Григорий Распутин-Новый - Алексей Варламов

Лирика – есть, криминал – едва ли.

И еще одно свидетельство Сенина:

«Раньше братья выпивали и песни мирские пели, а как уверовали в Григория, все бросили. Живут трезво, мирно, скромно, замечательно трудолюбивы и с помощью Григория построили себе новые хорошие домики… Все "сестры"… девицы, дочери зажиточных родителей. Намеревались они для спасения души в монастырь идти, да остановились у Григория, тут и "спасаются".

Работают по полевому и домашнему хозяйству, ведут себя скромно и тихо, платочки на голове навязывают, точно монашенки, низко кланяются, неукоснительно посещают службы церковные и обращаются с посторонними смиренно, по-монастырски. Слушаются они Григория и подчиняются ему беспрекословно, с благоговением и, видимо, с большой охотой… Живут они у Григория с согласия родителей».

Впрочем, как писал Андрей Амальрик: «Сенин <…> тут же замечает, что выглядят они "бледными, испитыми, а приходят для спасения свежими, цветущими", и рассказывает о двух девицах Дубровиных, которые, по словам односельчан, умерли из-за "издевательств Григория". Прочитав это, Распутин раздраженно заметил: "Видишь… Теперь я уже убийца… А бедненькие скончались от чахотки… От болезни… Она ведь приходит без спроса"».

Сектантство это или нет, но одно обстоятельство точно обращает на себя внимание: девушки – их звали Александра и Ирина – хотели идти в монастырь, но остались спасать души у Распутина. То есть опытный странник не только сам в иноки идти не хотел («Он говорил, что ему не по душе монастырская жизнь, что монахи не блюдут нравственности и что лучше спасаться в мире», – показывала Матрена на следствии), но и других отваживал. Кому в епархии такое самоуправство могло понравиться? Если проводить известную параллель с тем, что всякий монастырь – это лечебница, то Григорий Ефимович был лекарем-самозванцем и занимался врачеванием человеческих душ без диплома – деяние уголовно наказуемое, особенно учитывая, что девицы скончались.

Что же касается других пунктов обвинения, то в цитируемом О. А. Платоновым деле их два. Первый содержится в показаниях 28-летней просфорни Евдокии Корнеевой, которая рассказывает о том, как за шесть лет до описываемых событий она остановилась в доме Распутина в качестве паломницы. «Последний несколько раз прибегал с пашни проведать дом, уговаривал свидетельницу поцеловать его, говоря, что у них существуют духовные лобзания, подобно тому, как апостол Павел целовал Святую Феклу. Свидетельница отговаривалась неприличием. Вечером он повел ее смотреть моленную под полом конюшни, а когда они вышли оттуда, Распутин схватил свидетельницу за голову и поцеловал в щеку, внушая после этого, что в целованиях нет никакого греха, так как ему раз во время сношения с женою являлась Троица во свете».

За этот эпизод следствие уцепилось и устроило между Распутиным и Корнеевой очную ставку, во время которой свидетельница настаивала на получении ею насильственного поцелуя, а «обвиняемый отрицал это показание частью вполне, а частью отговариваясь запамятованном ("6 лет тому назад")».

Другое криминальное свидетельство принадлежало священнику Покровской церкви отцу Федору Чемагину, который показал, что однажды «зашел (случайно) к обвиняемому и видел, как последний вернулся мокрый из бани, а вслед за ним оттуда же пришли и все жившие у него женщины – тоже мокрые и парные. Обвиняемый признавался, в частных разговорах, свидетелю в своей слабости ласкать и целовать "барынешек", сознавался, что был вместе с ними в бане, что стоит в церкви рассеянно».

Распутин в своем последнем слове против показания о. Федора «возразил, что он в баню ходил задолго до женщин, а сильно угоревши, лежал в предбаннике, оттуда вышел действительно парный, – незадолго до (прихода туда) женщин».

Далее следуют показания столичных дам, которых привлекли в Распутине строгий православный дух, жизненный уклад, молитвенное настроение, доброта, простота обращения, проповедь совершенной любви, чистоты и совести. Отцом, по их словам, они его называют иногда и в шутку, а в поцелуях ничего особенного не находят.

Вот, собственно, и все, так что пафос Родзянко, по всей видимости, был ни на чем не основан, хотя слухи о непотребствах ходили упорные. «Когда в 1910 году газеты писали, что у него гарем из двенадцати красивых девушек, – писал Амальрик, ссылаясь на Г. П. Сазонова, – один газетчик "поехал сам на Покровское, чтобы своими глазами увидеть и описать гарем… Оказалось, в доме Григория издавна проживали две девицы, его родственницы… Означенные девицы ради Бога умоляли разрешить им приехать в Петербург, дабы подвергнуться какому угодно медицинскому освидетельствованию, т.е. они девственницы"».

Но ездили не только журналисты. И не только к девицам. Зимой 1908 года в самый богатый в Покровском дом нагрянули незваные гости.

«10 января 1908 года, "на Григория", собрались у Распутиных гости, из Петербурга, и местные, пришли оба батюшки, получены были поздравительные телеграммы, в том числе от П. А. Столыпина[7], – а в ту же ночь тюменским миссионером Глуховцевым по епископскому постановлению был у Распутина произведен обыск. Глуховцев, в присутствии урядника и в сопровождении Остроумова и Чемагина, только что «гулявших» на именинах, облазил весь дом, искал «кадку», вокруг которой происходят «хлыстовские радения», но ничего не нашел. Распутин ни в чем не признавался и на слова Чемагина, что тот сам видел, как он из бани с женщинами выходил, ответил: «Я только в предбаннике лежал».

"Григорий страшно испугался, – пишет Берландская, – у него было очень страшное лицо… Свои все его оправдывали своими показаниями… Григорий боялся и бань, и что его сошлют в тюрьму. Я и этим поразилась: как это так, совершенный боится тюрьмы за Господа?" Допрошены были некоторые односельчане, а также "братья" и "сестры" Распутина и его интеллигентные почитательницы, которые показали, что знакомство с Распутиным было для них "новой эрой" и что он их учил "святым таинствам" – не ясно, каким именно. Дело затем было передано Тобольскому епископу Антонию для "доследования"».

Так писал о религиозном диссиденте начала века политический диссидент 60—70-х Андрей Амальрик и заключал: «Право понимать Бога по-своему – одно из драгоценнейших человеческих прав, отталкивает только религиозное насилие и изуверство. "Полицейско-православная" церковь использовала в своих целях насилие государства, да и от изуверства не была свободна, это не может, однако, бросить тень на православие как на веру. Точно так же наличие изуверов среди русских сект не есть еще основание для преследования религиозного разномыслия. Вопрос о том, был или не был Распутин сектантом, заслуживает изучения не для того, чтобы его судить или оправдать, но чтобы лучше понять и его неортодоксальные взгляды и его необычную судьбу».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});