Дольче вита по-русски - Марина Серова

– Так приходи ко мне, там мы точно никому не помешаем. Я тебя ужином накормлю.

– Принимается, – согласился Кирьянов.

Я предложила:

– Слушай, а давай я тебя где-нибудь перехвачу!

– Не возражаю.

Кирьянов обозначил мне свои координаты и уже через пять минут подсел в мою машину.

– Знаешь, Танюша, – сказал он. – А ведь я сам собирался тебе позвонить, поблагодарить за помощь.

– Если ты имеешь в виду дело о сгоревшей «Тойоте», то ты меня уже благодарил. Забыл, что ли?

– Нет, не забыл. Видишь ли, ты помогла не только закрыть дело о ДТП на трассе Тарасов – Дольск. Благодаря показаниям той девушки, бывшей в машине вместе с Фридрицким, нам наконец-то удастся прижать Ольхова! Он давно находился у нас в разработке, только с доказательной базой как-то не складывалось. Антон же каким-то образом раздобыл на него такие улики, которых хватит аж на две статьи. А Лена нам их передала вместе с другими вещами Фридрицкого.

– Я рада, что так получилось, – сказала я, паркуясь у своего дома.

Глава 12

– Володя, я сейчас что-нибудь быстренько приготовлю, а ты пока поразмышляй вот над этой схемкой, – и я положила перед Кирьяновым бумагу, которую мне дала Наталья.

– Это что такое? – удивился он.

– У меня есть кое-какие соображения, но я хочу услышать твое мнение.

– Значит, ты заманила меня к себе, чтобы подсунуть этот ребус? Коварная ты, Танюха!

– Володя, есть у меня подозрение, что составление этого ребуса стоило жизни одному очень хорошему человеку.

Мое замечание произвело впечатление на Володьку, и он углубился в изучение схемы, а я повернулась к электрической плите. Конечно, готовка – это не самое любимое мое занятие, точнее, самое не любимое. Но благодаря тому, кто придумал быструю заморозку и вакуумную упаковку для готовых блюд, я чувствовала себя высококлассным кулинаром. К тому моменту, когда я сервировала стол, Кирьянов сделал свой первый вывод:

– Ну, что тебе сказать – смысл во всех этих кружочках, стрелочках и буквах определенно имеется.

– Гениально!

– И, скорее всего, – все это вертится вокруг железнодорожного вокзала. Правильно?

– Володя, что именно тебя натолкнуло на эту мысль – номера поездов?

– Нет, вот этот кружок с буквами – ООН. Знаешь, что за ними стоит, точнее, кто?

– Ну, уж во всяком случае, не Организация Объединенных Наций, – сумничала я.

– Конечно же, нет. Я эту аббревиатуру увидел и сразу вспомнил про Озерцова Олега Никитича, замначальника линейного отдела внутренних дел на железной дороге. Мы его между собой так и называем – ООН. Затем я предположил, что эти вот числа – номера поездов, проходящих через Тарасов. А вот дальше – загвоздка. Я бы еще подумал, но уж больно аппетитно пахнет твоя стряпня.

– А я бы послушала, что все-таки произошло в морге, но не хочу портить тебе аппетит, да и себе тоже.

Мы сели ужинать.

– Очень вкусно, – польстил мне Кирьянов. Я заметила, что он скользнул глазами по мятому листку бумаги. – И все-таки, Таня, я никак не пойму, как в эту схему вписывается пропавший мертвец?

– Никак.

– Умеешь ты заинтриговать, – заметил он.

– А ты – не умеешь, а все равно интригуешь.

– По-моему, мы с тобой сейчас похожи на слепого с глухим, которые никак договориться друг с другом не могут.

– Ты рассказывай первым, – предложила я, – а я сварю кофе.

– Что тут рассказывать, – Володька отодвинул на середину стола пустую тарелку. – В прокуратуру обратился ювелир Нежинский. Его супруге, пожилой женщине с кучей болячек, неожиданно стало плохо, она упала и прокатилась по лестнице их загородного дома. Во всяком случае, такова была версия развития событий, изложенная самим Нежинским.

– Значит, его женушка упала с лестницы и скончалась?

– Не совсем так. Бабка еще дышала, когда дедка нашел ее лежащей на полу. Он вызвал «Скорую», но, пока та была в пути, ювелирша преставилась. Женщину привезли в морг второй городской больницы. И вот тут начинается самое интересное. Главный патологоанатом Грындин пригласил ювелира к себе для приватного разговора. Он констатировал, что смерть Нежинской наступила от побоев, но за определенную плату пообещал написать в справке, что она умерла от кровоизлияния в мозг, вызванного инсультом.

– Мне говорили, что всех женщин он вскрывает сам, а мужчин отдает Шильдикову, – вспомнила я.

