Наследие Мортены - М. Борзых

рассмотреть детали. Высокий, почти под два метра ростом. С тёмными волосами. Коренастый. Возраст с успехом мог варьироваться от пятнадцати до пятидесяти лет. У оборотней не угадать. По неуверенности движений стало понятно, что он действительно слеп. На ощупь снимая одежду и пробираясь к печи, он продолжал говорить:

— Вы меня не знаете. Я Иэстэбил Беар, сын Уордааха Беара. Три дня назад мы украли вас, чтобы обменять на доступ к обелиску.

Бэдэр скрипнула зубами с досады, обещая этому медведю всевозможные кары.

— О, не спешите злиться на нас, приберегите свою злость для кого-то другого, — будто в ответ на её мысли хмыкнул Иэстэбил. — Как видите, жизнь меня уже наказала.

— Не ломайте комедию, — не выдержала Бэдэр, — один оборот, и вы вернёте зрение. Не думайте, что вам удастся меня разжалобить.

— К сожалению, не всё так просто.

Мужчина, наконец, добрался до печи и нащупал на ней закопчённый жестяной чайник. Так же осторожно с чайником в руке он дошёл до стола, где рукой искал алюминиевые чашки. Поиски были долгими, а движения неуверенными.

— Левее, — буркнула Бэдэр, с жадностью наблюдая за посудой в руках оборотня. Жажда никуда не исчезла, а сил встать и заварить чай самостоятельно она не чувствовала.

— Благодарю, — вежливо отозвался Беар, ополаскивая чашки кипятком и выливая содержимое тут же на пол.

Сухие ягоды, травы и даже пара кусочков рафинада отправились в чашки и были залиты кипятком. По избушке поплыл умопомрачительный запах смородины и мяты. Чёрт, да Бэдэр даже из лужи готова была пить, лишь бы оросить Сахару во рту. Медведь настороженно продвигался к настилу с двумя чашками в руках, опасаясь наткнуться на препятствие и расплескать драгоценную жидкость.

Несколько минут ему понадобилось, чтобы пересечь расстояние в два метра. Бэдэр не собиралась ему помогать в надежде, что медведь перестанет притворяться. И лишь на расстоянии менее полуметра, когда мужчина склонился к ней с протянутой чашкой, девушка рассмотрела страшные ещё не зажившие раны через всё лицо. Оба глаза наискось расчертили глубокие борозды, вот только глазницы были пусты.

Бэдэр невольно отпрянула назад, осознав, что медведь действительно слеп.

— Возьмите хотя бы чашку, и я отойду в тень, чтобы не смущать своим видом.

Это прозвучало так обречённо, что девушке пришлось одёрнуть себя, дабы прекратить испытывать жалость к своему похитителю. Руки ещё подрагивали, когда она забирала чай и иссушенная жаждой припала растрескавшимися губами к чашке. Влага поступала в организм живительным потоком, насыщая каждую клеточку тела. Бэдэр старалась растянуть удовольствие и пить маленькими глотками. Медведь присел на край настила, обхватив ладонями свою порцию чая, и начал рассказ.

— Так вот, как я уже говорил, мы украли вас, чтобы обменять на доступ к обелиску. Схема была проста. Ваш отец клянётся не причинять медведям вреда и предоставить доступ к обелиску, мы клянёмся в том же и возвращаем вас домой. Но вмешался случай. На ваши поиски вернулся Баабыр, произошла стычка, в результате которой он оказался смертельно ранен. И теперь, боюсь, нам придётся спешно менять план, если мы всё ещё хотим получить доступ к обелиску, а вы — вылечить брата.

— Он — оборотень, ничего ему не будет, — с напускной бравадой отозвалась Бэдэр, обдумывая услышанное. Всё это было более чем странно. Зачем посвящать жертву в детали плана? Они же не в кино.

— О, а вот это самая невероятная часть истории, — с предвкушением в голосе отозвался Беар. — Вы тоже оборотень, но сейчас совершенно обессилены и даже не в состоянии совершить оборот. Я — оборотень, но зрение себе уже не смогу вернуть, а всё благодаря одной необычной травке, которая обладает уникальными свойствами только для нашего вида. Вас периодически окуривали этой травкой три дня, меня ослепили, чтобы я не смог узнать заговорщика, а вашему брату занесли в рану. Не могу спрогнозировать, сколько у него времени, но предполагаю, что очень немного.

— Почему я должна вам верить?

Бэдэр спрашивала, а сама отстранённо вспоминала курильницы с сизым дымом, спутанное сознание, провалы в памяти и собственное бессилие.

— Не должны, — устало согласился Иэстэбил. — Но, если я правильно понимаю ситуацию, ваш брат сейчас умирает, отец медленно сходит сума, а некто очень коварный в эти минуты осуществляет переворот.

— Кто? — помимо воли вырвалось у Бэдэр.

— Я предлагаю вам обоюдную клятву перед духами рода: вы клянётесь стать моей супругой и предоставить доступ к обелиску для медведей как кинээс хотун, а я называю вам имя заговорщика и способ лечения для брата.

— Сколько у меня есть времени подумать?

— Если не ошибаюсь, ранили его вчера. Боюсь, к закату завтрашнего дня спасать вам будет уже некого. Подумайте, кинээс хотун. Мы не хотим войны и смертей. Мы просто хотим выжить.

* * *

Переезд назначили на полночь. Этого времени должно хватить Баабыру для частичного восстановления. А пока врачи подключили к ирбису несколько капельниц с неизвестным содержимым для поддержания энергетического баланса. Снежный барс лежал на больничной кушетке весь в трубках. Шерсть поблёкла, кожа фактически обтягивала кости. Рёбра отчётливо выделялись при каждом вздохе. Тело подрагивало. Это был истощённый до предела зверь. Только сейчас до меня дошло, что без вмешательства ирбис не дожил бы до рассвета. Смерть станцевала с Бааром танго на кончике скальпеля, но всё же выпустила из своих крепких объятий.

Бэриллибит увлёк меня за собой, предлагая переместиться в мою палату. Здесь меня вкратце ввели в курс дела. Оказывается, у оборотней происходит передел сфер влияния между двумя общинами. А если проще, то попытка рейдерского захвата. Только в девяностые отжимали заводы, пароходы и прочие активы, а здесь на кону стоит доступ к обелиску. Подозрения в соучастии с меня сняли полностью. Я своей безумной ночной выходкой заслужила абсолютное доверие. Другое дело, что все остальные уже воспринимали меня невестой Баабыра, а потому отпустить меня на все четыре стороны не могли в целях моей же безопасности. Красиво в канву событий встроилось моё молчаливое желание сопровождать умирающего жениха.

Просьбу связаться с отцом вежливо отклонили, ссылаясь на опасность для членов семьи, при этом клятвенно заверили вернуть меня родителям, как только угроза минует.

Монолог Бэриллибита изредка прерывался скрипом маркера по бумаге. После спасательной операции на морозе голосовые связки отказывались издавать даже сипение. Потому приходилось общаться записками.

А обсудить было что.

Первое, чем поинтересовался Бэриллибит после вводного экскурса, это почему я не удивлена