своем взгляде на Эдварда Вилла. Я нежно поцеловал Малин в губы, затем переложил ее в руки Хагена. С неохотой.

Но Хаген был прав. Нужно было подвязать кое-какие концы.

Когда ее благополучно вынесли из длинного дома, я пропитал свое тело тьмой. Страх нарастал с каждым вдохом. Мой страх. Я крепко держался за беспомощность, с которой смотрел, как Малин падает на пол. Тени заполнили мои глаза. Я не сомневался, что они были темнее самых холодных ночей в морозы.

– Повелитель теней, – остановил меня Вален. Король протянул мне один из своих боевых топоров. – Пусть он хорошо тебе послужит.

Вес топора добавил моей ненависти какой-то пьянящей жестокости. Идеально.

Эдвард злобно поднял на меня глаза, медленно отползая спиной вперед.

Страх смешался с яростью, и мне практически не терпелось ощутить, как топор проходит сквозь плоть и кость.

– Думаешь, можешь навредить моей жене и выжить? – Я не дал ему времени обдумать мои слова, так как впечатал сапог глубоко в его ребра. Хруст костей прозвучал треклятой колыбельной.

Он застонал и перекатился на одно плечо. Я вдавил ногу в его живот.

– Думаешь, можешь коснуться ее, – прорычал я, заглушая его всхлипывания, – и я просто перережу тебе горло?

Пинок в его позвоночник, в голову.

Острым углом топора я проткнул его плечо. Эдвард вскрикнул, когда сталь пропорола кожу. Потянув на себя, я заставил его перекатиться на спину.

Упираясь одним коленом в его грудину, я наклонился вперед, чуть не касаясь его лица носом.

– Сегодня ты почувствуешь каждый свой глубочайший страх. Ты будешь умолять, чтобы я отправил тебя в Иной мир. Лишь когда мне надоест разрывать тебя на кусочки, я позволю тебе умереть.

Его подбородок дрожал, но он ничего не сказал. Ему и не нужно было. Дюжины жутких образов проносились у меня перед глазами, пока его страхи впитывались в мой месмер.

Каждый способ, каким он боялся умереть, будет ему дарован. Пальцы отрежут, фаланга за фалангой. Неглубокие порезы по всему телу, его оставят пылать и реветь от боли. Как у скидгарда, у него было яркое, жестокое воображение.

Тем лучше.

– Пойдем. – Голос Валена разнесся по длинному дому. Краем глаза я заметил, как король берет Элизу за руку и ведет остальных к двери. – Дадим Повелителю теней время.

Хоб встретился со мной взглядом, когда шел к двери. Последовал быстрый кивок, словно он говорил мне, что право убийства теперь принадлежит мне.

Оставшись один, я оскалился, глядя вниз, на Эдварда. Слова не требовались, когда я сделал первый шаг к его падению. Один быстрый взмах – и топор опустился чуть выше локтевого сустава. Он взревел в агонии, когда я отсек ему руку.

Я вытер изгиб топора о его щеку, глядя, как река свежей крови капает на его челюсть и потную тунику. На коже остался уродливый красно-коричневый отпечаток, когда я надавил сапогом ему на кадык, перекрывая воздух.

– Это я разминался. – Я склонил голову набок, и губы мои изогнулись в улыбке, которая, как я знал, была чуть сумасшедшей. – А теперь начнем.

Все тело ныло, когда я вышел из длинного дома. Я моргнул, и горячая кровь закапала с ресниц. Весь мой месмер был истрачен по меньшей мере час назад. К тому времени страх уже лишил Эдварда Вилла разума.

Я сберегу воспоминания о его воплях. О том, как он умолял меня прикончить его, снова и снова. Прикончил его в итоге топор.

Насквозь пропитанный потом и кровью, с приставшими тут и там кусочками костей, я вышел к мерцающему свету факелов и костров. Эта земля теперь принадлежала нам.

В одной руке я нес холщовый мешок. Пока я шел, с нижнего шва срывались густые капли крови. В другой руке я сжимал короткий скидгардский меч. Символизируя высокое звание Эдварда, на нем было высечено руническое стихотворение, предназначенное для человека чести и авторитета.

Стоны и плач привлекли мое внимание к кучке людей в одном из козьих загонов. Крепостных и людей, занятых на ферме, собрали и запихнули туда. Там они пока что и останутся. Мы не знали, кто из них с воплями бросится в Черный Дворец.

Оскар вернулся к семье и детям. Его глаза округлились, когда он перехватил мой взгляд, а его женщина зарыдала у него на груди.

Линкс и Исак охраняли передние ворота, но я, видимо, выглядел достаточно жутко, чтобы даже Исак приподнял бровь.

– Я принес вашего господина. – Я подошел к воротам, глядя на перепуганных людей. Мое тело тряслось от истощения, но я хорошо это скрывал. Я и не подумаю отдыхать, пока не увижу Малин.

Жена Оскара прижала малыша к груди, закрывая от меня его личико.

Мудро. Я обычно не промышлял тем, что нагонял кошмары на детвору, но сегодня у меня и мысли не мелькнуло о мальчике, когда я вонзал острие клинка в мягкую землю. Я запустил одну руку в мешок.

Какая-то женщина завопила, когда я вытащил за волосы голову Эдварда, насадил ее на рукоять его же меча, а затем швырнул мешок в загон. Из него высыпалось несколько пальцев, и люди отшатнулись подальше, точно они могли загореться.

Я стоял за мечом с головой и ухмылялся, глядя на то, что осталось от Дома Виллов.

– Спи спокойно.

Не оглядываясь, я отвернулся от