«Приключения, Фантастика» 1991 № 06 - Журнал «Приключения, фантастика»

оставим викингов в покое, у них и так дел хватало – и по всей Западной и Центральной Европе, и в местах иных, незачем их искусственно внедрять туда, где нога их без спросу и разрешения не ступала.

Итак, Пантеон был образованием в значительной степени искусственным. Владимир в силу своих личных симпатий и, разумеется, при согласовании и одобрении его нововведений русским «парламентом – государственной думой», то есть «старшей дружиной» и «ближним боярством» выбрал тех, кто, на его взгляд, мог лучшим образом. олицетворять государственные и народные идеалы. Старопрежние боги, при которых Русь и предшествовавшие ей государственные славянские объединения не достигали желаемых высот, были отведены во второй ряд или же вовсе исключались из списков кандидатур на место в Пантеоне.

По правую руку от Перуна стоял идол бога-солнца Хорса. Солнечный кумир просто обязан был занять свое место в Пантеоне «на холме», и, понятное дело, без солнца и его содействия не обойдешься, божество – одно из солиднейших (правда, заметим, что энциклопедия «Мифы народов мира», находя возможным в мельчайших деталях рассказать нам о ритуалах африканских или австралийских племен, одному из важнейших славянских кумиров не отвела статьи – очень показательно).

На протяжении многих десятилетий, а то и двух с лишним столетий Хорса упрямо стремились привязать к какому-нибудь иракскому, скифскому богу, полубожеству или хотя бы понятию. Но так и не нашли ничего толкового, достаточно близкого по смыслу, содержанию и лингвистике. Но не надо быть крупным специалистом, чтобы догадаться – теоним Хоре происходит от «хоро», «хороса», праиндоевропейской формы, закрепившейся у славян, означающей почти то же, что и «коло» (вспомним Колоксая), а именно «круг», «округлый».

Такое значение, как никакое иное, подходит для солнечного «диска», чьим олицетворением и является Хоре. А слова «хорошо», «хороший», имеющие тот же корень, первоначально и имели значение «округлый, кругленький», ибо именно такая форма наводила человека на мысли о чем-то добром, «хорошем», круг и шар всегда приятны и «хороши» в отличие от угла или бесформенной фигуры.

Нет сомнений, что Хоре изображался шарообразным, в нем должно было меньше наличествовать антропоморфных черт. Потому он и соседствовал с громовержцем, как бы подчеркивая право этого «выбившегося в боги героя» занимать место всемогущего «верховного бога» – новоявленного «неба-отца». На наш взгляд, Хорса следует считать исконным, древним божеством и одновременно ипостасью Дажьбога, чье имя, как мы писали, являлось, скорее, эпитетом-прозвищем неназываемого, табуированного у отдельных племен в период, примерно, с середины I тысячелетия до н. э. по середину I тысячелетия н. э. всемогущего бога солнечного света, плодородия – Кополо.

Со временем Дажьбог преобразовался в самостоятельное божество, про первообраз позабыли – произошло смещение понятий и обозначений.

Хоре и Вивасват древнеиндийской мифологии – это близнецы-братья, а в самом начале – одно божество. Вивасвата, ипостась солнечного бога Сурьи, так и описывают – дескать, родился без ног и без рук, круглый, шарообразный. Добавить здесь нечего:

солнце оно и есть солнце. Но если индоарии основной упор сделали на «сват» – «свет, сияние», то праславяне – на «округлость» и «хорошесть», на «хо-росо-видность». Попутно заметим – в самом привычном нам слове «хоровод» корень и понятие заключены те же.

Никто, кроме Дажьбога, не мог стоять третьим. Именно между ним, «подателем благ и света», и Перуном должен был «висеть» Хорс-шар. Для любого славяноязычного читателя теоним не нуждается в переводе, смысл заключен в самом словосочетании. «Дающий», «податель», «подающий блага».

И снова параллель с древнеиндийским Бхага – «наделителем». Его имя означает также «доля», «часть» – в смысле «хорошая, полезная часть», что и означает наше слово «счастье», то есть, «у-частие, со-частие» в смысле «наделенность, необделенность». И здесь снова дуализм: «доля» – «недоля», «часть» – …? На первый взгляд, противопоставления нет. Но оно есть. Это мало кому известный злой демон славянской мифологии – Анчутка, Анча. Возможно, вам приходилось слышать: «Анчутка тебя прихвати-побери!» В самом слове заключена «анча» – «маленькая часть», «нечасть», «не-доля» и уменьшительный суффикс-окончание.

Совершенно неправомерно делать вывод, что «ан-чутка» – это «анчи-уте», то есть, по-литовски «маленькая утка». Утки здесь не причем. В этом мы можем убедиться, рассмотрев унесенного далеко от прародины «анчу». Таковым является древнеиндийский абстрактный демон Анша, что с санскрита переводится как «доля, часть». Абстрактность его характерна так же, как характерны абстрактные, отнюдь не антропоморфные или, скажем, зооморфные понятия славян, такие, как «часть», «доля», «зло», «кривда», и т. д. Здесь же добавим, что проникновение с Индостанского полуострова на Русь или славянские земли «анши» и преобразование его в «анчутку» исключается. Возможен только естественный ход: от изначального к последующему, от истока к устью, от прародины к новым обживаемым землям. Вторичное эхо докатывается лишь в особо значительных, как мы писали, случаях.

Случайно ли в древнеиндийских языке и мифологии бесчисленное употребление слова и понятия «бха-га»? Например, Бхагавати – «обладающая долей, счастьем», Бхагават – «благословенный», Бхагават-гита – «божественная песнь»? Разумеется, не случайно. «Бхага», авестийское «баха», персидское «бага» и славянское «бог» – это производные от одного первослова.

Необыкновенную древность для славян этого понятия подчеркивает разошедшееся на первый взгляд, но фактически так и не смогшее разойтись понятие глубокой архаики «бог-благо». И потому Даждьбог, или Дажьбог, имеющий аналоги у южных и западных славян – Дабог и Дасбог, – это одновременно Дажь-бог и Дажь-блага, то есть, «божественный податель благ». Но безусловно, это не первоимя, это эпитет. И потому на месте Дажьбога в Пантеоне мы вполне можем себе представить «дающего блага» Рода, или «дающего блага божественного» Кополо, или «бога-подателя благ» Дива… А скорее всего, нечто совмещающее и первого, и второго, и третьего, и наверняка еще многих подразумеваемых «высших» и всемогущих для человека того времени богов.

Понятия «бог», «богатство», «у-божество», «благо» отнюдь не пришли на Русь и в славянские земли с христианством. Это исконные слова-обозначения, так же как, например, «святой», «святость» с корнем 'свет-свят-', существовавшие на землях, занятых индоевропейцами, тысячелетия. Конечно, несколько менялось со временем их значение, но слова, понятия оставались и остаются.

Б. А. Рыбаков отмечает в своей книге «Язычество древних славян» тождественность Дажьбога и Аполлона. Такое представление в какой-то мере отвечает и нашим представлениям о Дажьбоге-Кополо, полностью укладывается в функциональные и образные рамки нашего божества-переселенца, прародителя Аполлона.

По правую руку от Дажьбога-Кополо стоит Стрибог. В его древности и исконности для славян сомнений у серьезных исследователей нет. Первая составляющая теснима 'Стри-' восходит к индоевропейскому обозначению «неба-отца» – «птр-си деи-во» и значительно ближе к исходному, чем, скажем, Иупатер-Юпитер.

Само 'Стри-' породило такие слова, как «старый, старик», и «стрый» – дядя