University. Повести - Алексей Александрович Федотов

крепкий получив пинок,

Скулил как жалобный щенок.

Заканчивалась поэма так:

Но скоро время подойдет,

Когда им всем конец придет.

Семен Семенович вместо «конец» думал написать что-то более емкое и экспрессивное, но потом решил, что скрытые смыслы оказывают больший эффект. Это произведение он лично прочитал на двадцати из кафедр университета, и некоторое время погрелся в лучах славы.

Однако вскоре Горбунькова вызвала назначенная новым руководством начальником кадрового управления Роза Срулевна Полусвинчатая и вручила ему уведомление о сокращении его должности.

– И вот что мне теперь делать? – грустно спросил Семен Семенович друга. – Неправедный закон на их стороне. Она мне еще сказала, что могли меня вообще за пьянку и прогулы уволить, но из гуманистических соображений не будут этого делать.

– Ну, во-первых, по сокращению штатов – это не завтра, – рассудительно сказал Филипп Филиппович. – А, во-вторых, возможно это шанс для начала новой карьеры. Помнишь, я тебя приглашал к себе заместителем по науке?

– Сидеть с кошечкой и с собачкой за твоим столом? А жить на что? – возмутился Горбуньков, который до этого момента считал данное предложение достаточно неплохой шуткой, неуместной, однако, в сложившейся ситуации.

– Так не бесплатно же, – спокойно сказал Борменталь и назвал сумму должностного оклада вдвое превышавшую оклад доцента в университете вместе со всеми надбавками и премиями.

– Это не шутка? – сразу протрезвел Семен Семенович.

– Разумеется нет. И у тебя в подчинении будет главный научный сотрудник!

– А кто это?

Борменталь рассказал как по случаю купил Ученого кота всего за пять тысяч долларов. Кандидатская Ученого кота была посвящена тому, что он пометил потолок, а докторская тому, что он сумел пометить сам себе спину. Правда, злые языки называли его лжеученым, который просто сделал лужу, и потом в ней повалялся, но более здравые ученые рассуждали, что Ученый кот просто добился поставленной цели с наименьшими затратами, что и показывает научность его мысли.

– Слышал я про этого кота, – недовольно сказал Горбуньков. – На фига было его покупать?

Филипп Филиппович пояснил ему, что без наличия в штатном расписании главного научного сотрудника, оклад заместителя по науке был бы на тридцать процентов ниже, и Семен Семенович сразу понял, до какой степени кот необходим.

А Ученый кот, которому сомнения его нового начальника не понравились, пометил ему ботинки. Это было ненаучно – на уровне школьного реферата недоразвитого котенка, но в то же время настолько аутентично и конгруэнтно в данной ситуации, что удержаться было просто невозможно.

А еще через день Горбуньков узнал, что и в университете его не сокращают – критика возмутила Циркова, а вот Заподлянский и Бубнова наоборот считали, что такая критика со стороны такого сотрудника повышает их авторитет. Поэтому Цирков и Полусвинчатая получили устные замечания, а Горбуньков остался работать и доцентом и заместителем по науке в новом месте. Его совокупный ежемесячный доход вырос втрое, поэтому его ничуть не смущало даже то, что главный научный сотрудник пометил ему голову, когда он валялся в коридоре пьяный после совещания, проводимого Борменталем.

«Профессиональная вредность» – философски сказал Горбуньков, а Филипп Филиппович вздохнул и согласился установить за нее десятипроцентную доплату.

Литературный клуб

Доцент Семен Семенович Горбуньков был помимо прочего почетным председателем литературного клуба, базировавшегося в одном из филиалов городской библиотеки. В него входило человек тридцать разного возраста и разной степени дарования. Обязательным условием нахождения в клубе было то, чтобы все его члены признавали безусловное превосходство Горбунькова над ними во всем. И тогда он их всех хвалил, вне зависимости от того, что они не написали бы – нужно же уметь смотреть широко на вещи и признавать чужие таланты, какими бы необычными они не казались со стороны.

В эту среду было очередное собрание клуба, на которое доцент не преминул отправиться.

Заведующая библиотекой, Марья Ивановна, полная женщина пенсионного возраста с травлеными перекисью водорода волосами, увидев почетного председателя литклуба, запричитала:

– Семен Семенович, да что же делается-то!

А делалось то, что в библиотеку недавно приезжала директор централизованной библиотечной системы. Горбуньков звал ее директриса Биссектриса. На вопрос библиотекарш, почему Биссектриса, он пояснил, что это такая крыса, которая ползает по углам и делит все пополам. Они тогда посмеялись, а сейчас заведующей библиотекой было не до смеха:

– Прямо накаркал! Она говорит – списывай половину книжного фонда.

– У меня дар пророчества, – важно кивнул доцент.

Суть была в том, что в год можно списывать только 450 книг, но Биссектриса приказывала списать в 20 раз больше, книжные формуляры вынуть, книги сдать в макулатуру, а потом каждый год делать акты на списание 450 книг.

– Да я 20 лет может и не проживу! – возмутилась заведующая.

– Тем более не о чем переживать. Нет человека – спросить не с кого в случае чего. И не смотрите на меня так – как скажу, так и будет: тут я закон.

На том они и расстались при последней встрече.

– И что же ты решила? – Семен Семенович испытующе посмотрел на Марью Ивановну.

– А что решила? 450 спишу, а что больше – а не пошла ли она? В крайнем случае – я давно на пенсии.

– Любо, Машенька! – воскликнул доцент и поцеловал ее.

– Дурак! Слюнями своими испачкал! – деланно недовольно сказала заведующая, а сама позвала его к себе в кабинет, где перед началом заседания клуба он выпил два стакана самогонки и съел три яблока, которые росли у нее на огороде.

Заседание в этот раз было посвящено попытке Горбунькова написать, как он это назвал, «ремейк» «Доктора Айболита». Содержание было примерно таким:

«Ай-яй-яй, – кричит мартышка:

– На заду большая шишка!»

Добрый доктор Айболит

Обезьянку исцелит.

В зад он градусник ей вставит,

И таблетки пить заставит.

Обезьянка же вопит:

«Ну и гнида Айболит!»

– Недовольна была методами лечения, впрочем, я ее понимаю, – пояснил поэт, когда утихли аплодисменты.

По мнению примерно половины членов клуба у него получилось лучше, чем у Корнея Чуковского; вторая половина посчитала, что на том же уровне. Марье Ивановне, которая единственная посчитала что хуже, пришлось подарить Семену Семеновичу еще одну бутылку самогонки, после чего он ее простил.

Иосиф Иосифович и его невидимый друг

…После 24 февраля 2022 года дела у НИИ экономики пошли неважно. Борис Анатольевич Чупс, прослышав, что его деятельностью заинтересовались ФСБ и Следственный комитет как-то очень быстро покинул Россию.

– А кто же у нас будет теперь великим магистром подхрюкивающих саттелитов без вас? – грустно спросил его Геннадий Иванович Гроф.

– Вы и будете, – с суровым выражением лица ответил ему Чупс. – Во время испытаний этот пост могут