– То есть тебе дальше неинтересно, поскольку почившие фигуранты твоих расследований были мужского пола?

– Интересно, интересно, – возразила я. – Это так, к слову пришлось.

– Нежинский, конечно, начал доказывать, что он и пальцем ни разу в жизни не тронул свою любимую супругу, но синяки на теле покойной говорили о другом. Стоило Грындину описать интерьер тюремной камеры и меню заключенных, как ювелир, привыкший к комфорту и к кошерной пищи, испугался столь мрачных перспектив и сдался. Сама понимаешь, в семьдесят лет менять свои привычки не так-то просто. Вот он и решил – дашь грош, будешь хорош.

– Наверное, ювелиру было проще заплатить, чем доказывать свою невиновность?

– Да, Нежинский – человек не бедный. Поскольку Павел Грындин несколько раз упоминал о грядущем юбилее своей супруги, Иосиф Львович понял, что тот желал бы получить плату ювелирными украшениями. В результате торга они сошлись на золотом гарнитуре с бриллиантами, состоявшем из колье и браслета. Нежинский принес Грындину этот гарнитур и получил справку о смерти супруги, в которой, как врач и обещал, был указан диагноз – инсульт. Ювелир вышел из морга, но вскоре вспомнил, что забыл там свою трость, и вернулся. Дверь в кабинет Павла Сергеевича была приоткрыта, и ювелир услышал, как Грындин морально обрабатывает женщину, потерявшую мужа. Там дилемма стояла такая – либо отравление сильнодействующим ядом, либо прободная язва с перитонитом. Нежинский понял, что его развели как мальчишку, и тут же направился в прокуратуру, которая, как ты знаешь, находится неподалеку от морга. Ордер на обыск был получен в течение часа, только ювелирных украшений в морге не нашли, и это при том, что не только сам Грындин, но и прочий персонал этого заведения никуда не отлучался. Похоже, главный патологоанатом успел кому-то передать драгоценности. Кстати, дома у него тоже ничего не обнаружили.

– Забавная история, да еще и с элементами мистики. А что же та женщина, у которой Грындин тоже вымогал взятку? – поинтересовалась я.

– Она ничего не подтвердила.

– И на этом все закончилось?

– Не совсем. Тело старушки Нежинской забрали в бюро судебно-медицинской экспертизы. Повторное вскрытие подтвердило, что смерть наступила от инсульта. А вот из-за ушибов, пусть и не смертельных, к вдовцу возникли вопросы. В итоге ювелир все равно оказался в заднице. Нет, конечно, уголовное дело на него не завели, но нервы ему слегка потрепали, да и гарнитур ушел. А Грындин только посмеялся над всем произошедшим.

– Насколько мне известно, он недолго в этом морге работает? – припомнила я.

– Да уже около года. Уволился в запас из армии.

– Значит, он бывший военврач? – Я поняла, откуда у него эти авторитарные замашки, о которых упоминала санитарка.

– Да, причем никаких нареканий по службе у него нет, зато имеется куча наград. А вот Нежинский, напротив, лет пять тому назад привлекался к административной ответственности за налоговые нарушения. Собственно, у меня на этом все. Теперь я готов послушать тебя…

– А как насчет кофе?

– Наливай!

Я разлила кофе по чашкам, сделала несколько глотков и спросила:

– Володя, знаешь, откуда у меня вот эта схема?

– Судя по тому, что она так измята, ты вынула ее из какой-нибудь урны. Ничего, я не брезгливый.

– Ошибаешься, Владимир Сергеевич, если бы я ее вытащила из мусорки, то на стол не положила бы. Эта бумажка валялась в коробке с детскими игрушками, а дала мне ее вдова одного таможенника, который умер две недели тому назад от отека легких, вызванного атипичным гриппом. Заметь, болезнь сморила его за какие-то три дня, и это при том, что в Тарасове больше никто этой заразой не болеет!

– Где же он ее подцепил?

– Кое-кто пытался меня убедить, что Кузнецов заразился от какого-нибудь пассажира-таджика. А вообще «клиника» такова – в пятницу вечером он пришел домой совершенно разбитый, пожаловался на боль за грудиной, от ужина отказался, прилег отдохнуть, вскоре у него поднялась температура, которую ничем не удалось сбить. Всю субботу Кузнецова трясла лихорадка, в воскресенье ему стало несколько лучше, он спокойно заснул, а утром – не проснулся.

– Похоже на отравление, – заметил Кирьянов.

– Вот и вдова тоже заподозрила, что диагноз, указанный в справке о смерти, – туфта! Тем более что два последних месяца ее супруг мучился какими-то неразрешимыми проблемами, а в четверг ему даже кто-то угрожал по телефону. Что ты скажешь на это, Володя?

Полковник милиции снова взял в руки листок, покумекал над его содержимым и глубокомысленно изрек: