Пилот Хаоса - Чарльз Ингрид

– Ты вылетаешь сегодня утром?

На самом деле на базе не могло быть утра – просто время сна и время работы благодаря дальнему космосу, окружающему ее, но старая привычка делала искусственное окружение более уютным. Палатон окинул бархатную черноту за иллюминатором.

– Да.

– Тебе повезло, – она убрала руку со спины и на мгновение прикоснулась к его щеке. – Надеюсь, полет будет безопасным.

Распространяя запах машинного масла и духов, она скользнула мимо и направилась в дальний угол ангара.

Он смотрел вслед ее тонкой в талии, пышной фигурке. Ее голоса эхом доносились до Палатона, когда Фаба принялась проверять готовность корабля, который ему предстояло пилотировать. Палатон слегка улыбнулся – сначала она проверила самого пилота, а теперь принялась за корабль.

Этот рейс был вызван серьезной необходимостью. Союз только что согласился посылать корабли-госпитали и медицинское обеспечение пораженным стихийными бедствиями и эпидемиями системам класса Зет. Они были подобны детишкам, делающим первые шаги, совершенно не готовым к тем неожиданностям, которые может преподнести судьба. Ходили слухи о вмешательстве инопланетян, о том, что эпидемия может уничтожить большую часть населения этой системы, состоящей из двух планет, что вирусы были завезены на них народами, входящими в Союз. Жители планет сами не смогли справиться с постигшим их бедствием. Земная система, кратко подумал Палатон, более заслуживающая расформирования. Однако он не участвовал в делах Союза, если только не был послан туда от школы, и разумеется, не мог дать совет в подобных вопросах. По крайней мере, принятое решение следовало выполнить как можно быстрее.

Грузовые отсеки были заполнены, медицинский персонал разместился в кораблях-госпиталях, конвой – в задних отсеках. Кораблям предстояло оставаться на орбите, на планетах построить временные госпитали, а войска должны были помогать и обеспечивать безопасность. Палатон подождал, пока не прозвучало подтверждение «все в порядке». Фаба покинула ангар.

Он обошел все четыре корабля-госпиталя и свой собственный, как обычно делали чоя, зная, что теперь корабли поручены им. Он осуществлял здесь всю полноту власти – неважно, в космосе или на стоянке. Обнаружив протекающий клапан топливного бака, он приказал заменить его и продолжил осмотр. Теперь, казалось, он ничего не упустил.

Потерев глаза, он распростился с остатками сна и прошел к кораблю Союза, который ему предстояло вести, держа в руке черный ящик тезарианского устройства. Ему потребовалось три минуты, чтобы установить его, а затем он почувствовал, как корабль накреняется на рельсах, готовясь к вылету. Он сел и пристегнул ремни.

Короткие волосы на его затылке вдруг начали зудеть. Палатон оглядел кабину, ища причину непонятного беспокойства, но ничего не заметил, и вернулся к своей работе. Произошел запуск – сначала его корабля, а затем кораблей-госпиталей. Потянувшись под пульт управления, он обнаружил трассер Союза – губы Палатона растянулись в сухой усмешке при виде этой жалкой попытки проследить за ним. Отключив трассер, он подумал, что даже если на корабле есть еще не один, пользы это не принесет. Только он сам мог выдать свои приемы и методы.

Несколько часов он провел спокойно, пока не почувствовал приближение межпространственного ускорения: помнил о разнице размеров узкого корабля-эскорта и массивных кораблей-госпиталей, идущих следом. Курс уже был проложен, но Палатону нравилось манипулировать с числами. Он просмотрел свой сектор, чтобы выяснить, нет ли поблизости ронина, но сектор был пуст.

Набирая межпространственное ускорение, он оповестил идущие следом корабли о вхождении в Хаос. Поскольку реальность в Хаосе изменялась, проникновение в него всегда вызывало ужас у неопытных пилотов. Транквилизаторы и сон помогали смягчить этот результат. Чоя не были подвержены воздействию Хаоса, хотя Палатон видел несколько случаев безумного ужаса при виде размытых красок, остановившегося времени, твердой материи вокруг, которая исчезала на глазах и становилась несуществующей.

– Спасибо, тезар.

Палатон взглянул в экраны заднего обзора. Корабли соединял кабель, подобный необрезанной пуповине, необходимый, чтобы поддержать их жизнь. Он лениво вился в пространстве, ожидая, когда его перережут на планетарной орбите. Пилоты каравана работали хорошо, выдерживая скорость и не слишком сильно натягивая кабель. Палатон задумался, кем могли быть эти пилоты – должно быть, квино или иврийцы, или даже нортоны. Несомненно, каждый из них горел желанием узнать его тайны.

Он ввел их в Хаос величественным броском, усмехаясь собственной мощи и чувствуя себя настоящим повелителем темных сил. Он пролетел мимо изгиба Поющей чоя и вышел к изгибу Поваленного дерева, заходя подальше в лабиринт, но не забывая об осторожности, как учил его Моамеб. Его корабль повиновался мгновенно, но громоздкий транспорт отставал, и кабель натянулся сильнее. Палатон замедлил ход корабля, чтобы сохранить нужную дистанцию.

Хаос принял корпус его корабля. Он почувствовал, как его кресло словно повисло в пространстве, обтекаемое вихрями света и звуков, огни пульта перед ним вспыхивали не в лад, создавая впечатление неземной светомузыки. Палатону нравились такие моменты, хотя он не увлекался ими, поскольку большинство пилотов чувствовали себя при этом беспокойно, особенно от неосознанного страха падения, ибо казалось, что корабль находится на краю вечности и всего секунда отделяет его от обращения в звезду.

Через несколько тягостных секунд обычные реалии восстановились. Палатон пожалел утраченного ощущения, затем поискал вершины, напоминающие горы около Голубой Гряды. Но поблизости их не оказалось.

Палатон протер глаза и послал вперед свой бахдар, разыскивая горы Восходящего солнца. Все вокруг совершенно изменилось, как будто он внезапно начал слепнуть, и вдруг он почувствовал, как его бахдар угасает, подобно потушенной свече.

Палатон прокашлялся. Он беспомощно дернулся вперед, оказавшись на краешке кресла, пульт уперся ему в живот, когда он согнулся над ним, глядя на экран, в котором отражалось только собственное лицо. Хаос простирался перед ним, миры лежали, ожидая, пока он прочитает их – а он ничего не видел.

Он затаил дыхание и понял, что должен был почувствовать Недар. Он стремительно погрузился в медитацию, чтобы открыть себя, затем выпустил бахдар на всю длину, фонтаном.

Ему ответила пустота. Внутри не оказалось ничего, никаких запасов и резервов. Его душа была мертва, пуста, холодна, как камень. Он собрался со всеми силами, чтобы спастись, спасти четыре корабля-госпиталя, которые он привел к гибели – и обнаружил, что ему не с чем собираться.

Затем бахдар коротко мигнул, освещая мир, как освещает небо фейерверк, и Палатон успел заметить, что оказался на краю изгиба, называемого Водопадом – столь же таинственного и опасного, как реальный водоворот в потоке. По связи его вызывали все четыре пилота, и Палатон понял, что они обеспокоены неровностью полета.

Он заставил себя ответить спокойно: – Небольшое осложнение. Будьте внимательны. Попробую срезать путь.

Корабль нырнул, вызывая тянущее ощущение в животе, грузовой транспорт последовал за ним, когда натянувшийся кабель потащил его.

Это напоминало снижение в воздушной яме глубиной десять тысяч футов. Палатон стиснул зубы, гадая, когда они достигнут дна этой ямы.

Спуск кончился, его обступила темнота. Палатон кусал опухшие и покрасневшие губы, во рту стало совсем сухо. Куда он их вывел? Насколько далеко они оказались в Хаосе?

Он обнаружил, что его дрожащая рука опирается на черный ящик тезарианского устройства. Он взглянул на приборы, забыв о бахдаре, и начал делать расчеты. Он знал, куда они направляются – помнил, что они только вышли из Водопада. Он не летел совершенно вслепую – пока…

По тому, как подрагивал корабль, Палатон чувствовал, что их подхватили вихри. Он позволил Хаосу нести корабли, следя только за тем, чтобы не слишком отклоняться от курса, внося небольшие поправки. Затем Палатон откинулся назад и взглянул на результат своего труда.

Они были довольно близко от края – так, что он мог бы вывести их, если бы ощущал выход. Если бы он смог перерезать кабели, отпустить корабль, то толчок заставил бы корабли-госпитали проделать выход – этого было бы достаточно, даже если бы вылететь из Хаоса не удалось самому Палатону. Это было вполне возможно.

Но у него совсем не осталось бахдара – только на то, чтобы пожертвовать собой ради их спасения…

Последняя мысль не вызывала вопросов. Он облизнул губы.

– Первый пилот, я собираюсь обрезать кабель и вывести вас через щит. Когда ваша миссия будет закончена, вам придется вызвать другого пилота.

Молчание.

– У вас что-то случилось, тезар?

Ответить на это было нелегко. Все пилоты знали об опасности – даже те, кому еще не приходилось сталкиваться с капризами Хаоса. Он пытался отрицать это. Этого не могло случиться с ним. Было всего лишь несколько неприятных эпизодов – но, увы, они были. Палатон чувствовал, как его собственный страх наполняет кабину, и заставил себя ответить: