Космическая Одиссея (сборник) - Артур Кларк

Два года назад мы обнаружили первое свидетельство существования внеземной разумной жизни. В кратере Тихо мы нашли закопанный монолит высотой около трех метров из очень прочного черного материала. Сейчас вы его увидите…

Разинув от удивления рот, Боумен подался к экрану, на котором возникла глыба ЛМА-1, окруженная людьми в скафандрах. Ошеломленный открытием, которого он, как все, кого интересуют проблемы космоса, ожидал всю жизнь, Боумен почти забыл о своем отчаянном положении.

Впрочем, удивление быстро сменилось другим чувством. Да, новость потрясающая, но при чем тут он? Ответ мог быть только один! Боумен с трудом подавил лихорадочный бег мыслей, когда на экране вновь появился Хейвуд Флойд.

– Поразительнее всего древний возраст находки. По бесспорным данным геологического анализа, этому монолиту три миллиона лет. Значит, он попал на Луну, когда наши предки были еще примитивными питекантропами.

По прошествии стольких веков было естественно счесть монолит инертным. Однако вскоре после восхода Солнца он испустил необычайно мощный импульс электромагнитных колебаний. Мы полагаем, что этот импульс был лишь побочным продуктом, как бы отражением какого-то неизвестного нам вида лучистой энергии, потому что одновременно несколько наших космических зондов уловили возмущение необычного характера, направленно распространившееся через всю Солнечную систему. Нам удалось с большой точностью проследить его направление. Луч был нацелен на Сатурн.

Сопоставив все известные нам факты, мы пришли к выводу, что этот монолит представляет собой какое-то устройство связи, для которого солнечные лучи являются источником энергии или по меньшей мере пусковым сигналом. То обстоятельство, что монолит генерировал импульс немедленно после восхода Солнца, когда он впервые за три миллиона лет оказался открытым для его лучей, вряд ли можно считать совпадением. Притом и зарыли его намеренно – в этом нет никаких сомнений. Для него был выкопан котлован глубиной десять метров, глыбу поставили на дно и яму тщательно засыпали.

Вас может заинтересовать прежде всего, как мы его нашли. Так вот, найти этот монолит было очень легко – подозрительно легко. Его окружало мощное магнитное поле, так что мы на него наткнулись сразу, едва начали орбитальную магнитную разведку.

Но зачем понадобилось закапывать на десять метров устройство, работающее на солнечной энергии? Мы рассмотрели десятки различных гипотез, хотя понимаем, конечно, что побуждения, руководившие существами, которые опередили нас на три миллиона лет, могут оказаться для нас совершенно непостижимыми.

Признание получила простейшая и самая логичная теория. Но она вызывает и наибольшие опасения.

Устройство, срабатывающее от солнечного света, укрывают в полной темноте только в том случае, если хотят знать, когда его извлекут на свет. Иными словами, возможно, этот монолит – своего рода сигнал тревоги.

И мы невольно его включили.

Мы не знаем, существует ли еще цивилизация, которая оставила его на Луне. Мы обязаны допустить, что существа, чьи машины могут работать, пролежав три миллиона лет в яме, способны создать не менее долговечное общество. И еще мы вынуждены предположить, пока не убедимся в обратном, что эти существа могут быть нам враждебны. Часто утверждают, что высокая культура обязательно должна быть доброй, но мы не имеем права рисковать.

Нужно учитывать также, что, как многократно показывала история нашего мира, отсталые расы часто гибнут от соприкосновения с более высокими цивилизациями. У антропологов есть понятие – «культурный шок». Может быть, нам придется подготовить все человечество к такому шоку. Но мы не в силах даже приступить к каким-либо приготовлениям, пока не узнаем хоть что-нибудь о существах, побывавших три миллиона лет назад на Луне и, весьма вероятно, на Земле тоже.

Поэтому ваша экспедиция представляет собой нечто большее, чем путешествие ради новых открытий. Это вылазка, разведывательный рейд в неизведанную и потенциально опасную страну. Группа под руководством доктора Камински была специально обучена и подготовлена для выполнения этой задачи. Теперь вам придется управляться одному…

И наконец – относительно конкретного объекта вашего полета. Существование высших форм жизни на Сатурне или хотя бы возникновение их на какой-либо из его лун мы считаем невероятным. По нашему плану намечалось обследовать всю систему; даже сейчас мы надеемся, что вы сумеете выполнить некоторую сокращенную программу. Но для начала, видимо, надо будет заняться Япетом, восьмым спутником Сатурна. Когда подойдет время заключительного маневра, мы решим, следует ли вам поближе познакомиться с этим замечательным небесным телом.

Вы, конечно, знаете, что Япет – уникальное явление в Солнечной системе, но, как и все астрономы за последние триста лет, вероятно, не очень-то им интересовались. Поэтому позвольте вам напомнить: Кассини, открывший его в 1671 году, тогда же обнаружил, что на одной стороне своей орбиты Япет в шесть раз ярче, чем на другой.

Это соотношение совершенно необычно, и удовлетворительного объяснения ему никто так и не нашел. Япет невелик – всего около тысячи четырехсот километров диаметром, и диск его даже в лунные телескопы едва различим. Но на одной его стороне как будто есть ярко светящееся и странно симметричное пятно. Может быть, здесь существует какая-то связь с нашим открытием на Луне. Иногда мне приходит на ум, что Япет вот уже триста лет сигналит нам, как космический гелиограф, а мы по своей глупости не способны понять его сигналы.

Итак, теперь вы знаете свою истинную задачу и можете оценить всю важность этой экспедиции. Мы все молим Бога, чтобы вы смогли вооружить нас хоть какими-то фактами для предварительного сообщения – нельзя без конца держать это в тайне.

Мы не знаем пока, страшиться нам или надеяться. Мы не знаем, что вы встретите там, на лунах Сатурна, – добро или зло… или, может быть, только развалины, в тысячи раз древнее руин Трои.

Часть V. К Сатурну

Глава 31. Жизнь продолжается

Работа – лучшее утешение от всяких потрясений, а у Боумена ее было столько, что хватило бы на всех его погибших товарищей. Предстояло в кратчайший срок привести корабль в состояние полной исправности, начиная с самых важных систем, без которых и он, и корабль могли погибнуть.

В самую первую очередь пришлось заняться системами жизнеобеспечения. Кислорода было утрачено очень много, но для одного человека оставшегося запаса было более чем достаточно. Температура и давление регулировались в основном автоматически, и ЭАЛу редко приходилось вмешиваться в это. Многие из высших функций уничтоженного электронного мозга могли взять на себя компьютеры на Земле, хотя сигнал теперь запаздывал так, что они лишь с большой задержкой отзывались на изменения обстановки. Но всякая неполадка в системах жизнеобеспечения, если не считать крупной пробоины корпуса, становится опасной не сразу, до этого пройдет не один час, поэтому времени на принятие нужных мер хватит.

Корабельные энергоустройства, навигационные приборы и движители не имели никаких повреждений. К тому же движители понадобятся только спустя многие недели, при сближении с Сатурном. Притом даже на таком удалении, без помощи бортового компьютера, Земля все же могла руководить этими операциями.

Правда, окончательная коррекция орбиты при таком способе управления – дело нудное, придется не спускать глаз с приборов, но с этим можно справиться.

Самой тяжкой работой для Боумена было извлечь погибших товарищей из саркофагов в карусели. («Хорошо еще, что это были просто сослуживцы, а не близкие друзья», – подумал он. Они занимались вместе всего несколько недель. Сейчас, вспоминая об этом, он понял, что и эти занятия проводились главным образом для проверки на совместимость.) Когда он закрыл наконец опустевшую гипотермическую камеру, он почувствовал себя чем-то вроде осквернителя египетских гробниц.

Теперь Камински, Уайтхед и Хантер долетят до Сатурна раньше его, но не раньше Фрэнка Пула. Почему-то эта мысль принесла ему странное, горькое удовлетворение.

Он не стал проверять, уцелела ли после аварии система управления искусственным сном в оставшихся ячейках гипотермической камеры. От этого, возможно, в последнем счете будет зависеть его жизнь, но он решил, что это дело подождет до выхода корабля на конечную орбиту. Мало ли что до тех пор может случиться!

Боумен подумал и о другой возможности: не сумеет ли он за счет жесткого распределения запасов дождаться второго корабля, вовсе не прибегая к спячке? Правда, следом возникал другой вопрос, куда более трудный: сможет ли он, оставшись в живых, уцелеть также и психически…

Он пытался прогнать всякие мысли о столь далеком будущем и сосредоточиться на неотложных задачах. Не торопясь, занимался уборкой на корабле, проверял работу всех систем, обсуждал с Землей различные технические затруднения – словом, работал, отводя на сон как можно меньше времени.